Власть книжного червя. Том 3 (ЛП) - Kazuki Miya - Страница 53

— Я согласна с тем, что у главного священника красивое лицо, но в целом он невыразительный и холодный. Иногда я думаю о нём как о движущейся скульптуре. Я предпочитаю более живую красоту. Например, с тех пор как Фран стал моим слугой, на его лице стало проявляться гораздо больше разнообразных эмоций. Его мирное, честное и заботливое лицо куда красивее, — объяснила я.

Думаю, что когда Фран был маленьким, он был симпатичным мальчиком, который выглядел весьма женственно. Обычно это не ощущается, потому что Фран был довольно мускулистым, но всякий раз, когда он был удивлён или смеялся, то выглядел намного моложе.

— Госпожа Розмайн, я считаю, что это слишком большая похвала для Франа, — сказала Вильма.

— Разве? Не стану отрицать, что главный священник красив, но всё же у всех свои предпочтения, когда дело касается внешности. В любом случае я считаю, что мои слуги намного круче и симпатичнее, чем слуги главного священника. Это даже не обсуждается, — уверенно заявила я.

— Ох…

Вильма и Моника рассмеялись, а Бригитта согласно кивнула. О, похоже, что у меня есть молчаливый союзник. Думаю, что мы с Бригиттой станем хорошими друзьями.

— С возвращением, госпожа Розмайн.

Вернувшись в свои покои я обнаружила, что Розина, на лице которой читалось небольшое волнение, уже ждала меня со своим фешпилем. Рядом с ней находился Фердинанд, тоже державший фешпиль, а Фран положил на стол перед ними ручку и бумагу, чтобы Фердинанд мог записать музыку, которой я собиралась его научить.

— Розмайн, извини что заставил ждать. Это был неожиданный посетитель.

— Ничего страшного. Я смогла провести время за чтением кое-чего очень интересного. После того как я это прочитаю, я не против одолжить это вам, — сказала я, улыбнувшись.

На это Фердинанд кивнул и слабо ухмыльнулся. Тем временем Фран приготовил ручку и чернила для Вильмы.

— В таком случае, предоставь мне песни, — сказал Фердинанд, готовясь играть.

Наблюдая краем глаза, как Вильма водит перьевой ручкой по бумаге, я размышляла о том, какую же песню ему дать. Какую бы забавную песню заставить исполнить Фердинанда? Ему не хватает доброты и сострадания, поэтому что-то о любви, мужестве и дружбе должно быть просто идеально.

Я выбрала известную песню из аниме и напела её. Через некоторое время Фердинанд махнул мне рукой, показывая, что мне можно остановиться, а затем сыграл её на фешпиле, подбирая аранжировку. Розина взволнованно наблюдала за ним, а после чего подняла руку.

— Розина, что случилось? — спросила я.

— Эм-м, главный священник, а что вы думаете об этом? — спросила Розина, прежде чем сыграть мелодию в своей аранжировке.

Фердинанд, явно впечатлённый её игрой, погладил подбородок, а затем что-то добавил в лежащие перед ним ноты.

— Эта аранжировка подойдёт для оркестра, — сказал он.

После этого Розина и Фердинанд принялись заниматься аранжировкой вместе, активно обмениваясь своими мнениями. Их обсуждения были на столь высоком профессиональном уровне, что я даже не могла понять о чём именно они говорили. Мои слуги и эскорт, наблюдающие за ними, были впечатлены их работой, но судя по всему тоже не понимали, о чём они говорят. Тем временем Вильма, выглядя очень сосредоточенной, продолжала рисовать.

— Между прочим, Розмайн, о чём поётся в этой песне? — спросил Фердинанд, отчего моё сердце ёкнуло.

— Э-эм, ну-у… Что-то вроде… Я хочу знать, что делает тебя счастливым. Я не хочу, чтобы это закончилось, пока всё не узнаю. Нам нужны любовь и мужество… Как-то так.

— Хм, так значит это песня о любовной тоске?

Нет! Совсем нет! Пусть внешне я и сохраняла невозмутимость, но мне хотелось расхохотаться. Это стало возможно лишь благодаря тому, что меня обучали как быть благородной девушкой. Кто бы мог подумать, что столь любимая детьми аниме-песня в другом мире станет грустной песней о любви?

Розина и Фердинанд стали обсуждать, какой текст подходит музыке, быстро подбирая строчку за строчкой. В итоге текст совершенно не походил на оригинал.

— Так должно быть хорошо, — сказал Фердинанд, после чего сыграл новую песню полностью.

Комнату заполнила яркая, умиротворяющая мелодия, под которую главный священник пел своим глубоким, приятно резонирующим голосом, песню о боге жизни Эйвилибе, предлагающем свою любовь богине земли Гедульрих. Это была основанная на мифе песня, в которой Эйвилиб ухаживая за Гедульрих, пел ей, что он хотел бы знать, что сделало бы её счастливой.

Красивый голос Фердинанда словно обволакивал меня, отчего, хотя я и знала оригинальный текст песни, я не могла не почувствовать охватившее меня благоговение.

Раньше я уже думала о том, что если Фердинанд споёт песню о любви, то сможет заполучить практически любую девушку, и только что он ещё сильнее убедил меня в этом. Даже Вильма забыла про рисование, и сейчас просто смотрела на Фердинанда широко распахнутыми глазами. Розине всегда нравился Фердинанд, как человек, который хорошо разбирался в музыке, но в данный момент она казалась полностью очарованной им, смотря на него с широкой мечтательной улыбкой. Моника и Никола раскраснелись, а Бригитта смотрела на него с удивлением. И не только женщины так трепетно смотрели на Фердинанда. Фран и Дамуэль тоже были впечатлены его игрой. Разве концерт, где Фердинанд будет играть на фешпиле, не будет опасен?

Когда я увидела нарисованную Вильмой, невероятно прекрасную иллюстрацию Фердинанда, то поняла, что она смотрит на него сквозь розовые очки, отчего я начала всерьёз волноваться, действительно ли концерт был хорошей затеей.

На следующий день Лутц привёл в покои директора приюта Иоганна и ещё одного мальчика. Вероятно, правильнее было бы назвать его парнем, учитывая, что он был того же возраста, что и Иоганн, но он был еще в том возрасте, когда сложно решить, стоит ли ещё называть его мальчиком, или уже следует называть парнем. У него были короткие волосы цвета ки́новари, подстриженные под «ёжик», а в его серых глазах горело пламя соперничества.

Однако, в отличие от него, полного энергии, Иоганн выглядел как-то подавленно. Вероятно, потому что сегодня на мне были одежды главы храма. До сих пор он думал, что его покровительницей была богатая простолюдинка, как-то связанная с компанией «Гилберта», и теперь он был поражён, узнав, что на самом деле я была той «крошечной главой храма», о которой ходили слухи в нижнем городе со времен звёздного фестиваля. Я не могла винить его за то, что он был так потрясён этим.

— Доброе утро, госпожа Розмайн, — вежливо произнёс Лутц формальным тоном, подходящим для обращения к дворянам.

Иоганн тут же поспешно упал на колени.

— Доброе утро, эм… госпожа Розмайн?

Наклонив голову, он посмотрел на меня, явно не понимая, почему изменилось моё имя. Я дала ему объяснение, которое заранее обсудила с Лутцем и Бенно.

— Иоганн, приношу прощения за столь внезапный вызов. Из-за того, что на меня возложили обязанности главы храма, я больше не могу так легко посещать твою мастерскую. С этого момента я буду вызывать тебя сюда, но я пойму, если ты решишь отказаться.

— Нет, я приду! Приду! Вы можете вызывать меня сюда! Я не смею просить, чтобы вы сами приходили ко мне в мастерскую! — воскликнул Иоганн.

Иоганн был доверчивым парнем, и похоже, пришёл к выводу, что раньше я была священницей-ученицей, которая тайком убегала из храма, чтобы прогуляться по нижнему городу. Всё прошло именно так, как полагали Лутц и Бенно, отчего я облегчённо вздохнула.

— Я очень ценю это. Кстати, Лутц… кто это с ним?

— Это Зак из мастерской Верде. Похоже, он тоже хотел бы получить ваше покровительство, — ответил Лутц.

Я попросила рассказать подробнее. Как оказалось, металлические литеры Иоганна были представлены ассоциации кузнецов вместе с работами других молодых кузнецов и оказались самыми восокооценёнными. Работа Зака ​​заняла второе место, и, похоже, что титул «Гутенберг» сильно повлиял на оценку.