Грозовые Птицы (СИ) - Котов Сергей - Страница 9

— Ну что, будем пробовать вырваться морем? — спросил Лев за завтраком. В этот раз на завтрак пришли все одновременно; на меня смотрело три пары глаз.

— Конечно, будем! — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал бодро, — должно получиться, я думаю. Море — оно такое. При должном подходе может вывести куда угодно.

Иван улыбнулся и кивнул.

— Надеюсь, вы правы, — пробурчал Михаил, отхлебнув кофе, — нужно использовать все шансы. Это точно.

Всё с самого начала пошло не так. Несмотря на то, что я внимательно прочитал инструкцию от катера, которая в распечатанном виде хранилась на ходовом, это не сильно помогло освоить азы управления. Это только со стороны так кажется: что сложного? Запустил движок, взлетел и рули туда, куда тебе надо. На самом деле посудина была неожиданно тяжёлой для своего размера, инертной. Волны и ветер не давали толком взять курс. И лишь пару раз едва не опрокинув нас, неудачно подвернув под очередную волну, я, наконец, уловил основной принцип и дальше вёл катер уже осознанно.

Инерциальной системы навигации тут не было. Только стандартный приёмник сигналов западной системы GPS. Поэтому курс приходилось держать, что называется, «на глаз».

Я сориентировался по картам, которые были загружены в бортовой компьютер, и нацелился на небольшой необитаемый остров в ста пятидесяти милях от побережья Новой Земли — просто чтобы выбрать направление. Неясно было, сработает ли такое ориентирование внутри Зоны; скорее, это была перестраховка на случай, если нам действительно удастся выбраться. Выходить по радио на связь с катера противника сразу было бы не очень разумно. А так, добравшись до островка, мы бы получили временную фору, которая позволила бы командованию разобраться, что к чему, а не пытаться нас сразу уничтожить.

Впрочем, все эти усилия оказались напрасными. Уже ночью, где-то за час до полуночи, мы увидели знакомый силуэт берега. Над морем, как выяснилось, Аномалия работала точно так же, как на суше.

Примерно в миле от берега у нас закончилось горючее. Конечно, снотворное я захватил с собой, но спать в катере без хода, не пришвартовавшись к берегу, было равносильно самоубийству.

Нам сильно повезло: ночной бриз прибил нас к берегу, в каких-то десятках метров от ангара.

Спрыгнув на сушу, мы миновали базу и добежали до оставленного возле обрыва вездехода.

До полуночи, уже ощущая действие снотворного, разогнав подчинённого и научников по каютам, я едва успел вывести машину из консервации, завести двигатель и установить температурный режим. Вырубило меня прямо на ходовом.

На утро у меня жутко затекла поясница и ноги. Пока я разминал несчастные мышцы, видимо, стонал так громко, что на ходовой пришёл Иван, в одном термобелье и чёрных шлёпанцах.

— Тащ капитан, всё в порядке? — спросил он обеспокоенно.

— Да, да… о-о-о-ох… всё отлично! Главное, что успели, — ответил я.

— Давайте помогу, — лейтенант протянул руку, помогая мне подняться с палубы.

— Благодарю, — кивнул я, принимая помощь, — научников проверял? Как они?

— Нет пока, — лейтенант покачал головой, — я проснулся от… от вашего голоса. Беспокоился, что случилось.

— Ясно. Ну, пойдём проверим.

Каюта Михаила оказалась пустой. Лев растерянно глядел на смятую постель коллеги, где лежало нижнее бельё.

— Надо посмотреть, что с башнями… — первым заговорил Иван.

— Надо, — произнёс Лев бесцветным голосом.

— Не понимаю… он же принял снотворное! — сказал я, от досады хлопнув ладонью по железной переборке.

— Понимаете, в чём дело, — тоскливо вздохнул Лев, — ни одно лекарство не даёт стопроцентную эффективность. Кроме того, у меня есть подозрение, что Михаил мог сымитировать его приём.

— Но зачем? Какой смысл? — удивился Ваня.

— Он ведь учёный, — сказал Лев, — для него важно первым открыть что-то важное…

Башен действительно стало больше. А сами руины расползлись по берегу серым пятном, напоминая уже целый заброшенный древний город.

Мы не выходили из вездехода. Поднялись на ходовой; я занял место оператора. Не говоря ни слова, мы просто смотрели на силуэты башен, на фоне прозрачного, выстуженного постоянным ветром неба.

— У нас плюс одна доза снотворного, — заметил Ваня.

— Не думаю, что это выход, — вздохнул Лев, — рано или поздно оно всё равно нас достанет. Чем бы оно ни было.

— Надо проверить аптечку на базе противника. Ну, или санчасть. Должно же у них там быть хоть что-то?

Я вскинулся. И правда — почему такая простая мысль не пришла мне в голову раньше?

— Дело говоришь, — кивнул я, — пойду-ка я прогуляюсь, пожалуй.

— Я с вами, — вызвался Лев.

— Это ещё зачем?

— В компьютеры, найденные на базе, мы пока проникнуть не можем. Но, может, вы с коллегой могли упустить что-то важное? Что поймёт только учёный?

Я подумал секунду. Потом молча кивнул.

— Остаёшься на борту, — сказал я Ване, — держать оборону, вести наблюдение.

— Есть! — ответил лейтенант.

Несмотря на минимальную плюсовую температуру, которую я выставил в режиме консервации, внутри уже начал распространяться несвежий запах. Похоже, Лев тоже его почуял.

— Вы… не похоронили снайпера? — спросил он, осторожно ступая внутрь полутёмного помещения.

— Нет, — ответил я, посчитав излишними любые объяснения.

— Я бы хотел осмотреть тело, — сказал он, — вы не против?

— Валяйте, — ответил я, — он на втором этаже, в оружейной. Двери открыты, не заблудитесь.

Лев посмотрел на меня, словно раздумывая — не позвать ли с собой? Но, в конце концов, решил действовать самостоятельно.

— Пойду в медотсек пока, — ответил я.

Помещение для неотложной медицинской помощи тут было оборудовано серьёзно. Имелся даже портативный томограф. И хранилище с лекарствами впечатляло. Жаль только я не был провизором, а большинство препаратов не было мне знакомо. Наверняка среди колб, блистеров и пластиковых капсул были и снотворные, в том числе очень сильные, предназначенные для наркоза. Вот только я не мог определить их. И уж тем более не мог рассчитать нужную дозировку. Никаких пояснений или инструкций в шкафах, к сожалению, тоже не оказалось. Возможно, они все были представлены в электронном виде, в запароленных планшетах.

И всё-таки я для порядка осмотрел все запасы в поисках известных мне препаратов. Но тщетно.

— Обнаружили что-нибудь полезное?

Я отчетливо слышал шаги Льва, и по ним опознал его. Поэтому даже не стал оглядываться и поднимать голову.

— Нет, к сожалению. В смысле, препараты нужные тут наверняка есть. Но я не разбираюсь в формулах и западных патентованных названиях. А вы?

— Кое-что ещё помню, из эпохи до Украины, — ответил Лев, после чего подошёл ко мне и тоже начал осматривать холодильники и шкафы с препаратами.

Однако, учёному тоже не удалось однозначно идентифицировать известные ему снотворные.

— Что ж, — он пожал плечами, — рисковать, в любом случае, не разумно, — сказал он, поднимаясь.

Я с недоумением заметил, как он зачем-то неловко спрятал в карман одноразовый инъектор. Но переспрашивать не стал. Вдруг там только одна доза известного ему препарата? Конечно, он поступил не очень, с моральной точки зрения, но воевать с учёным за снотворное я тоже был не готов.

— Смотрите, тут холодильник для тела, — сказал Лев, стоя у выхода из медотсека. Он указывал рукой на одну из дверец в стене, — давайте перенесем убитого. Не полноценные похороны, конечно. Но лучше, чем просто бросать его там, где застала смерть.

Я не мог сказать, чем именно походный морг лучше. Но, пожалуй, учёный был всё-таки прав.

Я молча кивнул.

Снайпер ожидаемо был тяжелым. Трупное окоченение ещё не успело разрешиться; наверно, потому что температура была слишком низкой, поэтому тащить его по лестнице было особенно неудобно. Но мы справились.