СЛВ - 3 (СИ) - Сергеев Артем - Страница 43

А ещё у них имелся вертлявый и очень умный чёрный пудель по кличке Матюша, который мог радостно подавать по просьбе не только правую или левую, но даже и заднюю лапу, только попроси. А вот котов у них не водилось — не любили они их почему-то.

Я повернул на последнем перекрёстке перед магазинчиком и затейливо выругался от огорчения. Вообще-то город не очень сильно пострадал от двойной перемены власти, охранка вот сгорела, в аэропорту бои были, но и всё. По пути сюда я наблюдал побитые кое-где окна, поваленные в некоторых местах заборы, пару-тройку сожжённых телег, следы от пуль на двух домах, а потому не ожидал увидеть здесь следы самой настоящей битвы.

От любовно сделанной расписной лепнины на фасаде мало что осталось, штукатурка слетала здесь целыми пластами, от чердака до отмостки, обнажив красную кирпичную кладку, потому что лупили по дому из огнестрела не по-детски. И вполне может быть, присмотрелся я и оценил количество и размер выбоин, что даже из пулемёта. Правое крыло и торец дома знатно подкоптились, но пожару не дали разгуляться, хоть это хорошо. Ну и ни одного целого стекла я тоже не заметил.

Но внутри дома кипела работа, несколько человек весело громыхали там каким-то инструментом, они жизнерадостно ржали и перекрикивались между собой, и я смело полез внутрь, через разбитые пулями в хлам и щепки входные двери.

— Я, конечно, знал! — мне пришлось подать голос, чтобы меня заметили, и начал подниматься по лестнице на второй этаж, где и кипела работа, — что вам с этими любителями шансона не по пути! Но не до такой же степени!

— О, Артём, здарова! — через перила лестницы перегнулся сам Вовка Силин, один из владельцев магазина, которого я знал с детства. — Именно, сука, до такой степени! Я их и раньше не переваривал, а вот на той неделе даже отстреливать начал!

Он вышел на лестничную площадку, чтобы встретить меня, весь в цементной пыли и кирпичной крошке, здоровый лось в изгвазданной свежим раствором строительной робе, то есть плечистый и высокий, но при этом худой и жилистый. Его козлиная пегая бородка воинственно торчала вперёд, да и он сам был какой-то весело-взвинченный, довольный и злой одновременно.

— А торговли нет, — с места в карьер обрадовал он меня, с ходу взяв быка за рога. — Но ты как никогда вовремя. Давай, до Арчи беги пожалуйста. Нам прямо в магазин гранату кинули. То, что на продажу, хрен бы с ними, побилось и побилось, а вот мастер-диски надо спасать.

— Сначала мне покажи, — я не горел желанием бегать туда-сюда, хотя в прежние времена побежал бы без лишних разговоров. — Ну, чтобы было что Арчи рассказать.

Вовка лишь пожал плечами и, обогнув меня, направился в подвал, где у них стоял гномский копировальный аппарат, поманив меня за собой.

— Повезло нам, — на ходу начал объяснять он, — что за нас в последний день взялись, с утра с самого, правда. Да ещё и на разговоры, по тупой манере своей, много времени потратили, хотели базаром задавить. Ну, чтобы мы испугались и ушли, всё им сами отдав, это же по ихнему самый шик! Ваша «Ласточка» ещё над нами тогда прошла, отвлекла ненамного. А потом всем стало резко не до нас, потому что брат твой и Виктор Михалыч со своими в город вошли. Но повоевать пришлось, вспомнил дружину!

— А Серёга где? — я не ощущал его напарника, может, случилось что нехорошее.

— А Серёга в администрации, — огорошил меня Вовка, с гордостью повернувшись ко мне. — Мы теперь не просто так, мы теперь отдел по культуре! Будем, значит, настоящую культурку двигать в массы! Уже и первый приказ издали — за шансон в общественных местах конский штраф!

— Ого! — оценил я резвость новоявленных чиновников. — Не слишком ли круто? А старые деятели куда делись?

— Не слишком! — отрезал Вовка, вновь направляясь ко входу в подвал. — А старых всех выгнали к чёртовой матери, уж очень они рьяно Валету подмахивали. Вместе с образованием, те тоже отличились. В школах, представляешь, один час в день на уроки жизни отвели — так это называлось. Приходили морды фиксатые, про понятия рассказывали, даже домашние задания задавали! Смотрящих ставили по классам, сходки устраивали, да там много чего было! Да, ты газету нашу найди за ту неделю — вот где самый смак, вот где опаскудились по полной! По фене напечатана, честное слово! Интеллигенты вшивые! Короче, Виктор Михалыч разбираться не стал — всем пинка под сраку, всех на вольные хлеба!

— И правильно, — подумав, одобрил я и увольнения, и новые назначения в отдел по культуре при городской администрации. Вовка с Серёгой были не просто так, они имели и вкус и деловую хватку, эти точно потянут.

— Ну, смотри, — Силин толкнул дверь и пропустил меня в подвал. — Только осторожно, пожалуйста, добивать не надо. Только лучше бы ты, её-богу, сразу к Арчи пошёл, чего тут смотреть-то?

— Ну, мне лучше знать, — немного осадил я его. — Зачем и куда смотреть.

Вовка пожал плечами, и тут сверху его позвали, кому-то он резко понадобился.

— Я пойду, — досадливо махнул он рукой наверх. — Вот ключ, потом дверь закроешь и мне отдашь.

Он резко развернулся и пошёл руководить ремонтом, он мог, ведь когда-то, я знал это, он работал маляром-штукатуром, а Серёга нет.

Я осторожно вышел на середину здоровенного, сухого и уютного подвала и с большим интересом осмотрелся, ведь раньше меня сюда не пускали. У дальней стены сиротливо и очень обиженно стоял разбитый взрывом гранаты гномский копировальный аппарат, по стеллажам и полкам с дисками как будто Мамай прошёл, знать бы ещё, кто это. Взрывчаткой уже не пахло, проветрили, но вот совершенно не нужной здесь и даже вредной пыли было в избытке. Сбитые со своих мест пластинки валялись просто грудами на полу, многие выпали из бумажных конвертов и разбились, в общем разгром был полный, качественный такой. И я даже не представлял себе, чем мог бы помочь им Арчи, до того было много работы. Наверное, постарались бы спасти только пластинки Древних, эту их главную, невосполнимую ценность.

Но я сегодня шёл на помощь всем, до кого мог дотянуться, такое у меня было настроение, поэтому без тени сомнений вышел на середину подвала и снял с себя мамин оберег. В магическом свете картина получилась ещё более грустной, потому что взрывная волна не пощадила казавшиеся поначалу целыми диски в конвертах, размолотив их на мелкие куски. Ну, хоть сортировать не придётся, и то хлеб.

Я начал с того, что закрыл дверь на ключ, чужие глаза мне сейчас точно были не нужны. А с Вовкой я поговорю, парень вроде умный, должен понять. Потом вручную, не обращая внимания на хрустевшие под ногами осколки, поднял и поставил на место рухнувшие стеллажи, с чего-то же нужно было начинать. Убрал отдельно разбитые стулья и прочую рухлядь, не до неё сейчас, и уселся на освободившуюся от мусора лавку, откинувшись на стену и вытянув перед собой ноги, приготовился магичить, в общем.

От разбитых пластинок веяло непередаваемым унынием, копировальный аппарат от них не отставал, но всё это было на уровне ощущений и эмоций, разумом тут и не пахло. Оставив аппарат на потом, я занялся чёрными осколками, и очень помогло то, что все они не только скучали, другого слова не подберу, по своей целостности, но и помнили её.

Призвав на помощь ками ветра, который давно крутился над городом, я пообещал ему полезное веселье, и мы вместе принялись за работу. Мне пришлось напитать магией подвал до такой степени, что всё вокруг искрилось и сверкало, шло цветными полосами и кругами, а стук молотков над головой недоумённо замер.

Потом я встал, потому что ветер не мог поднимать с пола осколки, и принялся найденной тут же фанеркой сгребать их и подкидывать вверх. Куски пластинок в умном вихре намертво сцеплялись между собой, летели и ныряли в свои конверты, прыгали на свои места на стеллажах, работа спорилась, и основняк мы сделали быстро, потратив больше всего времени на мельчайшие обломки, потому что эти бестолковые кусочки не помнили практически ничего. Но сила есть — ума не надо, как говорится, и я обошёл проблему этой мелкой бестолочи, просто наподдав по ним магией такой мощи, что волосы у самого встали дыбом. Наподдал и напугал, смешно затопав ногами, но сработало же! Чёрная пыль в жутком испуге рванулась от меня во все стороны, с писком кинувшись прятаться по конвертам, враз вспомнив, частью чего она была.