Исход (СИ) - Холмогоров Валентин - Страница 50

Наконец, разобрался.

Первым делом отключил эмоции. От них нельзя избавиться окончательно, первобытные инстинкты исчезают последними, но заблокировать — вполне. А мне сейчас нельзя бояться. Да, текущая ипостась не способна испытывать страх, любовь и прочие чувства, однако нет гарантии, что после начала операции на неё не повлияют остальные части моей личности. Человеческая, находящаяся сейчас на грани пробуждения, или Исполнитель, внезапно решивший, что мои-наши действия противоречат воле Господина. Нет, только полная сосредоточенность, второго шанса у меня не будет.

Запускаю вирус, меняющий клетки тела. Всё, процесс необратим. Так или иначе, меня вырубит через двадцать минут, и лучше бы мне к тому моменту находиться без сознания. Модель моего «Я» готова, провожу проверку разделения. Раз, другой, третий… пятнадцатый. Выбираю оптимальный вариант.

Следующий шаг — извлекаю воспоминания, после чего начинаю стирать собственную память. Секунда за секундой я забываю себя, свою жизнь, уходят в небытие картины детства, звуки, образы, забываются причины, побудившие меня на полную перестройку. У меня всё ещё осталась цель, но я не помню, почему иду к ней. Кожа на лице рвется, скрипят кости и сухожилия, тело бьётся в судороге, быстро меняя внешность. Боль физическая проходит мимо — сознание страдает от происходящего стократ сильней.

Так странно. Резать себя на части и видеть, как каждая из них оживает, становятся самостоятельной.

Оставшимися клочками сознания я почувствовал, как Навий Князь рванулся из своего убежища навстречу своей жертве, которая на мгновение вновь появилась в материальном мире, почувствовал его проникающий в самую душу вопль разочарования, когда он понял, что жертва умирает. И чувство нечеловеческого облегчения, разлившееся в пространстве в миг, когда могучий дух устремился прочь — в тот мир, откуда был призван.

Всё. Конец.

Темнота.

Свет в кабинете был притушен — он мешал любоваться багровым рассветом, поднимавшимся над затянутой дымкой Москвой. В дверь тихо постучали. Не дождавшись ответа, в помещение беззвучно скользнул секретарь и положил на край стола черную кожаную папку с вытесненным на ней золотым гербом. Наблюдавший сквозь бронированное стекло за алыми всполохами зари руководитель огромной страны чуть повернул голову, давая знать, что заметил чужое присутствие. Сегодня он находился явно в дурном расположении духа.

— Утренний отчет, господин президент, — пояснил секретарь, который, конечно же, заранее ознакомился с содержанием доставленных им бумаг.

— Кратко и тезисно.

— Псионы наладили постоянный портал в районе бразильского города Манаус. По данным на шесть часов утра по Москве порталом воспользовалось уже более двухсот человек, в их числе — двадцать три россиянина, по данным нашего консульства в Рио. Будут ли какие-нибудь распоряжения?

— Какой в них смысл?

— Простите?

Фигура у окна чуть повела плечами, словно ее обладателю вдруг сделалось зябко.

— Стихией можно воспользоваться. Временно. Подчинить ее нельзя. Мы пытались. Что ж, те, кто действительно перестал быть похожим на людей и не желает играть по правилам, уйдут. Нас это не ослабит: у наших… западных и не только западных партнеров сейчас та же самая картина. Останутся те, кого здесь что-то держит, кто готов подчиняться. С этими будем работать. В целом баланс сил не изменится. Если псионы чувствуют себя ущемленными и бесправными, исход — хорошая альтернатива бунту. Когда-то давно, у другого народа, этот процесс занял сорок лет. Думаю, псионы справятся быстрее, предводители у них вполне целеустремленные. Кстати, что там с Коробовым?

— Мы проверили по разным источникам… Сопоставив все факты, специалисты склоняются к мнению, что он погиб. Привлек внимание духа и пожертвовал собой, чтобы отправить его восвояси, а затем закрыть проход в ментал.

— Вы уверены? — на лице отвернувшегося от окна мужчины играла скептическая усмешка.

— Были определенные сомнения… Но специалисты многократно все перепроверили, тщательно изучили всех уцелевших и даже фрагменты тел. Шансы выжить у него равны нулю. Он погиб, это совершенно точно.

Президент, поразмыслив, пожал плечами.

— Еще одна хорошая новость. Всё-таки слишком непредсказуемый фактор, рано или поздно он бы сработал против нас. Зона?

— Перестала расти. Мы продолжаем наблюдения, эксперты склоняются к мнению, что в ближайшее время она исчезнет сама собой. Тут инициативная группа во главе с несколькими представителями Госсовета выдвинула предложение наградить Виктора Андреевича орденом мужества за проявленный героизм и самопожертвование… Посмертно…

— Ну, если хотят… Хотя это совершенно бессмысленно, — человек у окна невесело усмехнулся, золотые лучи показавшегося из-за горизонта солнца скользнули по толстому стеклу. — Так им и передайте.

— Могу ли я поинтересоваться причиной?

— При жизни все эти побрякушки ему были совершенно без надобности, а теперь и подавно. Не забывайте, какое ему дали прозвище. Аскет.

На редкость приятная погода стоит.

Зимой и весной синоптики обещали холодное лето, но в начале июня резко переобулись и дружно принялись утверждать, что двадцать пять, в принципе, не жара. В сети пишут, даже с помощью лучших прорицателей точность метеопрогнозов составляет не более семидесяти процентов. Ошибки, конечно, бесят. Хотя если они всегда будут ошибаться в удачную сторону, я возражать не стану.

Сидеть в комнате не хотелось. Душно, жарко, голова болеть начинает, пот льётся градом, даром, что из одежды — одни трусы. Техники управления терморегуляцией тела не помогают, они мне плохо даются. Поэтому я сунул планшет в рюкзак, закинул туда же большое полотенце и бутылку воды и пошел на пляж. Вернее, на луг возле речки, служащий окрестным жителям пляжем.

Надо бы, кстати, выяснить, как речушка называется. Уже два года здесь живу, а не удосужился.

— Привет, Саш! — подняла в приветствии руку с зажатой сигаретой Павловна, сидевшая на скамейке возле подъезда. — На травке поваляться собрался?

— Погода хорошая, надо пользоваться, — пожал я плечами.

— Это да, — солидно покивала старуха. — Пишут, до конца месяца точно простоит. Мэр какого-то шамана нанял, тот чуть ли не пять мильонов взял, но обещал, что облаков не допустит. Авось не врет.

Задерживаться и болтать с ней я не стал. Не люблю пустой треп, пусть из него иногда можно вычленить кое-что полезное. К тому же, торопился дойти до пляжа и упасть с планшетом на полотенце. Как-никак, первый выходной за полгода.

Меня нашли четыре года назад в Подмосковье. Без одежды, без памяти, переломанного, с многочисленными ожогами. Тогда как раз произошло закрытие Зоны и, по-видимому, мне не повезло наткнуться на сильного и злобного духа. Узнать, кто я такой и откуда взялся, не удалось — ни по одной из баз схожая личность не проходила. Даже возраст определили примерно, да и имя дали первое попавшееся — своего настоящего имени я вспомнить не смог. Совпадений с моим генокодом и аурным отпечатком не нашли, хотя теперь я знаю, что отпечаток из-за сильных псионных воздействий может меняться в широких пределах. Так что, возможно, я даже родился не в России, несмотря на славянскую внешность.

Первые два года ушли на лечение, меня буквально собирали по кускам и лепили лицо заново. В организме обнаружилась масса отклонений от привычной нормы, начиная от быстрой регенерации тканей и заканчивая нечувствительностью к ряду воздействий. Врачи на мне диссертации защищали. Я не в обиде — неизвестно, каким было бы лечение в другом случае, окажись я ничем не примечательным потеряшкой беспамятным. Процедуры дорогостоящие, мог бы выйти из клиники инвалидом с перекошенной мордой. Сейчас о тех временах напоминают только ниточки шрамов на теле. А так у меня было время освоиться, научиться ложку держать, определить кое-какие бытовые реалии, получить практические навыки, позволившие зарабатывать пусть небольшие, но деньги. Мир не без добрых людей — врачи связались с волонтерскими организациями, а те пробили пособие и помогли получить отдельную квартиру в социальный найм. Да, в глубинке, зато свою. С тех пор живу, работаю, пытаюсь как-то пробудить память. Вот, собственно, и вся моя биография.