Ваша честь (СИ) - Брэйн Даниэль - Страница 5

Что-то там еще было скверного в это время с едой? Соль есть, но она безумно дорогая... или так только там, где нет моря? Есть море здесь? Не факт, не факт. Приправы скудны и по большей части это травы вроде той же петрушки, перца нет или он не каждому по карману. Но это мелочи, к еде можно привыкнуть, есть вещи хуже, чем паршивая еда. Голод, регулярные неурожаи, и да, зимой холод такой, что временами захочется сдохнуть. Временами — с октября по апрель, потому что вряд ли здесь аналог нашего Кипра. Об образовании можно забыть. О том, что будет квалифицированная медицинская помощь, конечно же, тоже. О том, как мне быть, когда это юное тело напомнит о тех проблемах, которые существуют у каждой женщины с досадной периодичностью. не буду думать пока. Решу. Это, наверное, будет самым простым: использовать то, что придумано за сотню лет до тебя и еще никому не пришло в голову в это время.

Наверное, можно озолотиться. Или взойти на костер. Кто их знает.

Погружаться в воспоминания было спокойно. Исторические факты были чем -то, что связывало меня с близким и дорогим, с тем, чего у меня больше не было: моей жизнью успешной состоявшейся женщины, отличного специалиста, уважаемого человека, хорошей, смею надеяться, матери. Так что мне делать, бежать? Куда, и есть ли шанс у меня затеряться?

Допустим, Йоланду никто здесь не знает — что пока что является гипотезой и требует подтверждения. Можно выйти под покровом ночи, пойти в трактир, найти первого же крестьянина, кто уезжает из города, и напроситься к нему в служанки. но даже в моей голове план выглядел так себе. Начиная с моей хромоты — кому нужна хромающая служанка? — и заканчивая полнейшим отсутствием знания мной здешних реалий. И пусть меня даже наймут. Прикажут приготовить завтрак. Я понятия не имею, что здесь едят и как это принято подавать и готовить! И что сколько стоит. Я даже, пожалуй, вот так сходу и с дровяной плитой уже не управлюсь. и это просто готовка. А что я буду делать с одеждой? А если мне велят взнуздать — или как это называется? — лошадь? Я вообще-то боюсь лошадей .

Нет, бегство — неудачная мысль. Меня выгонят в первый же день, и какая тогда ждет меня участь — кабацкой девки? И есть ли разница, умереть от невежества лекаря городского или же деревенского? Или ты госпожа, или тебе везет так, как, без сомнения, повезло этой моей служанке, в противном случае твоя судьба крайне незавидна... как ни крути.

А я не то, ни другое. Я непонятно кто. и хотела бы я знать, чем же я так сильно прогневала в прошлой жизни какие-то высшие силы.

Высшие силы, за эту мысль я уцепилась. Здесь есть монастыри?

— Лучше бы я ушла в монастырь, — тут же проверила я свою версию. Служанка обернулась и рассмеялась.

— Милая госпожа, послушником? — Я нахмурилась. — Совсем как королева Элинор? Ох, я так любила эту легенду! Но ей удалось три года прожить мальчиком, прежде чем ее разоблачили!

— Куда мне до королевы, — пробормотала я, разрешая себе сделать еще один — преждевременный, но, похоже, весьма правильный — вывод. Здесь нет женских монастырей, иначе зачем королеве, какие бы причины у нее для этого ни были, выдавать себя за монашка? — Да, я тоже любила эту легенду.

У меня нет вариантов? Кроме как пока покориться и попробовать выжить. Завтра к вечеру .

Выжить. Не самая простая задача. В книгах, которые изредка мне попадались, все было до удивления просто — почти как в незатейливой игре, за которыми я коротала время в полетах. «Спаси рыбку». Меня ожидало участие в шоу «Последний герой», причем весьма антиутопичном.

Выжить. Задача номер один. Мария Хлопова всего лишь заболела расстройством желудка

— я горько усмехнулась, покосившись на графин. Мне хотелось пить, но воспоминание о судьбе несчастной девушки комом встало в горле.

Чаю хотелось просто до одури. И странно, вроде бы я должна мучиться без кофе, но нет, про него я почти забыла. А вот чай — чего бы я сейчас не отдала за чашку да хоть поганого «Липтона»! Только нет здесь чая, даже самого дрянного. Но должны быть травы, да и фрукты. Я, конечно, не смогу заставить слуг кипятить пустую воду — дохлый номер, не поймут, даже будь я королевой. Но будь я королевой с такими претензиями, может быть, не поволокут на костер, только не слишком ли это большая жертва — здоровье в обмен на спокойную жизнь?

Но вот бросить в воду травы или фрукты, и получится что-то вроде компота, морса или узвара. небольшая, но приемлемая страховка от фатальной дизентерии. Эту мысль стоило обдумать, но после.

Мне не давала покоя случайно пришедшая на память несчастная Мария Хлопова. Она прошла смотр невест, и это не понравилось некоторым знатным людям, у которых были свои понимания о влиянии на престол. Мария пустячно захворала, и ее никто ни о чем не спрашивал — только раз осмотрели врачи, чьи диагнозы те самые влиятельные люди тотчас переврали и изложили царю так, как им было угодно, и объявили девицу «к царской радости неугодной», и царь — а что царь, царь такая же марионетка, Марии дважды не повезло — покорно согласился отправить бедняжку по ссылкам на долгие семь лет. И даже после того, как заговор был раскрыт, после того, как ушлые деятели легко отделались по тем временам — кто отправился в вотчины, кто в монастырь, и так будучи человеком несветским, — мать царя опять прогнула властелина под свои капризы: нет и нет, чем-то ей Хлопова не угодила. Победившая всех соперниц Мария прожила еще десять лет и мирно почила все там же, в далеких ссылках. Впрочем, гораздо ближе к Москве, чем была отправлена изначально...

Хорошо, подумала я, примеряя перспективы к себе. Марию мне было искренне жаль, но такой вариант — со ссылкой — меня бы устроил. Но мне мало было отпущенных семнадцати лет, и Мария все-таки была, судя по всему, вполне здорова. А вот что со здоровьем у Йоланды — я не слишком представляла, и совсем не факт, что если меня куда-нибудь запрут, я поживу там сколько-нибудь долго.

Люди все-таки жадные до всего, что касается их лично. Особенно жизни — и если учесть, что судья Анастасия Еремина прожила бы еще приблизительно двадцать лет, столько ли мне и здесь отмерено?..

Однако оставим Россию. Византийский правитель из всего многообразия потенциальных императриц выбрал себе поэтессу Кассию. Та оказалась не промах и «уязвила императора словом» — замечательно, и жила своей жизнью, но то ли у жениха выбор был, то ли он по натуре был довольно сговорчив. Уязвить я могла, но не сократило бы мне это отведенные неизвестными силами дни? Кто знает, не укажут ли мне за это на плаху?

А Марфа Собакина, третья супруга Ивана Грозного, прожила после свадьбы недели две. А если обратиться к истории стран Европы? Анна Клевская, которую по портрету Генрих Восьмой посчитал красавицей, а по факту ужаснулся и шарахнулся, словно от прокаженной? Да, такой вариант меня тоже мог бы устроить, пусть придворные творят с королем что хотят, мне бы лучше забиться в тень и просидеть там все эти годы.

Хотя зачем мне такая жизнь? Моя деятельная натура еще не успела устать от многообразия, новых людей, обычаев, мест, но это там — там, где всего десять часов, и ты на другом краю света, и оставшиеся в занесенной снегом Москве знакомые смотрят фотографии пляжа с белым песком и поникшими от жары пальмами. Здесь поездка в соседний город превращается в событие жизни.

У меня была привычка забираться в огромное кресло, поджимать под себя ноги, раскладывать на столе материалы предстоящего слушания и заниматься их изучением. Сейчас я этого была лишена, служанка не поняла бы такой привычки.

Стоп, подумала я и даже потерла рукой глаза и лоб. На минуточку — стоп. У меня, похоже, кончились варианты и воспоминания хоть каких-то подробностей отборов царских невест, но зато у меня был гнев матери Йоланды — и этот гнев можно было считать за факт. Она так обозлилась на строптивую дочь, что надавала ей пощечин и потребовала вести себя в кои-то веки прилично, и если правда то, что я помню, а медики непременно должны осматривать всех невест, то у меня есть отличный шанс сойти с дистанции, не дожидаясь, пока меня решат устранить. Наверняка не самыми приятными методами.