Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван - Страница 27

Из-за темноты, непонятно было, куда он смотрит, но Игорь предположил, что мужчина догадался, каким путем он ушел, обнаружив сломанные ветки. Фигура долго стояла неподвижно и в какой-то момент даже начало казаться, что это и не человек вовсе, а какой-нибудь куст или дерево. Игорь терпеливо ждал, и вскоре фигура поплыла, пропала из видимости, скрывшись под холмом, но на этот раз хорошо слышались шаркающие шаги.

Вскоре Игорь увидел фигуру вдали – на открытом поле хорошо просматривались ее очертания. Приличное расстояние развеяло чувство опасности. Игорь скатился в кроссовках по крутому склону, на цыпочках побежал вдоль тропинки по траве, чтобы не шаркать по сухой тропинке.

Дальше следить было проще – тропинка шла на границе леса и поля, петляя, но фигура вдали оставалась зримой из-за ряда приближающихся фонарей – видимо там проходила дорога.

Они вышли к какой-то деревеньке. Тут уже было безопаснее – слышались голоса, собачий лай. Домики, плотно стоявшие по краям широкой дороги, выглядели совсем бедными. Мужчина прошел по дороге до последнего дома с покосившейся пристройкой, открыл калитку, поглядел по сторонам и вошел. Игорь, укрываясь в темноте, двигался вдоль глухих оград. Когда мужчина исчез за калиткой, он бросился вперед, и остановился у куцего кустарника, наблюдая за домиком.

Домик был совсем бедный – бревенчатый с двумя окнами и каким-то чердаком-скворечником на крыше. В первом окне зажегся свет, Игорь увидел старые обои, часы с кукушкой на стене, но почти сразу все окно загородил мужчина в плаще. Игорь пригнулся, но мужчина не мог его видеть – его укрывала тьма, только в начале деревеньки, на развилке с обходной дорогой светил одинокий фонарь.

Мужчина смотрел мимо него в темноту. Взгляд его был задумчивым, Игорь приподнялся, пытаясь лучше разглядеть его, но мужчина вдруг резко задернул шторы.

Когда много лет назад грузчики внесли в комнату большой, похожий на авианосец раскройный стол и поставили его у окна, в комнате сразу стало тесно. Стол полагался им с братом на двоих. Отчасти так оно и вышло. До своего исчезновения столом пользовался только Макс, а после – взявшийся за ум старший брат. Но вместе, как мечтала мать, они практически никогда не делали за ним уроков. Сейчас Игорь сидел на своей половине у окна и смотрел на стопку учебников на стороне Макса. Руки брата уже сложили их в том порядке, в каком Игорь будет видеть их все последующие годы. Серая «Биология 6» с надорванным корешком, на ней «История средних веков», дальше «Математика 6» и сверху толстенная «Литература», на обложке которой Пушкин, облокотившись о стол и картинно вытянув руку, читал что-то своей располневшей няне. Позднее Пушкин покроется пылью, корешок потемнеет, а обложка наоборот пожелтеет от солнечных лучей, листы копеечных тетрадей загнутся, промокнув в один из летних дней, когда ливень ворвется в окно. Зубря вечерами историю и математику, которые понадобятся для экзаменов в академию МВД, Игорь будет всякий раз видеть эту стопку, сложенную когда-то Максом, но так и не решится убрать учебники в шкаф. Не будет уже Макса, матери, родительскую комнату сдадут новым жильцам, отец навсегда переедет к любовнице, а они так и будут лежать на углу стола, вместе с тетрадями, словно Макс навечно застрял в шестом классе.

На Пушкина падал свет из окна, выглядел он как всегда на картинах, легким и живым. Игорь терпеть не мог литературу и все что знал о Пушкине – двое суток предсмертных мучений с пулей в животе от выстрела Дантеса.

Полчаса назад он вернулся из школы, где самым ярким событием была встреча с Аней. Он поговорил с ней всего пару минут на перемене под завистливые взгляды одноклассников. От этих взглядов он был бы на седьмом небе от счастья двадцать семь лет назад, но сегодня его интересовали только глаза напротив. Он видел, что во время их короткого разговора, Аня не только смеялась, но иногда взгляд ее становился долгим и задумчивым и он чувствовал жар от понимания, что в эти моменты она смотрела на него.

На уроке математики он к собственному удивлению легко решал на доске задачи по разложению знаменателей на множители, а вот с рациональными выражениями запутался. Учительница поставила ему четверку, что он счел не таким уж плохим показателем, для того чьи контакты с математикой за последние два десятка лет сводились лишь к скручиванию стальной проволоки в виде интеграла, чтобы достать из дождеприемника сброшенную закладку.

Отдавая ему после урока дневник, учительница поинтересовалась, почему более сложные примеры ему даются легче. «Я просто забыл, как их решать», честно ответил Игорь. «Если вам что-то непонятно, вы всегда можете обратиться за помощью к своему брату». «Брату?», – удивился Игорь, – «но у меня есть только младший брат». «Я знаю», – сказала учительница.

Этот странный разговор не выходил у него из головы. Откуда она вообще знает, что у него есть брат, если он учится в другой школе? И как шестиклассник может помочь восьмикласснику? Игорь не стал мучать учительницу расспросами, так как она торопилась в учительскую, но включить этот вопрос к остальным накопившимся для серьезного разговора с братом стоило.

Игорь посмотрел на часы, висевшие над кроватью Макса. Их повесили туда, потому что ему не мешало спать громкое тиканье. Эти часы, как и покрытый пылью Пушкин, и открытое настежь окно, станут его кошмаром. Стрелки на 21:55 навсегда останутся в его памяти.

Сейчас в полной тишине, движение секундной стрелки в старом деревянном корпусе звучало почти оглушающе. Казалось, будто с каждой секундной она преодолевает какое-то неимоверное механическое усилие. Игорь прищурил левый глаз. В прихожей послышалось тихое щелканье замка – будто вор пытался проникнуть в квартиру. Игорь знал, что так открывает двери Макс. Игорь был напряжен, но собран. Вопросов, с которыми требовалось разобраться, накопилось много, но сложенные учебники на столе говорили, что все шло своим чередом. Время разбирательств наступит завтра после 21:55, а пока оставалось только ждать.

Дверь в комнату открылась, Макс неслышно вошел. Удивительно, как ему всегда удавалось почти все делать бесшумно. Игорь пристально смотрел на брата, Макс выглядел немного растерянным, но не боялся его. Еще один хороший знак. Они поздоровались, Макс сел на свою половину и нагнулся, доставая что-то из рюкзака. Игорь пристально следил за его локтем над столом, который вот-вот должен был сдвинуть стопку учебников. Макс достал пенал, положил на стол. Локоть так и не задел учебники. А что если ему самому сейчас протянуть руку и сдвинуть их, подумал Игорь. Его раздражал этот установленный кем-то порядок, хотя стоило признаться – не только раздражал, но и пугал. Он протянул руку, и сдвинул пальцем учебник с Пушкиным.

Брат тотчас взял всю стопку, стукнул ею о стол, выравнивая, и положил обратно. Игорю стало страшно – он не сомневался, что учебники легли на то же место, вплоть до сотых долей миллиметра, и ровно под тем же острым углом к линии стола. Нечто незримое и нечеловечески могущественное словно говорило – не играй со мной. Игорь в страхе смотрел на стопку – именно так, слегка сдвинутые относительно линии стола они пролежат здесь три года, пока в эту комнату не войдут грузчики. Наверное, только Макс может нарушить этот порядок.

Но пестрый пенал-трансформер все еще лежал перед Максом, напоминая, что прошлое не так уж всесильно. И доверчивый взгляд брата, и звенящий голосок Анны Вайсс и особенно – ее влюбленные глаза. Нет, не так уж неотвратимо это прошлое-будущее.

«Что за человек был с тобой вчера на остановке?» - Спросил Игорь.

Макс вопросительно приподнял брови. Игорь не сомневался – он все понял на самом деле. Плохой знак, и все же Макс не выглядел напуганным этим вопросом. Скорее усталым.

«Кто он?»

Макс махнул рукой.

«Он навредил тебе?» – Не унимался Игорь.

Он не хотел давить на брата, помня, что главное сейчас сохранить хрупкое доверие между ними, чтобы успешно миновать завтрашний «час Х», но отсутствие ответов нервировало.