Gestalt (СИ) - "wegath" - Страница 11

Пит обернулся, вновь встретившись с колючим взглядом.

— Не смею больше задерживать, — церемонно произнёс Вегас.

— Я не знал, что ты приедешь.

— А я вот явился, испортил праздник! А ты решил с мамой подружиться?

— Ты о чём? Да я просто поздоровался! Мне что, делать вид, что мы незнакомы?

— В этом-то ты мастер!

— Ве…

— Что это у вас здесь? — на пороге возникла Елена, — Пит, ты куда? Вегас? — она переводила взгляд то на одного, то на другого, будто они что-то натворили.

— Вот, засобирался домой, что-то срочное. Уговариваю остаться, но он ни в какую, — с невозмутимым видом заявил сын.

— Да, мне, правда, нужно, — извиняющимся тоном пробормотал Пит, сжимаясь под пристальным взглядом двух идентичных пар глаз.

— Ну как же так… — с сожалением проговорила Елена. — И Вегас как раз приехал… — Пит только виновато пожал плечами.

— Я провожу, — Вегас мило улыбнулся матери. — Пойдём, — сказал он Питу, в очередной раз заморозив его взглядом.

Пёс увязался за ними. Когда-то он радовался Питу так же, как хозяину. Сейчас Вегасу не хотелось верить, что питомец ещё помнит его.

— Я сам найду дорогу, спасибо, — сказал Пит, наматывая шарф под пристальным наблюдением. Вегас не сдвинулся с места. Он готов был лично отконвоировать своё несчастье до дома, сдать на руки родителям, а на обратном пути очертить круг из соли вокруг своего жилища, чтобы этот призрак больше не заглянул на чай. Пит сунул руки в карманы и, тяжело вздохнув, посмотрел ему прямо в глаза.

— Не приходи больше, — тихо сказал Вегас.

— Извини, — Пит чуть помедлил и нерешительно начал, — Вегас, я…

— Пока, Пит, — перебил тот и выжидающе уставился на него.

— Вегас…

— Пока, — отрезал он и распахнул дверь.

— Давай поговорим, — вдруг сказал Пит.

Эти слова вырвались сами собой прежде, чем он успел о чём-то подумать. Что-то щёлкнуло внутри. Он не мог просто так уйти. Из лёгких словно выкачали весь воздух. «Это Вегас» — вдруг петардой взорвалось в голове. «Вегас, Вегас, Вегас…» — мелькали бесконечные всполохи. Он только сейчас полностью осознал, что напротив изменившийся почти до неузнаваемости, повзрослевший, но всё-таки Вегас.

— Что? — тот посмотрел на него так, будто он предложил ему прыгнуть с моста.

— Давай поговорим.

— А есть о чём? — Вегас скрестил руки на груди, выжидающе и как-то надменно глядя на него. Теперь Пит сгорал под его взглядом.

— Вегас, я…

— Уходи.

— Вегас! — донесся голос Елены.

— Сейчас, мам! — отозвался тот и шумно выдохнул. Он стоял вплотную, так, что Пит почувствовал его запах, услышал рваные выдохи и почти прошептал:

— Ты можешь меня выслушать?

— Вегас! — снова донеслось из кухни.

— Сейчас! — снова крикнул он и, буквально вытолкнув Пита на крыльцо, вышел следом и захлопнул дверь.

Он больше не мог слышать своё имя. Пит открыл, было, рот, но Вегас его опередил:

— Я не хочу с тобой говорить. Не хочу ничего слышать, не хочу тебя видеть, понятно?

— Но… — Пит сделал шаг к нему.

— Исчезни, — процедил тот.

— Но я хочу объяснить. Послушай меня.

— А я не хочу, Пит, не хочу! Уходи! — он повысил голос и Пит вздрогнул, — уходи, — твёрдо повторил Вегас и отступил на шаг.

— Подожди, — сказал Пит, но ответом послужил только хлопок двери.

Едва Вегас пересёк холл, он тут же натолкнулся на мать.

— Вот ты где… А я зову.

— Мы разговаривали.

— Что, совсем плохо? — обеспокоенно спросила Елена. Видимо, его лицо выражало весь спектр переживаемых эмоций. Вегасу потребовалось несколько секунд, чтобы воскресить в памяти легенду о головной боли, которая, впрочем, грозила стать реальностью. Он судорожно вздохнул и вымученно улыбнулся:

— Пройдёт.

Видимо, получилось совсем неубедительно. Он запоздало подумал, что лучше было вообще промолчать.

— Так больно? Иди сюда, — она раскрыла объятия, и он покорно наклонился, ощутив, как она коснулась губами его лба, — горячий…

— Всё нормально, — он обнял её, прикрывая глаза.

Разговор с Питом и само его присутствие отняли все силы. Он ощущал себя вывернутым наизнанку. Елена осторожно гладила его по голове. «Как маленький мальчик» — вяло подумал Вегас.

— Пойдём, ляжешь, — тихо сказала она. Он покорно отправился за ней, улёгся на диван и выпил таблетку, тщетно ожидая, когда же уйдёт эта мучительная боль, сдавливающая всё внутри. Мать уселась рядом, тревожно поглядывая на него. Она будто собралась о чём-то заговорить, но на диван с разбегу запрыгнул пёс и принялся с упоением тыкаться мордой в лицо хозяину.

— Хочешь целоваться, — Вегас улыбнулся, обняв его, и ощутил запах собачьих консервов, — моя вонючка…

***

Пит сидел на коленях посреди кухни и просто смотрел, как на полу растекается ярко-алое пятно. Из рассечённой ладони очень бойко текла кровь. Рядом лежали осколки разбитого стакана, которые он неудачно попытался собрать. Зачем ему вообще понадобился этот злосчастный стакан, Пит не помнил в упор.

После того, как за Вегасом захлопнулась дверь, он помнил всё как в тумане. Сначала он стоял на крыльце Тирпанякунов, словно швейцар, потом долго добирался домой каким-то особо изощрённым маршрутом.

—… на полу? Пит! Пит!

В поле зрения попали ноги матери, обутые в вязаные тапочки с помпонами, и он вперился в них.

— Ты что? Как тебя угораздило? — она взяла его ладонь. «Как тебя угораздило?» — эта фраза сопровождала его всю жизнь, с самого детства. «Как тебя угораздило так извозиться/разбить вазу/опять завалить тест/ввязаться в это?».

Он ощущал себя овощем-мутантом, невзначай выросшим на любовно-возделываемых грядках добропорядочных фермеров. Эдакой огромной тыквой, которую поливали по часам, удобряли и укутывали на ночь. Вот только он почему-то светился в темноте, словно его вырастили в лаборатории с применением всевозможных химикатов. И эти добропорядочные фермеры не могли с гордостью продемонстрировать свою тыкву на ярмарке.

— А! — сказал Пит, вздрогнув от боли.

— У тебя здесь стекло!

Спустя полчаса, лёжа у себя в каком-то трансе, он внезапно ощутил, как прогнулась кровать и с досадой осознал, что не запер дверь.

— Как ты? — голос матери долетал как сквозь вату.

— В порядке, — ответил он, утыкаясь в подушку.

— Пит, — с укоризной сказала она, приметив его обтянутое денимом колено, торчащее из-под одеяла, — лезть под одеяло в джинсах…

— Мне холодно.

Она принялась щупать его, пытаясь определить температуру.

— Не надо… — он уворачивался, пряча лицо.

— Пит, что происходит? Ты не заболел? Почему лежишь в темноте? Как в склепе!

Он ощутил, как она поднялась, видимо, с намерением открыть шторы.

— Оставь!

— Да что с тобой?

— Да, наверное, заболел. Я просто посплю, — он нашёл в себе силы приподняться в попытках нейтрализовать внезапно разыгравшийся у матери порыв заботы. Получалось плохо: она пристально разглядывала его в тусклом свете.

В итоге ему пришлось раздеться, после чего Эстер укрыла его пуховым одеялом и всучила какой-то травяной чай.

— Тебе принести что-нибудь?

Пит чуть не опрокинул на себя чашку и заторможенно ответил:

— Нет, спасибо.

Она не стала настаивать и причитать, вопреки обыкновению, а просто вышла, прикрыв дверь. Пит, пребывая в шоке, машинально сделал глоток и сморщился. Его действительно колотило, и он сомневался, что это состояние было вызвано простудой: с такой же «лихорадкой» он три года назад слёг в Лондоне. Он проваливался в сон и просыпался в холодном поту. Ему снился Вегас. Когда он попытался его задушить, Пит сел на кровати, ощущая себя абсолютно разбитым, и понял, что больше не уснёт.

Часы показывали восемь. По полоске света, пробивающейся сквозь шторы, Пит сделал вывод, что сейчас утро. Он заметил, что чашка исчезла со стола: сквозь сон он слышал, как мать несколько раз заходила к нему. Пит несколько минут просидел, сосредоточенно глядя перед собой, потом рывком поднялся и принялся трясущимися руками натягивать джинсы. Он остановился в нерешительности.