Не отступать и не сдаваться. Том 4 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 54

Сначала я хотел согласиться, но потом покачал головой.

— Это мы всегда успеем сделать. А пока что я хочу драться дальше. Буду работать только правой.

Худяков грязно выругался.

— Ты всегда был придурком, но сейчас переходишь все границы, — яростно сказал он. — Зачем так рисковать? Лучше расслабься и отправляйся на лечение. Оно того не стоит, Витя!

Но я уже заупрямился. Попросил помощника туго забинтовать руку. Пока он бинтовал, Худяков обреченно вздохнул.

— Делай, как знаешь, но если все будет плохо, я выкину полотенце.

Я опять покачал головой, хотя каждое движение отзывалось ноющей болью в теле. Рука нестерпимо болела, но я старался держаться.

— Нет, дядя Игорь. Только если я кивну, только тогда. Ну, и если я буду валяться в нокауте.

Тренер невесело усмехнулся.

— Тогда ничего выкидывать уже не придется. До чего же ты упрямый осел, Витя! Но наверное, если бы ты не был такой, то и не добрался бы до таких вершин. Может, тебе вколоть обезбаливающее?

Но я опять покачал головой. Препараты унимают боль, но и притупляют рефлексы. А это мне сейчас совсем ни к чему?

Рефери подошел к нам с переводчиком.

— У вас все в порядке? Перерыв закончен. Вы продолжаете бой?

Я встал и протянул руку, чтобы помощник надел перчатку на забинтованную руку.

— Да, мы продолжаем бой.

Худяков сказал мне: «Удачи!» и спустился с ринга. Кажется, он был потрясен моей глупостью. Я и сам не понимал, какого дьявола отказался закончить бой. Единственное соображение, что меня утешало, так это то, что я всегда успею это сделать. Вот только жалеть буду потом всю оставшуюся жизнь.

Рефери внимательно осмотрел мою руку. Гарбей подошел к нам, тоже цепко оглядел меня. Теперь он обратил внимание на мой неестественно согнутый корпус и руки. И кажется, обо всем догадался. Потом снова ухмыльнулся.

Я чуть не застонал, когда рефери ощупал мою раненую кисть. Правда, в некоторых местах она вовсе не болела и я мог шевелить пальцами. Вот только скручивать ее нежелательно. Это уже вселяло небольшую надежду.

Рефери остался доволен осмотром. Спросил, не надо ли врача, но я покачал головой. Скоро у меня башка отвалится от постоянного мотания ею.

— Хорошо, тогда продолжим поединок, — сказал рефери. — Займите, пожалуйста, свои позиции.

Он внимательно посмотрел на нас, вставших в боевые стойки, и скомандовал:

— Бокс!

По своему обыкновению, я тут же бросился на Гарбея. Вот только теперь я уже придерживал левую руку у подбородка, а сразу атаковал правой. Это получилось необычно и удар прошел в голову противника.

Плюс ко всему, он не ждал моей внезапной атаки. Думал, что я загинаюсь, как же. Но я опять руководствовался своим старым правилом. Если тебе хреново, сделай так, чтобы противнику было еще хреновее. Будь, как крыса, загнанная в угол. Терять нечего, поэтому надо драться с отчаянием обреченного.

Поэтому сейчас я атаковал голову Гарбея правой, заставляя открыть корпус. Правый кросс, довольно сильный. Как я уже сказал, он отлично прошел сквозь защиту и Гарбей даже невольно отшатнулся назад от удара.

Я тут же атаковал его живот левой. Ну как атаковал, по большей части, это был финт. Небольшой хлопок по локтю у корпуса. Потом хук правой, опять в голову. Снова финт левой, около головы, чтобы запутать противника. И уже хук в живот.

Все получилось просто великолепно. Последний удар заставил Гарбея согнуться от боли. Вот что значит неожиданность. Если бы моя левая рука работала нормально, я бы добил его ударом в голову. Но нет, пришлось ударить снова правой, но противник уже уклонился в сторону.

Едва опомнившись, он тут же атаковал меня. Я собрал все силы и тоже бросился во встречный бой.

Гарбей ударил меня в голову джебом, но я в последний момент успел чуть склонить ее вбок. Поскольку было уже не до финтов, я атаковал его кроссом, тоже в голову. И он также уклонился от удара.

Теперь я сфинтил левой рукой, имитируя удар в его корпус. Ни на что другое моя левая теперь не годилась. Гарбей опять поддался на трюк и опустил блок. Тогда я ударил его в голову. Извернулся и воткнул боковой правой.

Хук снова прошел хорошо. На удивление. Это что, какой-то баг системы? Когда я чувствовал себя здоровым и сильным, никак не мог добраться до противника. А стоило заболеть и травмироваться, как сразу два удара подряд. Как на заказ.

Но я рано радовался. Когда я уходил назад после атаки, Гарбей двинулся ко мне, догнал и ударил в корпус. Ну конечно, оказывается все эти предыдущие удары он пропускал намеренно. Я опять недооценил противника.

Он пошел даже на то, чтобы пропустить пару ударов. И теперь его жертва окупилась полностью.

В голове у меня как будто взорвалась баллистическая ракета. Перед глазами вспыхнули разноцветные огни. Посыпались искры. Окружающий мир завертелся, лица зрителей, ринг, канаты, противник и рефери унеслись куда-то вдаль и в сторону, как на карусели.

В следующий миг я ощутил себя лежащим на настиле. Поскольку при падении я задел руку, она тоже вспыхнула напалмом. Пару-тройку секунд я представлял из себя корчащийся на канвасе сгусток боли.

Когда наконец очнулся, то увидел, что рефери отсчитывает уже седьмую секунду. Я хотел подняться и попытался встать, но почувствовал, что не могу пошевелить и пальцем.

Хотелось так и лежать, не вставать, не двигаться, остаться в покое и недвижимости. Потому что каждое движение причиняло боль. Вообще улечься бы и заснуть.

Но нельзя, нельзя. Я услышал цифру «восемь» и заставил себя подняться. Тело грозило развалиться на лоскуты, будто истлевшее от времени одеяло. В следующее мгновение я поднялся на ноги, шатаясь, как будто под порывами мощного урагана.

На счете «девять» я уже стоял перед рефери и смотрел на его сосредоточенное лицо. Лицо рефери то приближалось, то удалялось, в зависимости от того, в какую сторону меня «штормило».

— Как вы себя чувствуете? — спросил рефери и выставил передо мной руку. — Сколько пальцев я сейчас показываю?

Сначала его рука расплылась передо мной, а потом зрение постепенно сфокусировалось. Я увидел, что он тычет мне тремя пальцами в лицо. Я сказал:

— Три. Три пальца! — и поднял руки. — Я готов к бою. Я готов!

Рефери с сомнением смотрел на меня, потом сказал:

— Ладно, ладно. Я разрешаю вам драться дальше. Но я буду следить за вашим состоянием.

Вот дерьмище, я что, так плохо выгляжу, раз все собираются следить за мной? Я заметил настороженный взгляд Худякова ниже канатов.

Тренер показал на полотенце, но я покачал головой. Еще не время. Я буду держаться на ногах, пока не сдохну.

— Бокс, — сказал рефери.

Гарбей, давно томящийся в ожидании, метнулся ко мне. Он думал добить меня, как раненого олененка. Но теперь я уже был настороже и чуточку пришел в себя.

Поскольку быстро двигаться я не мог, осталось уповать только на ловушки. Их я мог устроить бесчисленное количество. И еще я мог надеяться только на правую руку.

У меня осталась только одна стратегия. Заманить противника под сокрушительный удар правой. И я тут же приступил к реализации плана. Времени на прессование противника у меня совсем не осталось. Также, как и не осталось сил на быстрые маневры.

Гарбей начал с джеба. Действовал он мощно и неторопливо. Знал, что я никуда не денусь. Поэтому сразу пробил сильный джеб, со средней дистанции.

Я ответил своим джебом. Левой рукой, полыхающей от боли. Бить противника я не собирался, просто затруднил ему задачу, хотя двигать левой рукой оказалось невыносимо больно.

Вытянул руку, я вдруг заметил, как она чудовищно распухла, кожа вздулась на запястье и чуть вылезла из перчатки. Гарбей тоже обратил на это внимание.

Он увел левую руку назад и пробил прямой правой. Я тут же тоже пробил прямой контрудар, тоже правой. Мы ударили почти одновременно.

И мой удар вдруг оказался успешнее. Перчатка хлестнула противника в голову и он отшатнулся назад. Во время контратаки я сфокусировался на том, чтобы держаться от соперника достаточно далеко, чтобы он чувствовал, будто достанет меня только джебом.