Попирая волю Небес (СИ) - "Avadhuta" - Страница 102

Нет, это ещё не конец!

В себя я пришёл внезапно. Именно «в себя», а не в сознание. Я стоял, мыл посуду, а потом неожиданно осознал, кем я являюсь. Ко мне вернулась память прошлых жизней, и моя текущая жизнь просто перевернулась с ног на голову. Сам эффект пробуждения памяти прошлых жизней был результатом работы одного из механизмов, вложенных мной в ментальное тело. В оригинале он должен был восстановить не только память, но и магические способности, но последнего точно не произошло. Да даже то, что я вообще смог восстановить память, уже было чудом!

О пребывании в Давилке у меня остались смутные впечатления. Помню лишь одно — я жрал, жрал и жрал. Жрал души умерших, которых в Давилке было хоть жопой ешь. И я ел. Не только жопой, а вообще всем своим ментальным телом. И всей душой. Поглощённые ментальные тела я «расходовал» на то, чтобы уменьшить испытываемую боль. Подобная «функция» была одной из основных в Давилке. Так она уничтожала память о прошлых жизнях у обычных людей. Но у меня под рукой была куча «расходного материала», которым я мог прикрыть свою память. Впрочем, за миллион лет в ней образовались ощутимые дыры, несмотря на все мои усилия сохранить себя.

Ощущал ли я себя подонком после того, как сожрал столько душ? Нет. Ни капли. Все они стали мной. А самое главное, все они изначально были мной. Та капля Амриты позволила мне осознать себя на уровне души. Невозможно описать это чувство, но я понял, что «пожирание души» лишь разрушало границы между двумя душами, и наше «духовное сознание» сливалось воедино. Настоящая сила пожирателя душ лишь гарантировала, что во время этого слияния уникальные качества моего сознания «перепишут» качества поглощаемой личности. Но по большей части никакой разницы между душами не было.

Отбросив тяжкие думы, я сосредоточился на окружающем мире. В руках у меня замерла очередная тарелка, которую я отмывал от остатков еды. В этой жизни пределом моего карьерного роста была должность посудомойки. Сейчас мне было двадцать четыре года. Я работал в ресторане, и никаких перспектив в этом мире у меня не было.

Сам мир, в котором мне довелось родиться, напоминал типичное аниме. Люди в нём имели явные животные черты в виде «звериных ушей» и черт лица. Плюс, животные черты проявлялись в характере. Правили обществом тут хищники. На «вершине пищевой цепочки» сидели львы, тигры, гиены и ядовитые змеи. А я родился зайцем. Почти тем самым зайцем из «Ну, погоди». С такой «наследственностью» карьера посудомойки была для меня пределом.

Мой отец «волк», женился на «зайке» и надеялся, что я стану таким же, как он. Но рождение сына-зайца подкосило его, и он тихо спился, прихватив на тот свет и мою мать. Сейчас я жил один в небольшом, но личном доме, доставшемся по наследству. Хотя, если говорить откровенно, это был не дом, а почти конура. Но для моих завистников даже она была пределом мечтаний.

— Заяц! Что ты тут возишься? Мой быстрее. У нас уже полный зал. Нужна чистая посуда. — «Набросился» на меня уборщик, зашедший в мойку. По жизни он был «крысой», и это отражалось не только в его облике, но и в характере.

Я посмотрел на тарелку, которую «мыл» уже минут пять, положил её в раковину, сполоснул руки и отключил воду.

— Заяц! Да ты охерел!!! — Вытаращилась на меня крыса.

— Свали нах. — Отмахнулся я, направляясь к заднему выходу из ресторана.

Крыс послушно юркнул прочь. Конечно же, он не мог стерпеть «обиды». Просто ему не хватило храбрости противостоять даже зайцу. А потому, он побежал жаловаться. К моменту, когда я переоделся в повседневную одежду, в раздевалку вломился «свин» — владелец небольшой забегаловки, где я работал.

— Заяц! Ты что это себе позволяешь? А ну вернись в мойку!

Готов поспорить, что свинья даже не помнила моего имени. В этом мире «заяц» было приговором. Не было нужны запоминать имя кого-то настолько незначительного.

— Я увольняюсь. — Огорошил я свинтуса. Ещё час назад я бы и подумать не смог о том, чтобы перечить ему.

— Как это увольняешься? — Недовольно хрюкнул он. — У нас полный зал людей. Ты вообще в своём уме? Я дал тебе эту работу в память о твоём отце-волке. И так-то ты отплатил мне за мою доброту? — Начал он свою любимую заезженную пластинку.

Все работники ресторана упахивались за гроши лишь благодаря невероятной «доброте» свинтуса, который за все эти годы и слова доброго никому не сказал.

— Отвали, свинтус. — Отпихнул я нависающее надо мной свинячье рыло. — Мне надоело отмывать посуду от тех помоев, что тут готовят по твоим «рецептам». Поставь на каждый стол по корыту, и пусть посетители из них жрут это месиво, которое ты по скудоумию считаешь едой.

Жратва в этой «тошниловке» и вправду была настолько поганой, что даже «моё прошлое я» не рисковало её есть. Особенно зная, как и из чего её готовят.

— Хрю! Да как ты смеешь? Да я тебя!…

Я не стал слушать истерики жирной свиньи, а развернулся и вышел через заднюю дверь ресторана. Свинья что-то кричала мне вослед, но я не обращал внимания. Этот мир был слишком слаб, чтобы удержать меня. Я лишился магии и псионики, но «магия мира Амбера» всё ещё была со мной. Хотя в Давилке из меня «выдавили» немало Бахиони, я всё ещё мог производить её.

Вот только стоило мне попытаться изменить реальность вокруг себя, как всё моё естество пронзила невероятная боль. Я почувствовал, что моё ментальное тело находилось на грани распада. Вряд ли я смогу сохранить себя, если сейчас умру и опять отправлюсь в ад. Впрочем, если всё получится, то попадание в Давилку мне больше грозить не будет. За миллион лет я передумал множество мыслей, и сейчас вспомнил тот самый план, который я подсознательно хотел исполнить, «увольняясь» с работы. Возможно, стоило сделать вид, что ничего не произошло и дождаться выходных, но сегодня был вторник, и настолько терпеливым я не был даже в лучшие годы.

Жил я недалеко от места работы. Уже через десять минут я зашёл в обшарпанный домик, стоящий в переулке среди таких же строений. Тут я ещё раз переоделся, на этот раз в походно-спортивную одежду. В такой можно было гулять по лесу, не рискуя порвать её. Да и сезон сейчас уже не тот, чтобы разгуливать в одних трусах. Начало сентября всё-таки. А одежда была ещё и изрядно утеплённой.

Выйдя из дома и заперев дверь на три замка, я направился к главному своему «сокровищу». Это был небольшой автомобиль в гараже. Никто не стал бы продавать машину «зайцу». Но мне она досталась по наследству, и даже в этом дебильном обществе наследство не могли отобрать просто из-за твоей «наследственности». Я открыл ленточную дверь гаража, сел в машину, вывел её наружу, вышел и начал закрывать гараж. И тут меня настигла «карма» в виде свинтуса. Видимо, он решил, что выматывание мне нервов является более приоритетной задачей, чем удержание на плаву его вонючего бизнеса.

— Заяц! Я увольняю тебя! — Пафосно заявил свинтус. — А за твою оскорбительную выходку ты ещё ответишь передо мной в суде. Я уже подал заявление в полицию. Твои дом и машина будут достаточной компенсацией за твоё хамство. — Заплывшие жиром свиные глазки жадно обвели мою собственность. — И отойди от машины. Она уже принадлежит мне.

— Отвали, свинтус. — Оттолкнул я «начальство» со своего пути». Силу я не сдерживал, так что свинья с возмущённым визгом завалилась в кучу мусора, которую соседи решили организовать почти у меня во дворе. — Ты кем себя возомнил? Ты всего лишь жирная свинья. Даже не лесной хряк, а самая обычная домашняя свинья, чья судьба — пойти на сало. У меня тоже есть знакомые. Если я скажу родственникам своего отца о такой жирной и вкусной свинке, они тебя живьём сожрут.

Свинья задрожала от охватившего её ужаса. Сейчас я упомянул своего дядю, который был «знатным волчарой». Внешне он выглядел как оборотень в полнолуние и питался исключительно мясом. Так что мои слова вовсе не были преувеличением. Свинтуса вполне могли сожрать живьём. Ведь «дядя» был важным человеком в местной мафии. Его конечно не радовала мысль о племяннике-зайце, но свинтус не знал, насколько близкие между нами отношения.