Мекленбургский дьявол (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 35

Еще накануне Федор коротко расспросил греческого кормщика Косту Иерсмуза хорошо ли тому знакомо восточное побережье Черного моря и согласен ли тот провести корабли вдоль кавказских берегов. На что получил исчерпывающий ответ:

— Я с малолетства исходил Понт и знаю все его берега. В любую гавань могу провести корабль даже с закрытыми глазами. Но скажите мне, господин полковник, в чем будет моя выгода?

— Любой корабль на свой выбор из тех, что захватим, и долю от общей добычи равную капитанской в придачу!

— Это достойные условия, — сразу же повеселел Коста. — Я согласен.

И вот теперь они сидели в той самой, ставшей уже привычной припортовой корчме за широким столом, на котором лежала развернутая карта, и горячо обсуждали свои планы. Сам Федор, неожиданно пристрастившийся к кофе пил уже, наверное, десятую чашку крепчайше-горького напитка за этот день, мысленно утешая себя мыслью, что за время пока эскадра будет в море, успеет выспаться впрок.

— До Анапы идти день. Смотря как ветер. — Пояснил Иерсмуза.

— Государь приказал захватывать как можно больше «купцов». Однако я опасаюсь, что пока мы будем добираться до порта, турки нас заприметят с высокого берега и разбегутся.

— Можно попробовать обойти морем и зайти разом со всех сторон, — предложил лоцман, поглаживая бороду. — Правда, это займет немало времени. К тому же, если кто-нибудь замешкается, одновременный удар может не получиться.

— Тогда нужно напасть ночью, когда все спят! — решительно махнул рукой Татаринов.

— Можно попробовать. Эй, Коста, ты сможешь провести корабли в темноте?

— Не сомневайся, господин полковник.

— Тогда так. Выходим ближе к полудню, как раз за пару часов до рассвета и будем на месте. Фонари жечь только кормовые. Не шуметь. Иных огней не палить. Запасем лестницы и как только дойдем до берега, разом поднимемся на стены и отворим ворота. А дальше бой покажет.

— Мы эту Анапу не раз брали. Войска там мало, пушек и того меньше. Дозволь мне первым идти, Федор Семенович.

— Отчего нет, Миша. Давай! А мы поддержим.

— Господа, позвольте спросить, а так ли нужно идти вдоль берегов Кавказа с севера на юг? — осторожно спросил кормщик.

— Такова воля царская… — Нахмурившись и построжев голосом, ответил Панин.

— Благослови господь дни его, — послушно согласился Иерсмуза, но настойчиво продолжил гнуть свою линию, — Дело в том, что в Понте есть течения. Одно идет вдоль берегов по окружности, начинаясь у Босфора, и проходит на восток, вдоль Анатолии к Трабзону, а затем поворачивает на север вдоль тех самых кавказских пределов. — Объяснения свои он сопровождал для наглядности, водя пальцем по карте. — А затем ведет к Таврике и дальше на запад. Сила его не слишком велика, но сложенная с курсом корабля прибавляет ему скорости, а в противу — столь же убавляет. От того ходят по Понту всегда по кругу. С юга на восток, а с севера на запад.

— И что тогда делать?

— Погоди, — увидев, что его внимательно слушают, приободрился и заговорил увереннее грек, — Это еще не всё. Кроме этого прибрежного течения, есть и еще два круговорота. Восточный отходит от основного потока неподалеку от Кафы, и идет на юг к Синопу.

— А второй где?

— Он начинается у мыса Карамбия в Анатолии и, подойдя к Крыму, поворачивает на запад — к Варне.

— Надобно о том государю доложить! — спохватился Панин, едва не подскочив, чтобы немедленно пойти к царю с докладом.

— Это еще не все, господин полковник, сядь, прошу тебя, не спеши. Надобно вам знать, что кратчайший путь через море из Пафлагонского мыса Карамбия[3] до мыса Криу Метопона[4] в Таврике составляет всего 142 мили[5]. Погода нынче ясная, ветер западный, должны дойти самое большее за два дня. А уж потом можно к Самсуну пойти, следом к Трапезунду, Батуму и все дальше на север до самой Анапы и вернуться в Кафу.

— Хм, а ведь грек дело говорит, — задумчиво глядя на карту, заметил Татаринов. — Кой толк нам на восток идти, коли нас такая силища.

— В Синопе находятся турецкие корабельные верфи и арсеналы. Это большой порт, где всегда много судов. Десятки, если не сотни. Там часто и мавны стоят, и каторги, а уж сандалов[6] и не счесть.

— Что за мавны?

— Корабли большие, подобные вашему царскому галеасу.

— А, понятно. То есть ты думаешь, мы сможем не токма купцов собрать, а еще и военные корабли прихватить? Богатая добыча…

— На мавнах по тридцать два ряда весел и больше двух с половиной сотен гребцов. И почти все они склавини, то есть славянские рабы.

— Понимаю, к чему клонишь. Помнится, лет восемь назад казаки Синоп уже брали…

— С тех пор турки изрядно усилили войско в крепости. Сторожатся ночных нападений. Султан дал горожанам хумаюн [7] на то, чтобы убить коменданта, если он удалится от крепости на расстояние пушечного выстрела. И потому он не смеет отойти от крепости ни на шаг. В ее Нижнем укреплении поставили пятьдесят капа-кулу[8], привезли много кантаров [9] пороха для больших и малых пушек. С тех пор каждую ночь вплоть до наступления утра по двести воинов-азабов со своими белюкбаши и чавушами [10] несут дозорную и караульную службу. И эта стража, оснащенная барабанами и рожками, постоянно выкликает: «Не дремлет стража внутри крепости», а от бойниц провозглашает: «Аллах един!» показывая, что Синопская крепость готова к бою.

— Ты когда там был в последний раз?

— Месяц назад.

— Можешь припомнить, сколько там было войск? Капакули — с огневым боем? Азабы, как и в Кафе — только с луками и ятаганами? Сколько их всего в крепости разом соберется?

— Думаю, большого войска там вовсе нет. Кого могли, увели для походов против ляхов и Азова.

— Тогда и думать нечего. Пойдем напрямик туда. Ты, Коста, продумай, чтобы в ночи к Синопе выйти. А там уж дело наше! Стены там не выше Кафинских?

— Пожалуй, и ниже.

— Тем лучше. Мы ими запаслись в избытке — два десятка наготовили. На всех хватит! Выйдем на берег, подожжем какие сараи или дома и учнем из ружей палить без перерыву по бойницам и туркам на стенах, а кто ловчей в рукопашной, вверх полезут! Одолеем супостата! Кораблей захватим и царю-батюшке приведем, добычи всякой. Опять же освободим православных от полона! Сколько их там, как думаешь, Коста?

— В Синопе во всяком доме не по одному рабу. Самое малое несколько тысяч.

— Вот! А в Анапе что, там разве черкесов продают бусурманам. Но ничего, и до них доберемся!

— Славная выйдет драка! Чур, мои молодцы первые на приступ пойдут, как и уговаривались! — с загоревшимися от азарта глазами воскликнул Мишка Татаринов, рубанув ладонью по воздуху и едва не заехав по носу соседу.

— Тише ты, буян. Задор свой лучше для врагов прибереги, — угомонил его Федор. — Все решено. Стало быть, идём на Синоп!

[1] ертаул — передовой дозорный сводный полк, возглавлялся ертаульным воеводой

[2] Восстание Монмута с которого начинаются приключения ирландского доктора произошло в 1685 году.

[3] ныне мыс Керемпе

[4] «Бараний лоб» — ныне Аю-Даг, Ай-Тодор или Сарыч

[5] 263 км

[6] рыбацкая лодка с одним-тремя парами весел и парусом

[7] султанский рескрипт, равный по силе государственному закону

[8] воины регулярного войска в Османской Порте

[9] мера веса, равная 56,4 кг.

[10]командиры в турецком войске

[11] мера жидкости равная 1/10 ведра, 1,23 литра

— Кирие архигос мойрас[1] кавалер Панин, — почтительно обратился к полковнику Иерсмуза, не забывая поминутно отвешивать подобострастные поклоны. — Снизойди до ничтожнейшего из твоих слуг, выслушай его нижайшую просьбу.

Дворянин уже не в первый раз слышал от грека такое пышное обращение. Слова многоопытный и хитрый грек подобрал, как ему казалось, благозвучные для русского слуха. Кирие на их языке означает господин, а архигос мойрас — глава или предводитель эскадры, что весьма точно определяло статус самого Панина. Решив, что русскому военачальнику пришлось такое именование по сердцу, кормщик при подходящих случаях использовал его, чтобы добиться внимания и расположения своего начальника.