Власть книжного червя. Том 3 (ЛП) - Kazuki Miya - Страница 205

Юстокс с горящими от любопытства глазами наклонился вперёд.

— Вот как. Осенью мы уже сопровождали леди во время праздника урожая. Из-за слабости леди, ты ведь тоже сомневался в её способности выполнять свою работу без лекарств господина Фердинанда, верно? Помнится, ты не раз упоминал о значительном разрыве между физической и магической силой леди, хотя, если их как-то уровнять, она могла бы стать обычной девочкой. Учитывая, что тебя возмутил мягкий приговор для Хассе, что же привело к тому, что ты изменил свою оценку леди?

— Я по-прежнему считаю, что приговор Хассе слишком мягок. Простолюдины обязаны полностью подчиняться семье герцога, а если кто-то из них вздумает бунтовать, то наказать их нужно со всей строгостью. Как приёмная дочь герцога, Розмайн не должна быть настолько мягкой. В этом отношении, моё мнение о ней не изменилось. Тем не менее, невозможно не признать её полезность для господина Фердинанда. Во время этого весеннего молебна я не раз так сильно удивлялся, что мне приходилось прикладывать силы, чтобы на моём лице не проявилось потрясение.

Я принялся вспоминать наше путешествие во время весеннего молебна. Розмайн всё так же слаба, как и во время праздника урожая. Я не мог не поразиться тому, что господин Фердинанд, пускай временами и хмурясь, давал ей ценное восстанавливающее лекарство, которое он приготовил собственноручно. Тем не менее, надо отметить, что по сравнению с прошлым путешествием во время праздника урожая, Розмайн падала без сил заметно реже. Когда я понял, что причиной было то, что господин Фердинанд внимательно за ней присматривал, я почувствовал, словно меня поразила молния.

— В отличие от осени, на этот раз с нами находился господин Фердинанд, а потому мне довелось увидеть, как они общаются. Это меня невероятно поразило. Господин Фердинанд обращался с Розмайн столь же бережно, как если бы выращивал какое-то невероятно ценное растение.

Я видел такое его отношение лишь к материалам для исследований, вроде лекарственных трав, но он впервые показывал такую заботу о человеке. Если бы Хайдемари была жива, она бы точно удивилась.

— Действительно, после казни в Хассе господин Фердинанд проявлял необычайную заботу о леди, — ответил Юстокс. — Такое не каждый день увидишь. Я думал, он будет строг с ней, и даже намеревался вмешаться, в случае чего, но этого не понадобилось.

— Хм. Если она не научится следить за своим здоровьем сама и спокойнее относиться к неприятным вещам, то может просто умереть, если в какой-то момент её слуг не окажется рядом. Я предполагал, что господин Фердинанд отчитает её за то, что ей не хватает самообладания.

Господин Фердинанд рос, подвергаясь постоянным нападкам со стороны матери лорда Сильвестра, а потому привык действовать так, чтобы не показывать другим собственные слабости. Он считал, что не следует смешивать личные чувства и работу. Господину Фердинанду сложно открыто проявлять эмоции и выказывать симпатии, поэтому он предпочитает либо выражать их уклончиво, либо не делать этого вообще.

Тем не менее в Хассе господин Фердинанд отправился к Розмайн только для того, чтобы дать ей возможность отдохнуть, завернувшись в отцовский плащ. При этом для её слуг эта ситуация выглядела просто как разговор с Розмайн. Для господина Фердинанда необычно проявлять столь явную заботу. В то же время я рад, что господин Фердинанд перестал быть столь отчуждённым и начал относиться к другим с пониманием и добротой.

— И это не единственное, что меня поразило. Господин Фердинанд позволил личному повару Розмайн готовить для него и хорошо отзывался о вкусе еды.

— Что!? Ты говоришь о нашем господине Фердинанде!? О человеке, который, занимаясь исследованиями, считает необходимость поесть настолько вторичной, что просто обходится поддерживающими лекарствами!? — потрясённо воскликнул Юстокс.

Я был доволен такой его реакцией. Приятно, когда кто-то ещё разделяет моё удивление. В храме это никому не показалось необычным. Все просто спрашивали: «Разве не лучше поесть вкусно?»

— Хм… Господин Фердинанд не возражал. Он сказал, что хоть и может смириться с едой простолюдинов, но не хочет есть подобное каждый день… Более того, он ел еду, приготовленную личным поваром Розмайн без дополнительной проверки на яд.

— Что? Эм-м… ну может в храме это обычное дело? — спросил Юстокс.

Это тоже сильно потрясло меня. Без крайней необходимости, дворяне редко позволяли своим поварам готовить вместе, опасаясь, что в еду могут добавить яд. Фердинанд сильно опасался того, что его отравят, а потому, став взрослым и переехав, он редко ел в за́мке. Казалось немыслимым, что Фердинанд согласился доверить приготовление еды на всё время путешествия личному повару Розмайн.

— И это еще не всё. Во время весеннего молебна господин Фердинанд вёл переговоры с Розмайн о покупке новых рецептов.

Во время зимних кругов общения стало широко известно, что господин Фердинанд купил рецепты Розмайн. Тем не менее, зная, что он никогда не интересовался едой, я полагал, что господин Фердинанд купил их, чтобы поддержать Розмайн, поскольку являлся её опекуном, а другие дворяне считали, что это было необходимо для распространения тенденций.

— А ещё, когда выяснилось, что только два повара могут научить рецептам Розмайн, господин Фердинанд не колеблясь согласился заплатить, чтобы временно нанять одного из них. Я не мог поверить, услышав об этом, но Розмайн просто сказала: «Разве ты не знал, что господин Фердинанд любит много и вкусно поесть? Он весьма привередлив в еде».

— Ха… Это господин Фердинанд-то любит много и вкусно поесть? Впервые об этом слышу. Неожиданное мнение. Не думал, что его вообще можно заставить нормально поесть.

— При этом никто в храме совершенно не придаёт этому значения! Даже Дамуэль! Ты понимаешь моё потрясение!?

— Прекрасно понимаю!

Я рад, что нашёл в Юстоксе единомышленника. С тех пор, как предыдущий ауб заболел, власть Вероники стала просто огромной. Настали тяжёлые времена, требующие от нас бдительности. Мне и Юстоксу пришлось постараться, чтобы обеспечить безопасность еды господина Фердинанда. Для нас, кто всеми силами пытались завоевать доверие господина Фердинанда, его благосклонность к Розмайн казалось удивительным.

— Хм… Мне бы тоже хотелось быть там. В любом случае, произошло ли что-нибудь странное в Ночь Фрютрены также, как и в Ночь Шуцерии?

— Да, произошло нечто действительно странное.

Юстокс хлопнул себя по коленям и с сожалением сказал: «Я так и знал!». Затем он пристально посмотрел на меня и потребовал рассказать подробности. Я ожидал этого, так что рассказал о случившемся с точки зрения девушек. Другими словами то, что поведала Розмайн. Юстоксу очень понравилась эта странная ночная история.

— Барьер из магической силы, который не смог сломать даже господин Фердинанд, мерцающие огоньки из магической силы, цветы и листья, что выросли под песню леди… — перечислял Юстокс с сияющими глазами.

— А ещё Розмайн, которая была настолько беспечна, что просто бродила у источника, и каталась на гигантском листе, собирая нектар. Ситуация казалась настолько опасной, что господин Фердинанд не находил себе места и изо всех сил пытался разбить барьер. Вот только все его усилия оказались тщетны, пока наконец не взошло солнце.

К своему облегчению, господин Фердинанд смог сломать истончившийся магический барьер и поймал падающую Розмайн, и всё же та ночь выдалась весьма беспокойной.

— Между прочим, кажется, что материал, который Розмайн собрала в Ночь Фрютрены, особенный, и господин Фердинанд был вне себя от радости, когда рассказывал об этом моему отцу. Насколько я понял, собранный нектар рэйре́на сильно отличается от обычного.

После моих слов Юстокс снова принялся горевать, что не смог сопровождать нас. Это раздражало. Именно поэтому господин Фердинанд не любит брать его с собой. Юстокс раздражает и доставляет хлопот.

— Почему бы тебе не узнать подробности от господина Фердинанда? Думаю, он расскажет тебе об этом. Кроме того, похоже, что в Ночь Фрютрены мужчинам не дозволяется войти в Купальню богинь, так что неизвестно, удастся ли получить столь редкий материал снова.