Вторая семья (СИ) - Борн Амелия - Страница 31

Вздохнув, поставила в духовку противень с пирожками, которые как раз расстоялись, после чего отправилась немного прибраться в комнате сына.    

Когда входная дверь открылась и я вышла встречать Вадима, поняла - что-то произошло. За то короткое время, что миновало с момента нашего разговора по телефону, случилось нечто нехорошее. Сын был мрачнее тучи, а мою попытку поцеловать его в щеку и вовсе воспринял с прохладой.     

- Задержись немного, - сказала я Антону, когда Вадик отправился в свою комнату, волоча следом вещи. - Мне нужно кое-что тебе сказать.      

Я сложила руки на груди в машинальном жесте защиты, хотя, кажется, Антон вовсе не собирался делать ничего, что можно было бы расценить как нападение. Напротив, мне даже почудилось, будто он желает как можно скорее покинуть мою квартиру.     

- Милаш… я виноват, что не уведомил тебя раньше. Но мне так хотелось побыть с сыном, - сказал Антон, и в его голосе послышалось явное притворство.     

Это выбесило так, что я сжала руки в кулаки.    

- Никто не запрещал и не собирается тебе запрещать видеться с Вадимом, - процедила я. - Но впредь знай - я не позволю, чтобы вы с ним проделывали такое за моей спиной.     

- Ничего страшного не произошло. Я просто забрал сына и довез его до дома. Это моя отцовская обязанность.     

«А еще твоя отцовская обязанность отдать все, что ты успел своровать. Что прятал, как последний мерзавец», - хотелось сказать мне, но я промолчала. Не было ни единой причины напоминать Антону о том, что он знал и так. Да и омрачать этот вечер, который планировала провести с сыном, я совершенно не желала.   

- Повторяю еще раз, Семиверстов. Таких выходок больше не потерплю. Есть телефон, мессенджеры, голубиная почта, в конце концов, чтобы уведомить меня заранее о том, что я должна знать в первую очередь.    

Произнеся эти слова, я выпихнула Антона из квартиры, и с облегчением вздохнула только когда за ним закрылась дверь.     

Пока Вадим был в душе, пирожки успели остыть. Чай, который я приготовила нам с сыном, впрочем, тоже. Я гадала, что стало причиной плохого настроения Вадика и мне ничего не шло на ум. Точнее, вариантов было так много, что я терялась в них.   

- Садись, - сказала я, указывая на стул. - Расскажешь, как сборы.     

Сын подернул плечами, как бы говоря этим жестом, что нет повода для обсуждения.    

- Нормально, - ответил он и, устроившись за столом, взял с блюда пирожок.      

- Ты не голоден? Или хочешь чего-то посущественнее? - спросила я.     

- Нет, мы заехали перекусили.     

Я поджала губы и вновь досчитала до трех. Да, вот такие встречи с отцом и будут происходить впредь. Они с Антоном будут где-нибудь гулять вдвоем, потом - обедать в кафе. И в этом нет ничего необычного. Так живут миллионы семей, которые прошли через развод.   

- Хорошо. А что с настроением? - попыталась я зайти с другой стороны.     

Вадим на мой вопрос лишь нахмурил брови, после чего, отложив пирожок и отодвинув от себя чашку с чаем, заявил то, от чего у меня на затылке зашевелились волосы:     

- Я подумываю о том, что стану жить с папой, когда вы разойдетесь, - ошарашил он и до меня не сразу дошел смысл этих слов.     

Что вообще происходило? Антон вот так вот просто смог несколькими звонками (а в том, что они были, я не сомневалась) и единственной встречей переубедить нашего сына в том, с кем остаться жить.     

- Это исключено! - сказала я, поднимаясь из-за стола.     

Обняв себя руками, принялась маршировать по кухне, насколько это позволяли сделать ее размеры, а перед мысленным взором, одна за одной, всплывали картинки жизни сына там, с этой психически неуравновешенной женщиной.     

- Ты сказала, что это решать мне. Папа подтвердил. Я волен выбирать сам, - неожиданно резко сказал сын.    

Я остановилась у окна и развернулась, окидывая взглядом этого нового, незнакомого мне Вадима. Даже по спине холодок прошел от того, каким чужим был сейчас мне сын.     

- А твой папа не сказал тебе, что он спал все это время с истеричкой? Не поведал, что она приехала ко мне и прямо заявила, что ты ей не нужен? Может, он забыл сообщить, как эта его Аня мне угрожала? С ней ты желаешь жить? С безумной бабой, от которой можно ожидать чего угодно?!     

Последние слова я буквально выкрикнула. Но совсем не ожидала того, что последует дальше. Вскочив на ноги, Вадим опустил голову и окинул меня взглядом, в котором было отчетливо видно… презрение. И такая обида, словно это я завела на стороне вторую семью. Словно я рушила и нашу семейную жизнь, и жизнь сына в частности. А потом он произнес слова, от которых я застыла немой статуей:    

- Сама-то чем лучше? Связалась с ее братом! Папа сказал, что вы с ним спите!    

Я моргнула раз, другой. Не понимая, не осознавая, что именно мне только что сообщил сын. С чьим братом я связалась? О ком он вообще?     

- Что ты сказал? - выдавила я из себя помертвевшими губами.     

- То и сказал, - буркнул он. Следом же повысил голос: - И как же мне все надоело!     

Вадик взвыл так, будто в этот момент ему было очень больно. А потом просто ушел. С грохотом закрыл за собой дверь в свою комнату, оставив меня наедине с той правдой, которая привалила сверху бетонной плитой. И осознать которую я пока была не в силах.    

«Связалась с ее братом…» 

Как ни хотел мой разум отторгнуть услышанное, истолковать его как-то иначе, найти какое-то удовлетворительное объяснение, я понимала - у этой фразы может быть лишь одна трактовка. И лишь один вывод, как следствие. 

Адам мне лгал. Адам был сыном Лемешева. И, вероятно, именно от него все это гадюшье семейство узнало о том, что между нами произошло. Как они, должно быть, надо мной потешались! Как смеялись над тем, насколько легко я пошла к Лемешеву-младшему в постель! 

Но зачем? Зачем? В этом же не было никакого смысла! 

Перестав метаться по кухне, чем занималась последние полчаса, я устало рухнула на стул. Нет, здесь что-то не сходилось. По тому, как Адам говорил о Лемешевых - они вряд ли были заодно. С другой стороны, тот же Адам говорил мне, что не знает этих людей! 

Губы скривились в презрительной улыбке. Я снова позволила себя обмануть. Снова поверила, как последняя идиотка всему, что мне втирали.  

Взгляд метнулся в сторону спальни сына. А еще я допустила, чтобы меня выставили перед ребенком какой-то шалавой. Вот только была ли в том моя вина? Вадиму все равно придется смириться с мыслью, что у меня когда-то может появиться другой мужчина. Что я не буду до конца дней жить, как добровольная монашка, скорбя по его гнусному папаше! 

От этой несправедливости меня словно подкинуло с места. Хватит! Годами меня не уважал муж, которому я отдавала все. И теперь, видимо, ни во что не ставил еще и сын, который верил всему, что ему наговаривал отец. И, видимо, в результате этих разговоров они оба решили, что я права на новую жизнь не имею. 

Что ж… пожалуй, Вадиму стоило наконец понять, на чьей он действительно стороне. А это было просто невозможно без того, чтобы он увидел все собственными глазами. Очевидно, что все мои слова и уговоры для него были пустым звуком. 

Сердце болело от обиды и тревоги, когда я подошла к комнате сына. Наверно, через это проходит рано или поздно каждая мать. Нужно было перестать его опекать, позволить самому думать и принимать решения. И следовало дать ему увидеть все так, как оно есть, до того, как Вадим совершит непоправимую ошибку в суде. 

- Вадим! 

Я решительно постучала в запертую дверь, но в ответ получила лишь короткое: 

- Уходи! 

- У меня иное предложение, - спокойно возразила я. - Собирай вещи, я отвезу тебя к твоему отцу на выходные. 

По ту сторону двери послышался скрип кровати и торопливые шаги. Дверь стремительно отворилась и передо мной предстал крайне удивленный сын.