В глубине Великого Кристалла-2 - Крапивин Владислав Петрович - Страница 80

• Предыдущая
• 80/95
• Следующая

- Я торопился, - пробормотал Фа-Дейк. - Фа-Тамир сказал, и я сразу...

- Хорошо, - повторил король. - Надо успеть поговорить. А то вот-вот умру... Время уже...

Фа-Дейк заставил себя посмотреть королю прямо в лицо. И сказал как можно тверже:

- Нет, время еще не пришло. Вы поправитесь.

- Не говори глупостей. Ты хотя и найденыш, но жил среди нас, значит - итт. Итты не любят пустых слов...

Фа-Дейк виновато опустил глаза.

- Слушай меня, маленький сет...

- Да, великий Рах, - прошептал Фа-Дейк.

- Я помню, как тебя привели в мой шатер. Ты был замерзший, полуголый, иссеченный песком... Ты плакал...

- Да, король...

- Подожди... Ты плакал, и твое лицо было в пятнышках от песчинок. Они и сейчас... остались... Но... ты плакал, а стоять старался прямо. И отвечал на вопросы без страха. И я поверил тебе, хотя ты говорил много странного... Еще раз скажи, Фа-Дейк: в твоих рассказах ты ни в чем не обманывал меня?

Фа-Дейк опять посмотрел в глаза старого Раха:

- Никогда, король.

- Я так и думал... Ты знаешь многое, чего не знают здесь. Теперь это самое главное... Я решил...

Он надолго замолчал. Опять нависла тяжелая тишина, и Фа-Дейк наконец осмелился задать вопрос:

- Что вы решили, король?

- А?.. - Старый Рах неловко шевельнулся. - Да... - Он слабым движением сдвинул на груди край плаща. На рубашке, тканной из шелковистого каменного волокна, лежала бронзовая бляшка с обрывками цепочки. Король шевельнул губами: - Возьми это.

Фа-Дейк взял. Бляшка напоминала тяжелую медаль с грубо обрубленными краями. Фа-Дейк увидел незнакомые письмена, вставшего на дыбы коня и маленькое лучистое солнце. Он вопросительно глянул на короля:

- Что это, государь?

Негромко, но твердо старый Рах произнес:

- Тарга. Знак верховной власти. Я отдаю эту власть тебе.

- Мне? - изумленно переспросил четвероклассник Фаддейка. - Зачем?

- Потому что я так решил. Не сейчас. Давно.

- Но я... как я буду? Я же... маленький, - шепотом сказал Фаддейка.

Король опять улыбнулся, шевельнув усами:

- Маленькие бывают порой разумнее взрослых. Я помню себя в десять лет. Я часто удивлялся, как безрассудны большие люди. Потом привык.

- Но меня никто не будет слушать, - чуть не плача сказал Фаддейка.

Король ответил сумрачно и жестко:

- Человека, у которого тарга, будут слушать все. Итты и таурины, и люди Лесного края, и дикие жители песков. Такой общий закон нашего мира.

Тогда юный сет Фа-Дейк осмелился не поверить королю:

- Но если это так... тогда почему вы не стали королем всех-всех? Даже не приказали тауринам сдать крепость?

- Потому что я не знал, что делать потом, - сказал король иттов.

Фа-Дейк удивленно и потерянно молчал. Он только шевельнул наконец ногой и почувствовал короткое, но сладкое облегчение от того, что ядовитая крошка больше не жалит колено.

Король тоже шевельнулся и проговорил теперь с трудом, хрипловато:

- Я мог приказать... А мог десять раз взять крепость приступом, без всякой тарги. А что дальше? Мы все привыкли жить этой войной. Ничего другого не знает никто. Сеты не знают, маршалы не знают. Мудрый Лал не знает...

- А я вообще ничего не знаю, - беспомощно сказал Фаддейка. - Я могу такого наворотить, что еще хуже...

С горькой и какой-то домашней улыбкой король ответил:

- Куда уж хуже-то, мальчик... Итты потеряли дорогу. У нас почти нет детей! Те, кто рождается, - или не живут, или с пеленок думают о войне. Матери разучились кормить грудью... И не только у нас. Во всех землях...

- В крепости тауринов много детей, - возразил Фа-Дейк. - Помните, их князь Урата-Хал просил пропустить в крепость обоз с едой? Он поклялся, что эта еда только для маленьких.

- Да, я пропустил... Там много детей. Потому что люди живут в крепких домах и тепле. Это пока... Мы возьмем крепость, и воины перебьют всех.

- Воины не тронут мирных жителей! - опять возразил Фа-Дейк. - Итты знают законы войны.

- В крепости нет мирных жителей, - сказал король. Голос его осел и охрип еще больше. - Крепость всегда защищают все люди... А у войны нет законов, не надо обманывать себя. В бою кровь ударяет в голову, и мечи рубят всех...

"Я не хочу быть королем, я не могу", - снова хотел заспорить Фаддейка. Но что-то сдвинулось у него в душе, и сет Фа-Дейк тихо спросил:

- Что я должен делать, король?

- Все, что хочешь, мальчик, - выдохнул старый Рах. - Все... Я говорю: хуже не будет...

"А что я хочу?.. Я домой хочу..."

Но тут он вспомнил серые осенние дни, унылое вечернее застолье и собственный крик души: "Хоть бы что-нибудь случилось! Пусть хоть что!.." Круг замкнулся.

Тарга тяжело лежала у Фа-Дейка в ладони. Он опустил ее в нагрудный карман школьной курточки. Шевельнулся, собираясь встать.

- Подожди, - одними губами попросил король.

Фа-Дейк опять замер у королевского изголовья.

- Уже недолго, - прошептал старый Рах. - Побудь... пока я...

Фа-Дейк вздрогнул. За разговором он почти забыл, что время короля уже отмерено. Теперь же предчувствие, что с минуты на минуту сюда придет смерть, прокололо маленького сета тоскливым страхом.

- Не бойся... - через силу сказал король. - Я знаю, ты не видел вблизи, как умирают. Но это не так уж страшно, поверь мне последний раз...

Фа-Дейк мотнул головой и сердито сказал:

- Я не боюсь. - И заплакал.

Он заплакал сразу, взахлеб. Не от страха, а от жалости, которая неожиданно и резко воткнулась в сердце. И от мысли, что через несколько минут они уже ничего не смогут сказать друг другу. Заплакал от несправедливости смерти, которая делает большого, сильного и храброго человека самым беспомощным на свете. Делает его никем. Он не мог остановить слезы и боялся, что король узнает его горькие мысли.

Но Рах улыбнулся и сказал отчетливо:

- Спасибо, малыш... Это добрая примета. Мы разучились плакать, а если кто-то от души плачет над иттом, значит, путь его в другой мир будет легким... хотя какой там другой мир...

Он замолчал, и слышались только Фаддейкины всхлипы.

Король сказал непонятно:

- Не так уж я и виноват...

Потом сделался очень строгим, уперся взглядом в кожаный потолок шатра. Ветер стих, и песок уже не скреб стены. Король сомкнул губы, положил на глаза ладонь, отодвинул локоть. Фа-Дейк перестал всхлипывать и замер в тоскливом предчувствии. Прошла минута, локоть дрогнул и ослаб. Фа-Дейк всхлипнул опять, но тут же отчаянно сжал зубы, встал, краем плаща вытер лицо.

• Предыдущая
• 80/95
• Следующая