Великий перелом (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 51

Дзержинский продолжал вещать мрачному соратнику, раскрывая все новые и новые подробности. И картинка вырисовывалась очень мрачная.

Опять внешние силы, как в событиях 1914 и 1917 годов, умело пользовались аварийной ситуацией внутри страны. Для здорового государства такого «инфекция» опасности не представляет. А вот для больного…

Строго говоря он и сам Гинденбургу рассказывал о том, что все эти мерзавцы не смогли бы воспользоваться ситуацией, будь в Германии все ладно. И не только в Германии, но и вообще в Старом Свете.

Монархические элиты к тому моменту уже находились в тяжелейшем кризисе из-за близкородственных браков. Банальное вырождение. Гинденбург тогда от этих слов поморщился. Но Фрунзе настаивал:

— Любой элите нужна свежая кровь. Иначе она вырождается.

— Я слышал иное мнение.

— Габсбурги тоже его слышали. И оно им понравилось. Особенно Карлу II Габсбургу. Это который испанский. По нему и его предкам очень легко можно проследить стремительное вырождение. А покойная супруга Николая II, одарившая наследника престола столь отвратительной болезнью? Если покопаться, то монаршие Европы находятся в тяжелом кризисе. Они сгнили заживо. В них не вливается кровь наиболее успешных, умных, удачливых, красивых и так далее. Порода не улучшается…

Они еще немного поспорили. И Гинденбург отступил. На доводы собеседника ему оказалось нечего ответить. Поэтому Фрунзе перешел к наркотикам, пояснив, что тот же кокаин, который вот уже более полувека использовался состоятельными людьми как обычный энергетик — крайне мерзкая вещь из-за того, что отрубает критичность мышления. Если для какого-нибудь циркача, певицы или проститутки — это не проблема, то для любого представителя элиты — это катастрофа. Ведь перестает адекватно воспринимать реальность. А его ошибки могут аукнуться в масштабах всей страны. Из-за чего Фрунзе в свое время и удалось убедить Дзержинского отказаться от этого «тоника».

— … именно по этой причине я практически не пью, не курю, не употребляю наркотиков и выделяю по несколько часов в неделю на тренировки. Общее физическое развитие, отработка рукопашного боя и стрельба. Плюс бег и ходьба. В здоровом теле — здоровый дух! Если у тебя закисшее тело, то и мозг нормально не работает. Он просто кровью должным образом не снабжается, а та не насыщается в легких кислородом нормально.

— Да, возможно, в этом есть что-то здравое, — кивнул вполне благожелательно президент Германии, скосившись на коньяк, которого они действительно выпили очень немного.

Помолчали.

Подумали о чем-то своем.

Фрунзе отхлебнул ароматного можжевелового чая и откинулся на спинку лавки. Гинденбург же его спросил:

— Вы упомянули, что Лев Троцкий привозил деньги в Сербию накануне войны.

— Да, казначею «Черной руки».

— И сколько?

— Около шести миллионов фунтов стерлингов. Чеками. У того они не задержались и почти сразу ушли к Драгутину Дмитриевичу, известному также как Апис. Если вы, конечно, помните, кто это такой.

— Знаю ли я — кто такой Апис? Естественно! Кто ж из германских или австрийских генералов про него не знает? Редкий мерзавец был, хотя конечно отчаянной храбрости. Этого у него не отнять. Но в итоге его свои же и убили, как помнится. А жаль, я бы с ним ОЧЕНЬ желал пообщаться. Предпочтительнее в тюрьме Моабит… после некоторого… хм… размягчения характера.

— Я бы тоже. Но увы…

— Но воскрешать мы не умеем. Мда. Сумма странная какая-то. Для частного лица она слишком большая, а в масштабах государства, даже той же Сербии, мелочь, не более. Причем Апис в те годы уже мог взять сколько нужно из бюджета. В разумных пределах, но все же. И эти шесть миллионов просто теряются на общем фоне.

— Насколько я понимаю — это обычный гонорар за наемное убийство лица монарших кровей. Для вас, я думаю, не секрет, что «Черная рука» занималась политическими убийствами. Для них — такой заказ обычное дело.

— Не много?

— Это не так-то просто. Для начала нужно найти исполнителя с молочком вместо мозга и подходящими обстоятельствами. А то, вдруг он жениться задумал? Убедить бедолагу в благородстве предстоящего дела. Мал-мало его подготовить. Подвести к объекту в нужном месте и в нужное время. И вовремя выпустить. Чуть ошибешься — и «торпеда пройдет мимо цели».

— Занятно. А деньги он куда спустил?

— Да кто его знает? На увеселения. Впрочем, это только домыслы. Вместе с Аписом постреляли и всех его дружков. Разве что Троцкий может быть в курсе. Но пока его не получится допросить.

— Пока? — сощурился Гинденбург. — Я вас правильно понял?

— Правильно. Но тут есть острый момент. Как вы думаете, в Лондоне уже знают, что мы тут вот с вами чаи гоняем?

— Уже? Ну… может быть утром. Вряд ли ради такого события станут кого-то будить. Но да, согласен, англичане должны отреагировать.

— По моим ожиданиям покушения на меня должно произойти в самом скором времени. Тут их ничто останавливать не будет. Я для них туземец. Для них любой туземец, если только он не может их так треснуть по голове дубинкой, что зубы просыплются в кальсоны. А вот в отношении вас я не знаю решатся они поднять руку или нет. Вы лучше знаете внутреннюю кухню Германии. Но главное — нам с вами для начала нужно выжить. Придумать как накрыть этих дельцов. Хотя бы на территории своих держав. И только потом уже наступит это «пока». В том числе и для Троцкого…

В общем — знатно они тогда поговорили.

Увлекательно.

Сейчас же со всем этим покушением ситуация получилась всецело комичной. Вот увещевал Фрунзе, рассказывал, пояснял, предупреждал… а сам в это же гуано и вляпался. Понятно, что в моменте и даже за пару лет кардинально переделать насквозь нездоровую обстановку в государственном аппарате Союза не получится. Но ведь расслабился. Потерял бдительность, понадеявшись, что его враги испугаются с ним связываться после предыдущих демонстраций. Да и вообще, ему казалось, что эти «кадры», как и в оригинальной истории, ограничатся лишь болтовней и не решатся начать действовать.

Или в там их тогда упредили?

Фрунзе не знал ответа.

— Слушай, — перебил он его, — а ведь дело становится горячим.

— А тебе про что?

— Меня спасли только броневые плиты, вставленные тайком в корпус автомобилей кортежа. Но этот прием уже был использован и второй раз ими не удивишь. Знаешь, новое покушение может оказаться более результативнее.

— Думаешь подкатят пушки?

— Это вряд ли. Такое не скрыть. Нет. Тут либо станут в первые секунды массировать огонь по окнам, либо пытаться заложить дистанционную мину. Может быть из винтовок по окнам стрелять. Черт его знает. Вариантов масса. Я бы себя давно ликвидировал, если бы хотел.

— И что ты предлагаешь? — нахмурился Дзержинский.

— Нам пора делать тяжелые бронированные автомобили. Но не для военных нужд, а внешне выглядящие как обычные «моторы». Разве что более массивные. И тебе, и мне. Да и вообще, было бы недурно создать общий гараж специального назначения, чтобы обеспечить безопасным транспортом руководство государства.

— Ну… — протянул Феликс. — Признаться, я в этом всем не шибко смыслю. Если ты считаешь, что надо и понимаешь, как это все сделать — действуй. Я тебя поддержу.

— Вот и славно, — оживился Фрунзе.

Вскочил. И, не откладывая в «долгий ящик» отправился на завод АМО. Чтобы поставить им новую задачу.

Где и «завис».

Ведь на дворе было раннее утро. И требовалось время, чтобы вызванные им специалисты съехались и включились. Так что только где-то к обеду удалось утрясти общий формат будущего автомобиля.

Собирать его планировали на базе усиленной рамы от АМО-152 на рессорной подвеске и новыми колесами увеличенной ширины.

Двигатель предполагалось ставить 320-сильный BMW V. Эта рядная «шестерка» позволяла обеспечить авто должную динамику. Само собой — пока. В дальнейшем — доработанный блочный вариант с впрыском, со сниженной мощностью за счет обеднения смеси. Для большего ресурса. Коробка скоростей 5-ступенчатая с шестеренками постоянного зацепления и демультипликатором.