Небо для Беса (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 17

Кивает.

— Иди сюда… — зову в коридор.

Она выходит, прикрывая дверь.

— Сказал что-нибудь.

— Сказал…

— И?

— Бессо… нет. Захочет сам расскажет.

— Понял. Мне переживать или нет?

— Ну… Все живы, здоровы. Никого не посадят.

Фух…

— Пацанам своим не сказал… — хмурюсь я. — Родителям его надо звонить?

— Ни в коем случае!

— Ааа… Ясно.

Опять с родителями проблемы. Пора ему от них в свободное плавание.

Как легко она упаковывает и старших и младших. Она на своём месте здесь. Она должна быть в команде!

— Как мы тебя будем оформлять?

— Как удобнее — остеопат, мануал, то-терапевт, психолог…

Мы говорим о всяких внешних вещах. И напряжение между нами спадает.

Я всë время сбиваюсь с мыслей, залипая то на том, как она трогает серьгу, то на движениях пальцев, то на звучании голоса…

Я не могу даже близко принять ситуацию, что эта женщина будет не моей.

— Бессо?

— Что ты сказала?

— Где ты летаешь? — касается моей брови.

— Я с тобой.

Хочется близости. Но не в коридоре же обниматься. Здесь любопытные маленькие глаза повсюду.

— Пойдём в директорский.

В кабинете — разгром! Везде бумаги.

— Ого… Что здесь у тебя присходит?

— Брат нанял экономиста и топит за оптимизацию. Хочет поток финансов на развитие школы перенаправить в дивиденды по акциям.

— Развитие школы?

— Изначально была идея создать при школе свой спортивный интернат.

— А ты умеешь разворачиваться! Интернат… Большое дело.

— Когда спортсмены выходят на достижения им сложно жить в семье, если родители себя не просвещают его спорту. Ему сложно там правильно питаться, соблюдать режим, держать высокую мотивацию, не отвлекаться на быт, друзей-одноклассников, которые тусуются, бухают, курят… А здесь — все свои. И соревновательный эффект и включенность постоянная.

— И «батя», — улыбается она, проходя мимо к столу.

Поднимает бумаги, разглядывает.

— Мне нравится идея со спортивным интернатом.

— А Рустаму не нравится. Он максимально хочет переложить нагрузку на семьи. Но это утопия. Девять из десяти семей не вытянут. Люди работают… У них не единственный ребёнок. Про интернатовских вообще молчу.

Отодвигая бумаги, Аиша присаживается на стол.

Подтягивая юбку выше, кладёт ногу на ногу…

Ах…

— Рустам… — задумчиво обводит взглядом комнату.

Взгляд тяжелеет.

— Обратно бы засунуть и перетрахать на что-нибудь приличное, — слегка оскаливаясь бросает она

— Да, жаль, что нельзя. Постарайся с ним не пересекаться, все вопросы буду решать я.

— Ты не волнуйся, — уверенно. — Я умею говорить с мужчинами. С разными…

Не сомневаюсь.

Подхожу к ней, глажу коленку.

— Со мной поговори… — шепчу, облизывая пересохшие губы.

— С тобой — с удовольствием… — разводит бёдра.

Делаю шаг между ними.

Обхватывая сзади мою ногу, скользит по ней икрой. И ставя руки назад на стол, прогибается.

— Оо… — обваривает меня, отключая башку.

Закрывая глаза, падаю в этот омут.

Ловя её губы, распинают на столе.

Дёргаю за бёдра, плотнее к себе.

Я фантазировал об этом. И сейчас всë смешивается — реальность, фантазии, желание обладать, присвоить… И просто трахать, не думая ни о чем!

Дайте нам этих несколько горячих минут! Пусть все наши проблемы в них сгорят.

Языки сплетаются, толкаюсь бёдрами, желая получить чуть больше ощущений.

И здесь она на своём месте тоже! Я хочу её здесь. На этом столе, в любой момент, как нам захочется!

Натягивая выше юбку и дразнит меня резинками чулок.

Сжимая шею, заваливаю её на спину. Впиваюсь губами в бедро над резинкой, забывая где я и кто я…

Шаги…

— Дверь запри… — выдыхает она.

О, мать твою!

Рывком разворачиваюсь, закрывая еë собой, как раз в то мгновение как дверь без стука открывается.

Рустам…

Он оглядывает меня с недоумением. Чувствую, как Аиша за моей спиной кладёт ногу на ногу, чуть отталкивая меня вперёд.

Замечая еë, он, отклоняясь, заглядывая мне за спину. С удивлением поднимая брови.

Аиша слегка стучит мне руке, чтобы я посторонился.

Делаю шаг в сторону. Юбка на месте. Чуть-чуть мелькает резинка у её края.

Ну… Не критично, — выдыхаю я.

Но не словить витающую атмосферу — это, конечно, кретином надо быть.

Бездоказательно, но всё понятно.

— Добрый день, Рустам… — смотрит в глаза ему Аиша, поднимая бумаги со стола.

И опускает в них взгляд, делая вид, что читает.

— Добрый… — прокашливается он.

Господи… Я уже совсем голову потерял с ней. Сердце стучит в горле.

— Аиша… Наш новый сотрудник, — стараясь контролировать голос, представляю я.

— Вы, извините, Рустам, что я на столе, — не глядя на него ухмыляется она, меняя одну ногу на другую. — Но когда всë завалено бумагами…

— Очень приятно, Аиша, — пожирает взглядом её колени. — И в качестве кого… Вы планируете у нас работать?

— У меня будет много функций. Я работаю с телом.

— С телом — в каком смысле? — соловеет его взгляд.

— Телесные практики со спортсменами, — низким грудным голосом. — Психолог. Вам же нужен в школу психолог? — не моргая строго смотрит ему в глаза.

— О-о-очень, — вздрагивают его ноздри.

— Вот и славно, — спускается со стола.

— Мы позже это почитаем, — вытягиваю из её рук документы.

Открываю ей дверь, стреляя взглядом на выход. Она обходит его, выходя со мной в коридор.

— Что это было?

— Алёна сказала, твой брат хочет сократить должность штатного психолога. Я его сейчас переубедила.

— Мне было очень нервно от твоих методов.

— Легко манипулировать теми, к кому равнодушен, — сжимает на мгновение мою кисть.

— Это не самая безопасная игра. Завязывай.

— Мужчину годами можно держать на поводке и дистанции, Бессо, не позволяя и не обещая ему вообще ничего.

— Ну… не знаю.

— Не такого как ты. Ты слишком глубок, чтобы придавать этому столько значения.

— Прекрати мне льстить.

Я тоже на поводке. Он не расчётливый этот поводок, я чувствую отдачу и мне дают много! Но душит… Душит! Потому что дистанция слишком велика. Подпусти. Я хочу есть с твоих рук. Я хочу кормить тебя со своих.

— Учись принимать восхищение.

С улыбкой закатываю глаза.

— Нет, Аиша. Не играй в эту игру с Рустамом. Мне неприятно.

— Как скажешь, — ухмыляется. — Значит, буду патроны подавать и кашу в тылу варить.

— Было бы здорово…

— Но ты всё же мою огневую мощь со счётов не списывай. У меня тоже есть разные возможности, которые при необходимости можно подключать.

— Ты ракета у меня, я знаю, — моргаю ей восхищённо. — Но взрывай только меня, пожалуйста.

Подходим к моей тренерской.

— Ну что там наш мальчик? — заглядывает она.

— Сбежал уже.

— И мне пора.

— Вечером Тархановы нас приглашают на берег. Снимают беседку с мангалом. Сходи со мной, пожалуйста. Они ждут нас парой.

— Могу только до девяти.

— Принято.

Прикрывая дверь, соприкасаемся губами на мгновение. Я помогаю ей надеть плащ.

Оставшись один, задумчиво жму кистевой эспандер.

Шмель возвращается.

Киваю ему на диван рядом с собой.

— Мир несправедлив?

— Отвратителен… — отворачивается он.

— Да, — киваю. — Во многом — отвратителен. Но только ты выбираешь каких его граней касаться.

— Не всегда. Я вот не выбирал, но касаюсь.

— Верно, иногда выбирать не приходится. Тогда надо искать, как выйти оттуда или исправить ситуацию.

— Как выйти из того, что у мамы любовник? Как смотреть в глаза отцу?

Пиздец…

Взъерошиваю ему волосы.

— Хреновая ноша, Рома, такое знание.

— Меня тошнит. Я не хочу домой.

— Есть где ночевать?

— Есть. Я должен сказать отцу?

— Иногда люди предпочитают не знать этого. Или делать вид, что не знают, чтобы сберечь семью.