Свет погасших отражений (СИ) - Нетылев Александр Петрович - Страница 10

— Вы трое — следуйте за ней и постарайтесь проследить, что она будет делать, — отдал Тэрл распоряжения своим спутникам, — Понапрасну не рискуйте. Вы двое — за мной.

Он не был уверен до конца, что распределил правильно. Будь его цель обычным человеком, выделил бы всех подчиненных на слежку, а сам взялся за дело в одиночку. Но солдат Железного Легиона — это уже нечто большее, чем просто человек. Втроем на такого ходить — в самый раз.

Казалось бы, всадник должен обладать преимуществом в скорости над тремя пешими. Однако в черте города это преимущество быстро сходит на нет. Увязая в толпах людей, лошадь не может двигаться быстрее не самого быстрого человека, — если, конечно, всадник не горит желанием потоптать прохожих. Что, вполне очевидно, создало бы Владычице определенные проблемы с репутацией.

Если же учесть знание проходов, где лошадь не пролезла бы, то немудрено, что Тэрл со своими спутниками оказались у голубятни раньше, чем посланник от Ильмадики. Забравшись наверх, Корбейн оглушил хозяина голубятни, спрятал бессознательное тело подальше от глаз и дал сигнал остальным. Они, в свою очередь, ждали снаружи.

Ждали удобного момента.

Подъехав к голубятне, легионер спешился. Это был высокий, мощного телосложения мужчина с темными глазами. Какие-либо другие черты сложно было рассмотреть из-за скрывающего лицо шлема и скрывающего кожу белого мундира, поверх которого была надета золотистая кираса. Тэрл уже знал, что доспехи Железного Легиона были сделаны не из золота, а из какого-то сплава прочнее железа, — но и тяжелее тоже. Человек, нося подобное, быстро утомился бы, но для сверхсильных легионеров — в самый раз.

Поэтому первым шагом в плане была попытка использовать вес легионера против него самого. Когда он поднимался по винтовой лестнице на голубятню, Корбейн выскочил ему навстречу, с размаху нанося удар дубинкой по лицу. Если бы этот удар достиг цели, покатившийся с лестницы противник уже вряд ли смог бы подняться.

Прошедший через нечеловеческие тренировки, легионер успел среагировать. Левая рука в металлическом наруче приняла на себя удар дубинки, даже не хрустнув. В правой руке как по волшебству появился короткий меч, и наверное, туго бы пришлось Корбейну, если бы Тэрл уже не переходил к следующей части плана.

Спрятанный до поры за полой плаща маленький арбалет, спроектированный Элиасом по Дозакатным схемам и получивший смешное имя «чо-ко-ну», выпустил стрелу в место, которое нельзя было полностью закрыть доспехами: в тыльную сторону коленной чашечки. Мощность у этого оружия была минимальной, — её едва-едва хватало, чтобы пробить одежду и кожный покров, но при попадании в столь уязвимую зону любой бы перестал соображать от боли.

Легионер был не любым. Он даже не отреагировал. Лишь чуть сбившийся удар меча дал понять, что ему хоть немного больно. Корбейн лишь чудом успел отшатнуться назад, оставив на лестнице кусок своих усов. А противник уже выхватывал свободной рукой винтовку.

Этого Тэрл позволить не мог. Отбросив в сторону арбалет, гвардеец ухватился за ствол оружия Дозакатных, пытаясь отвести его от своих. И хоть никогда он не считал себя слабым человеком, но сейчас было у него ощущение, будто он пытается руками остановить понесшего дестриэ.

К счастью, сила — это еще не все. Неожиданно изменив направление движения, Тэрл опрокинулся на спину, увлекая противника за собой. На этот раз маневр имел успех: легионер, к тому времени полностью развернувшийся в его сторону, опрокинулся всем весом на гвардейца, тут же пытаясь достать клинком до его горла.

Трижды он атаковал, и трижды боевой опыт позволял Тэрлу увернуться. После третьего удара к дерущимся подобрался Корбейн и обрушил дубинку на затылок легионера.

Дубинка раскололась. Легионер медленно повернул голову.

— Извини, — улыбнулся кавалерист, предусмотрительно увеличивая дистанцию.

Противник переключился было на него, но подножка от Тэрла не позволила ему продолжить преследование. Он снова оказался лежащим на лестнице, но на этот раз Тэрл был сверху.

А тем временем его спутник, не принимавший участия в битве, подхватил трофейную винтовку.

— Сдавайся! — воскликнул он, нацеливая оружие на врага.

Впустую. Бойцы Железного Легиона были полностью лишены страха смерти. Резким движением железный стряхнул с себя Тэрла, после чего метким броском меча пригвоздил к стене руку солдата, сжимавшую рукоять винтовки.

Легионер остался безоружным, но безопасным он от этого не выглядел. Удары металлическими перчатками, нанесенные с его сверхчеловеческой силой, могли быть не менее смертельны.

Но вот — шаг, второй, а затем несокрушимая боевая машина покачнулась. Боец Железного Легиона ухватился за стену, чтобы не упасть, но ноги уже отказывали ему.

Потому что Тэрл не рассчитывал на болевой шок. Снаряжая его на миссию с похищением, Элиас выдал не только чо-ко-ну, но и состав, которым гвардеец смазал стрелы. Состав, вызывающий потерю сознания. Все, что оставалось, это занять противника на срок достаточный, чтобы зелье успело подействовать.

— Свяжите его, — распорядился Тэрл, обыскивая свою добычу.

После того, как с легионера сняли шлем, это оказался бритоголовый ансарр средних лет с застарелым клеймом на щеке. Денег или иного оружия помимо меча и винтовки у пленного не нашлось, а вот конверт был на месте.

Письмо было адресовано королю с пометкой «лично в руки», что вдвойне вызывало недоумение, почему Ильмадика не могла сообщить через магическую связь. Ведь Тэрл знал, что с королем она связывалась таким образом неоднократно.

Гласило же письмо следующее:

«Наш старый враг дал о себе знать. Задействуй любых агентов на Черном Континенте. Пусть любыми путями передадут Халифату информацию о том, что необходимо уделить особое внимание происшествию к западу от Этбайского хребта и его виновнику-чужеземцу. Как обосновать необходимость для халифа, решай сам. Но очень важно, чтобы он выделил на это все силы и не дал чужеземцу выхода к морю. Нельзя допустить, чтобы он вернулся на Полуостров.»

— Этбайский хребет, — задумчиво повторил Тэрл, — Кто-нибудь знает, где это?

Вопрос был риторический. На то, чтобы получить знание о географии Черного Континента, можно было надеяться, общаясь с учеными, изучавшими Дозакатные карты, но не с военными. Переворот Амброуса и развязанная им война поставили крест на перспективах ответного удара по Халифату, хоть, как показывало это письмо, какая-то агентура по ту сторону моря у Ордена все-таки была. Повстанцам же и вовсе было не до того: их интересы целиком и полностью лежали на Полуострове.

— Ладно. Давайте-ка поскорее…

Распоряжение Тэрла прервал сигнал боевого горна с северо-западной стороны города.

Сигнал тревоги.

Ильмадика предпочла бы осуществить задуманное прямо во дворце, но не хотела, чтобы кто-то рассказал об этом королю. Амброус был еще полезен, и ей совсем не хотелось потерять его сейчас.

Именно поэтому в сопровождающие она выбрала черных рабов, несших паланкин (не умела Владычица пользоваться таким варварским способом перемещения, как верховая езда), и телохранителей из числа Железного Легиона. Иными словами — тех, чья верность ей была несомненна.

В том, что ни один из адептов не выйдет из-под контроля, она больше не могла быть уверена.

Из тех, чьи мозги не были промыты, о предстоящем рассказать мог разве что городской глава, любезно предоставивший богине свой особняк с восхитительной красной ковровой дорожкой, но и он понятия не имел, что именно она задумала. Как и большинство мужчин, он совершенно терял критическое мышление от беспомощного взгляда и милой улыбки девушки.

Не знали, — пока не знали, — что происходит, и пришедшие по её зову кандидаты в новые адепты.

— Мои будущие рыцари, — улыбнулась Владычица самой обаятельной из своих улыбок, — Я так рада, так счастлива видеть вас здесь!

Перед ней выстроились трое городских мальчишек — один десяти лет, другой одиннадцати, третий восьми. Дети. Пластичное, живое сознание, которое позволит им освоить её магию быстрее, чем многим из взрослых, — исключая лучших, разумеется. Наивная, бездумная, очаровательная жестокость, что во взрослом возрасте сохраняется разве что у социопатов. А самое главное — отчаянное желание встретить того, кто отнесся бы к ним как к взрослым.