Медвежья кровь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 42

…Жуткое ощущение. Пугающее и бросающее в холодный липкий пот.

Почему-то страшно было прикоснуться к нему, но я сделала это, осторожно положив руку на его мощное плечо и с удивлением отмечая, что медведь не настолько горячий, как был всегда.

— Тебе плохо? — вот теперь я заволновалась не на шутку, пододвигаясь к нему ближе и вздрагивая всем телом, когда медведь неожиданно и резко поднялся на ноги, зашагав вперед. К двери.

При этом не обращая никакого внимания на меня и мой хриплый вопль:

— Куда ты?!

Запутавшись в простыне, я не сразу смогла подскочить на ноги, чтобы броситься за ним, вылетая за дверь, где было холодно и моросил дождь, застывая в отчаянье, потому что медведя уже не было видно.

Он словно растворился в темноте, не оставив после себя ни следа!

— Господи боже, что происходит? — прошептала я себе под нос, задрожав, но не от холода.

Пришлось возвращаться в дом, закрывать дверь и искать ружье.

Я знала, что медведь вернется, потому что иного просто не могла бы себе представить.

Но теперь не знала, были ли мы в безопасности. И псы проснулись и заходили из угла в угол, словно тоже почувствовали что-то неладное.

— И вы тоже ничего мне не скажете, — тяжело выдохнула я и поспешила в первую очередь облачиться в простую, но удобную одежду на случай того, если дальше обстоятельства окажутся не самыми хорошими.

Я старалась не думать о плохом.

Убеждала себя в том, что медведь не станет рисковать собой, ведь наша история только-только началась и впереди еще нужно было узнать друг друга и сделать еще так много!

Но сердце все равно заходилось от тревоги, что бы я ни делала.

Шла еще одна бессонная ночь, когда в доме было темно и тихо, а я ходила в этой темноте от окна до окна, с тревогой всматриваясь в черный лес, куда не проникал даже свет луны.

Было так тихо, словно сам мир замер в ожидании чего-то.

И этого не изменил даже восход солнца, когда мир вокруг стал просыпаться, но тревога в груди не уходила. Только росла с каждым часом все больше и больше.

Где был медведь? Все с ним было в порядке?

Может, стоило взять ружье и псов и выйти на его поиски в лес?

Эта идея не казалась здравой, но ничего лучше на данном этапе я придумать так и не смогла, знала только одно: я не оставлю его одного в беде!

Снова взошло солнце, а ничего не менялось.

И это сводило с ума, толкая на необдуманные поступки, лишь бы сердце болело хоть немного меньше.

Я металась по дому, собирая то, что могло пригодиться в лесу.

Охотничий нож. Пачку с патронами для ружья. Легкую куртку. Спички. Компас. Фонарик. Ошейники псам с длинными острыми шипами на тот случай, если на нашем пути встретятся хищники.

— Я тоже волнуюсь, мои дорогие, но вдруг он в беде? — с дрожью прошептала я своим верным защитникам с умными глазами, когда Байкал тихо заскулил и стал ходить возле дверей, тычась в нее мордой.— Что не так?

Я опустилась перед ним на колени, гладя по большой умной морде и стараясь привлечь внимание, но пес раз за разом возвращался к двери и словно пытался ее открыть.

Чувствовал что-то? Безусловно.

К счастью, не лаял и не скалился, а значит, возможно, все было не так уж и плохо.

Тяжело сглотнув и на всякий случай взяв в руки ружье, которое я сняла с предохранителя, приоткрыла дверь, в первую секунду задохнувшись от нахлынувших эмоций, потому что первым, что увидела, была широченная спина моего медведя.

В крови, что, видимо, еще совсем недавно стекала, но теперь засохла, оставляя красные струйки и разводы.

Он сидел, дыша ровно и размеренно и упираясь локтями в колени, а я ахнула, поспешно поставив ружье в угол, и кинулась, чтобы сесть прямо перед ним, заглядывая в сиреневые глаза и задыхаясь оттого, как колотилось сердце.

Господи, кажется невредимый!

Впрочем, сказать это наверняка сразу не получилось, потому что медведь был слишком грязный. Словно много раз падал в грязь, и поэтому она прилипла к его обнаженному телу.

А еще была кровь…много крови. На губах, подбородке, шее и торсе. Она словно стекала по его мощному телу, а он даже не пытался вытираться.

— …Миша?— прошептала я едва слышно, с ужасом понимая, что пустой хмурый взгляд с ночи почти не изменился. Он по-прежнему смотрел только перед собой…и был такой непривычно холодный, что дрожь пошла по телу!

Что с ним творилось?!

— Идем в дом, хорошо? — я едва касалась его руками, видя теперь, что там, где касались мои пальцы его кожи, на теле оставались мурашки.

Он хрипло и резко выдохнул, но все равно сначала никак не шевелился и не реагировал. Только ноздри слегка раздувались, словно он впитывал в себя все ароматы вокруг, и я надеялась, что они смогут вернуть ему прежнее нормальное состояние.

— Идем. Вот так. Осторожно.

Пришлось слегка потянуть его за плечи, заставляя встать, чему медведь повиновался без единого звука, но продолжая смотреть только перед собой в полной апатии, словно был не в себе и ничего не понимал. Словно не реагировал ни на что, включая меня, отчего становилось дико и страшно.

А что, если он потерял память окончательно?..

Эта мысль была настолько шокирующей и болезненной, что я просто задохнулась!

Молилась про себя и вела его в дом, как марионетку. Большую мускулистую марионетку с пустым, ничего не выражающим взглядом и нереально холодной для него кожей. Я поставила его возле камина, кинувшись к дивану, чтобы достать его подстилку, а когда вернулась, поняла, что едва могу дышать.

Медведь продолжал стоять ровно так, как я его оставила. Не шелохнувшись.

Спрашивать, что с ним случилось, где он был всю ночь, почему такой грязный и помнит ли меня, просто не было смысла! По нему было отчетливо видно, что медведь не в себе.

По крайней мере, он не сопротивлялся и вел себя тихо, напоминая своим поведением Эдю после того, как с ним случались приступы, а затем наступала жуткая тишина.

Я положила его рядом с камином, укрыв одеялом, на что раньше медведь бы принялся возмущаться, что и без того в доме слишком душно. Но сейчас он не обратил внимания даже на это.

— Спи, Миша…засыпай. И вернись ко мне прежним, — прошептала я, садясь рядом с ним на пол, и осторожно гладя по спутанным грязным волосам дрожащей рукой.

Как же тяжело было отгонять от себя жуткие мысли о том, что случилось с ним!

Как обычно бывает в такие моменты, в голове не было ни одной радужной и позитивной мысли. Одна страшнее другой. И наверняка я знала только одно: если он забыл меня и все, что случилось с нами, то я буду рядом все равно. Чтобы любить его своей израненной душой, которую он смог собрать из ранящих колючих осколков.

Медведь уснул на удивление быстро.

Мое сердце все еще продолжало грохотать и ныть, а он уже сладко засопел, раскинувшись на полу и не обращая внимания даже на то, что псы тихонько подошли к нему и легли под боком. Может, пытались так согреть и поддержать? Я не знала. Только грустно улыбнулась, убирая прядки волос с его лба и поднимаясь на дрожащие ноги, чтобы снять с себя куртку и убрать все то, что я приготовила для вылазки.

Оставила только ружье, потому что не могла даже предположить, что будет происходить дальше.

День тянулся просто бесконечно долго.

Я пару раз успела поговорить с мамой, постоянно выглядывая из кухни в зал, чтобы убедиться, что случайно не разбудила медведя. Но он спал настолько крепко, что не реагировал ни на что вокруг.

А еще я постоянно садилась рядом с ним, касаясь его лба, плеч, груди, боясь того, насколько непривычно холодным он оставался.

Ведь я отчетливо помнила, что, даже когда он вышел из лесной речки и сел передо мной весь мокрый и с каплями влаги на теле, его кожа оставалась все равно обжигающе горячей.

Медведь проспал весь день и всю следующую ночь, не просыпаясь ни разу, даже когда я готовила или говорила по телефону.

Теперь я боялась прихода ночи, думая о том, что с ним снова может что-нибудь случиться. Но, к счастью, он продолжал крепко спать и сопеть.