Рыжий наследник (ЛП) - Хоней Сара - Страница 38

— Ты не покинешь игру, когда впереди остался последний бросок костей, — сказал он вполголоса.

Лот отчаянно хотел возразить, сказать ему, что да, он пойдет на побег, если это будет означать, что он останется жив. Но сделать это было все равно, что вырвать руку из руки Квина, а в мире не было силы, способной заставить его это сделать.

Кроме того, он все равно бы не добрался до двери прачечной — не стоило забывать об Аде.

— Он в атриуме, — пробормотал сир Грейлорд.

Квин кивнул и крепче сжал руку Лота.

— О-о-о, тут есть рыба? — спросил Дейв.

— Нет, — прошептал Квин. — Атриум — это застекленная комната на вершине башни, поэтому там всегда тепло и солнечно.

Широкие плечи Дейва поникли.

— Так рыбы нет?

— Рыбы нет, — сказал Квин.

Дейв издал тихий печальный вздох.

Добравшись до винтовой лестницы, они стали подниматься наверх. В башню. У Лота сжался желудок, стоило добраться до лестничной площадки, а сиру Грейлорду остановиться перед большой закрытой дверью. Подняв кулак, тот постучал.

— Что? — пришел изнутри грубый голос, приглушенный деревом. — Это ты, мальчишка с ведром для рвоты?

Сир Грейлорд поморщился и открыт рот, чтобы ответить, как вдруг Скотт выступил вперед, и лицо его налилось кровью и энтузиазмом:

— Нет! — воскликнул он и толкнул дверь. — Это я, сиг Говит! Я выполнил славное загание, что вы пегедо мной поставили!

Может, это и прозвучало бы впечатляющее, если бы Скотт не шмыгал сломанным носом.

Раздражительность тут же исчезла из интонации мужчины, сменившись холодным, мертвым тоном:

— Что ты сделал?

Скотт влетел в комнату.

— Это я, сиг Говит! Помните? Из Делагогта! Мы встгетились в тавегне! Я спас пгинца!

Лот понятия не имел, что на него нашло в этот момент. Выдернув руку из руки Квина, он оттолкнул его в сторону. А потом вошел в атриум и закрыл за собой двери.

Солнечный свет лился из огромных окон, простирающихся до самого потолка округлой комнаты, и Лот задался вопросом о том, какой бы светлой и воздушной она могла бы быть, не порти впечатление различные темные драпировки и гобелены, контрастом развешенные между окнами рядом со светлым камнем стен. Пространства тут было куда больше, чем ожидал Лот, и все оно было заставлено диванами и кушетками, явно предназначенными для того, чтобы растянуться на них и наслаждаться солнечным светом. А еще тут был внушительный камин с потрескивающим огнем. Мужчина растянулся на кушетке под одним из окон.

Поднявшись на ноги, он развернулся к ним лицом. Он был худым, а черты лица резкими и не очень привлекательными. У него были пронзительные голубые глаза, одет он был в пурпурный шелковый халат, а в руках держал хрустальный кубок. И пусть он находился на грани среднего возраста, золотистые волосы если не блестели, то, по крайней мере, еще не начали редеть. Он был настолько похож на Квина, что ошибиться было просто невозможно.

— Дядя, — сказал Лот, обойдя Скотта. — Как приятно снова тебя увидеть.

Взгляд лорда Дума прошелся по нему вниз, потом вверх, снова вниз и опять вверх. Лот уставился в ответ, выпятив грудь в великолепном дорогом камзоле, и скривил губы в благородной усмешке.

Лорд Дум прищурился:

— Тарквин?

— Да, — сказал Лот. И смахнул воображаемую пылинку с камзола. — Вот я и достиг совершеннолетия и готов приступить к своим королевским обязанностям. Разве не за этим ты послал за мной, дядя?

— Пгостите! Пгостите! — подпрыгнул Скотт и согнулся пополам. — Пгостите, сиг Говит, но гто это? — указал он на гобелен с гербом, висящий на стене между двумя окнами.

— Тут написано Дюмесни, Скотт, — сказал Лот. — Это лорд Дум.

— Гет! Это сиг Говит! — расширились глаза Скотта. — Лог Гум? Лорг Гум — зло! Зло! — он сделал шаг назад. — Я гто, помогал злогею?

Лорд Дум нетерпеливо фыркнул.

— Ты имбицил?

Скотт нахмурился.

— Я гумаю, я стгелец. — Но тут же словно опомнился и добавил: — Не пытайтесь меня отвлечь! Вы зло, лог Гум!

— Зло это как посмотреть. Разве не я поддерживал жизнь своего племянника все эти годы? — Лорд Дум снова, нахмурившись, осмотрел Лота с ног до головы. — Ты выглядишь старше, чем я ожидал.

— Имеешь в виду, живее, чем ты ожидал.

— Это тоже. — Лорд Дум поставил кубок на столик рядом с диваном и продолжил изучать Лота прищуренным взглядом. — Но нет, ты определенно старше, чем должен быть. У тебя морщины у глаз.

— Нет у меня морщин! — только Лот начал это выкрикивать, как понял, что сейчас было не самое подходящее время для возражений, и быстро добавил: — Дядя.

— Докажи, — потребовал Дум. — Расскажи что-нибудь, что можешь знать только ты.

Лот моргнул и сделал то, что получалось у него лучше всего. Зашевелил мозгами и соврал сквозь стиснутые зубы:

— Где-то в часе езды от Толера есть особняк. Мы заезжали в него на выходные. Там есть детский портрет тебя и матери. Ты был довольно пухлым ребенком.

— Многие могли увидеть тот портрет, — фыркнул Дум, но намек на неуверенность в его тоне появился.

Лот закрыл глаза, словно переживал приятное воспоминание.

— Родители любили то место. Помню, иногда они отпускали детей в город, на кухню таверны. Не по главное дороге, по соседней. Там нам давали яблочные ириски. — Когда он приоткрыл глаза, Дум задумчиво постукивал пальцем по подбородку. Для пущей убедительности Лот добавил: — Ну и, конечно же, в кладовой спрятан потайной ход.

Дум замер, и Лот уже подумал, что справился, но Скотт не смог удержать свой рот закрытым:

— Ты имеешь в вигу тот тугель, готорый показал Червячок?

— Кто такой Червячок? — потребовал лорд Дум, двинувшись на Лота.

— В гамеге был еще огин, гестьянин. У него тоже были гыжие волосы, таг что мы спасли и его, — объяснил Скотт и нахмурился. — Но тепегь его, кажется, зовут Гью.

Лицо Дума сморщилось, а губы зашевелились, пока он обдумывал слова Скотта. Наконец, он спросил:

— Так и где теперь тот рыжий?

— Крестьянин, как и сказал идиот, — быстро вставил Лот. — Никто, маленький грязный мальчишка с ужасными манерами и пристрастием к лошадям, за что и попал в камеру.

— Он… был арестован за поедание лошадей?

— Не поедание, нет. — Лот заметил промелькнувшее на лице Дума слабое отвращение и поздравил себя с удачным отвлекающим маневром.

И конечно, все это оказалось пустой тратой времени, потому что именно в этот момент Квин распахнул дверь, протиснулся в комнату и громко заявил:

— В последний раз говорю, я не трахаю лошадей! — а потом встал рядом с Лотом и вызывающе задрал подбородок. — Здравствуй, дядя.

Мгновение никто не двигался. Потом Дум оглядел обоих и прищурился. Рука его потянулась к поясу, и только сейчас Лот заметил нож; сердце его упало.

— Один из вас лжет.

— Вполне возможно, — сказал Лот. — Может, принц я, а красоту мою затуманило время, что я провел, голодая и замерзая в камере, а это — просто незваный гость, которого мы привели с собой, чтобы сбить тебя с толку. А может, я лгу, и принц — он. — Дум начал приближаться, и Лот поднял палец. — Но — подумай-ка еще — может статься, что лжем мы оба.

Лорд Дум замер.

— Как вы можете лгать оба?

Лот ухмыльнулся, развивая тему:

— Только представь. Может, мы оба здесь лишь отвлекающий маневр. Представь, что настоящий принц надежно спрятан где-то далеко, и он только и ждет времени, когда ты расслабишься. Тогда и появится, чтобы заявить права на трон.

— Есть гугой пгинц?

— Заткнись, Скотт, — сказал Лот, когда Дум прошелся по ним хмурым взглядом.

— Я могу просто приказать убить вас обоих, — наконец, сказал он. — Что б наверняка.

— Ах, но тогда ты никогда не узнаешь, где настоящий принц. Какие же тут гарантии.

Вот только, глядя на убийственный блеск в глазах Дума, Лот подумал, что кошмары по ночам того мучить не будут. Протянув руку, он схватил Квина за рукав и приготовился оттащить его за спину.