Чем она лучше меня (СИ) - Борн Амелия - Страница 16

К горлу подкатил удушающий ком. С того момента, как все обнаружилось, я пережила настоящий ад. Но раскаяние мужа, его признания в любви, его мольбы о том, чтобы вернуться - все это давало ощущение собственной власти над ситуацией. Чувства, что возвращение на круги своя зависит исключительно от моего желания. И, если быть честной с самой собой, я до конца никогда не допускала, что мы действительно разойдемся. Я просто хотела… найти причины верить. Хотела больше слов, больше действий, а теперь… Теперь смертельно боялась, что желала от мужа больше того, на что он был вообще способен. 

Нет, я по-прежнему не собиралась терпеть его общение со Светой. И если Ваня утром придет - я выставлю ему вполне конкретные требования относительно его бывшей. Те, которые ему и так, в общем-то, были уже известны. Но вот к чему я была не готова во всей этой ситуации - это к тому, что все пойдет не так. 

Я сделала глубокий вдох и с ужасом поняла, что издала жалкий всхлип. Как ни хотелось быть независимой и сильной женщиной, а мужа я все же любила. Любила, несмотря на все его недостатки. Любила так, что с трудом представляла свою жизнь без него. 

И надеялась, что до подобного исхода все же не дойдет. 

Ночь прошла в смутных, прерывистых снах. Я постоянно просыпалась, испуганно кидая взгляд на экран телефона, чтобы посмотреть, который час. И чем ближе становилось утро, тем тревожные было у меня на душе. 

Что я буду делать, если Ваня так и не появится? Ответ, конечно, был очевиден - жить дальше. В этих новых условиях, в новой реальности, где я одна с грудным ребенком на руках. Но я не хотела, чтобы все было так! 

Волна ненависти к Свете подкатила удушьем к горлу. Какой же дрянью надо быть, чтобы как ни в чем не бывало возвращаться после своих измен, при этом руша чужие жизни? Руки гневно сжались в кулаки. А ведь она почти получила то, что хотела. Снова. А может, и не почти… 

Очередной взгляд на часы показал, что время доползло до шести утра. Я с полной беспомощностью поняла, что уснуть снова просто не сумею. 

Собрав всю волю в кулак, вытолкала себя из кровати и пошла заваривать кофе. Сын еще мирно спал, трогательно прижав к губам крохотный кулачок, и совсем не подозревал о том, что сегодняшнее утро предопределит всю нашу дальнейшую жизнь. И в этом было его счастье. 

Пустая, тихая квартира навевала щемящую тоску. Я поймала себя на том, что скучаю сейчас по громогласному храпу Вани, который прежде зачастую раздражал. Скучаю даже по его художественно разбросанным где ни попадя носкам… 

Скучаю по нему. 

Время до десяти тянулось, кажется, просто бесконечно. Я отчаянно пыталась занять себя всеми подряд делами, что только подворачивались под руку. Никогда еще постельное белье в нашем доме не было настолько идеально отглажено… 

Звонок в дверь заставил меня испуганно вскинуться. Сердце подскочило, забилось, как одуревшее, а я поспешно кинула взгляд на часы. Десять ровно. 

Неужели пришел?.. 

К двери шла на едва сгибавшихся ногах. Задержала дыхание прежде, чем посмотреть в глазок. И, увидев, кто там, вздохнула с облегчением, которого никогда в жизни еще не испытывала. 

Открыла, тем не менее, не сразу. Выждала паузу, пытаясь хоть немного успокоиться. Вовсе не хотела, чтобы муж понял, насколько же я рада его видеть. Насколько боялась, что не увижу… 

- Ты очень пунктуален, - произнесла как можно ровнее, когда наконец распахнула дверь. 

На лице Вани читалось неприкрытое облегчение. Он шагнул ко мне навстречу, порывисто бросив сумки на пол, и просто прижал к себе. Крепко-крепко, словно ожидал, что я стану вырываться. 

- Я боялся, что ты уже не откроешь, - признался надтреснутым от нервов голосом. Я хорошо знала этот тон - такой же голос у него был, когда у Никитки впервые случились колики. И стало ясно - муж действительно переживал. Ничуть не меньше, чем я. 

Он отстранился, посмотрел на меня как-то беззащитно, и добавил: 

- Я вообще час назад еще приехал. Не мог усидеть в четырех стенах. Ждал в машине, буквально минуты считал… 

- Почему не поднялся? - удивилась я. 

- Потому что ты сказала прийти ровно в десять. 

Я невольно улыбнулась. Его признание, его волнение - все это казалось таким трогательным, таким… настоящим. И пробивало огромную брешь в моей защите. 

- Заходи, - кивнула наконец я, отступая, чтобы муж мог втащить свои сумки. 

Он покорно прошел в квартиру, остановился напротив меня, словно ждал дальнейших распоряжений. А я смотрела на него, почти забыв о том, что должна обозначить условия его возвращения. 

- Ты на работу уже опоздал… - произнесла зачем-то. 

- Я предупредил, что буду позже. 

И снова - тишина. Никто из нас, кажется, не решался сделать следующий шаг. Обозначить вслух то, что требовалось. 

Наконец я откашлялась и произнесла: 

- Не буду тебя надолго задерживать. Просто хочу, чтобы ты кое-что ясно усвоил. 

- Я слушаю, - согласился он покорно. - Ты же знаешь - я сделаю все, что угодно, Мия… 

- Я тебя так и не простила, - повторила вновь то, что говорила накануне, пытаясь в этом убедить то ли его, то ли себя саму. - Но я хочу, чтобы у нашего сына была полноценная семья. И если ты хочешь того же, то должен мне пообещать выполнить то, что я прошу. 

Он кивнул, молча выжидая. Я не без труда собрала мысли воедино и продолжила: 

- Больше никакого общения с твоей дорогой Светочкой! Никаких переписок. Никаких встреч. Даже если случайно на улице встретишь - пройдешь мимо! 

- Я не общался с ней с того… дня, - уверил меня Ваня. Впрочем, не уточнил с какого именно. - Мия,  я все понял. Понял, как тебя это ранило. Я этого больше не допущу. 

Я смотрела на него и не могла понять - верю этим словам или нет. Разве когда творил все это, он не понимал, что предает меня? Но все равно ведь делал! Так что же мешает ему повторить это вновь? 

- Еще кое-что, - произнесла я размеренно. - Ты должен брать трубку всегда, когда я звоню! Я больше не желаю разыскивать тебя черт знает где, когда твоему сыну плохо! И я не хочу каждый раз, как ты не отвечаешь, думать о том, не со Светой ли ты снова! 

- Этого не повторится, - пообещал муж твердо. 

А я с трудом удержалась, чтобы не искривить губы в скептической улыбке. Мне отчаянно хотелось поверить всем его обещаниям, но… не получалось. И как мы со всем этим грузом будем жить - я пока не представляла. 

- Пока все, беги на работу, - сказала я, намереваясь отвернуться, но Ваня вновь схватил меня в объятия и поцеловал с такой жадностью, что у меня мгновенно сбилось дыхание. Я даже вспомнить не могла, когда он целовал меня так последний раз… 

- Иди, - повторила я, когда он оторвался от моих губ. 

По его лицу скользнула озорная улыбка. 

- А может… - выгнул он заговорщически бровь, но я прервала: 

- Иди! И не задерживайся на работе. 

Муж неохотно кивнул и, чуть помедлив, все же скрылся за дверью, предварительно кинув: 

- Я люблю тебя. 

И я едва не заплакала от желания, чтобы это было правдой. 

Конечно, первым порывом после того, что сказала Мия, было поехать к Свете и узнать правду. Но, едва оказавшись в машине, Иван растерянно замер, вцепившись руками в руль. Пора было признать, что он безнадежно запутался. 

Только что он упрямо врал жене, что дочь Светы - не от него. Врал, зная, что это вполне может быть его ребенок. Врал, потому что просто не мог иначе. Потому что боялся. Боялся, что если  признает даже всего лишь вероятность подобного - Мия выгонит его навсегда. 

От мысли, что будет видеться с сыном какие-нибудь пару раз в неделю, внутри закипало. Он обожал Никитку, он видел его появление на свет, помнил первый крик… И хотел и дальше видеть, каждый божий день, как сын растет. До ужаса боялся пропустить в его жизни что-то важное. 

А что, если уже пропустил несколько лет в жизни дочери? Что, если Мия была права и Света скрыла от него отцовство просто потому, что ей были не нужны подобные сложности в виде груза из прошлого в ее новой жизни? Что, если его дочь называла отцом совсем другого человека?