Сила рода. Том 5 (СИ) - Вяч Павел - Страница 14

Так или иначе, уровень подготовки внушал.

Как говорится, умри, но сделай! Кстати, интересно, здесь есть некромантия?

Я помотал головой, выгоняя непрошеные мысли и ещё раз пробежался по всему списку.

Если все получится, как надо, то у северян появится серьезная головная боль.

К тому же, благодаря портальной системе, мы, теоретически, сможем перебрасывать войска из того же самого Града в мой надел и наоборот.

Правда, я бы, на месте северян, плотно контролировал все возможные портальные точки…

— Память у вас хорошая, времени было достаточно, — увлекшись изучением назначения, я совсем позабыл про Якова Ивановича, а он про нас — нет. — В течение минуты ваши бумаги превратятся в пепел.

Все чудастей и чудастей.

Я переглянулся с Толстым, пожал плечами, и сложил бумаги обратно в конверт.

Взялся за уголок и стал с интересом наблюдать, как белоснежный конверт начал постепенно выцветать.

Что интересно, огня как такового не было.

Бумага выцветала, желтела, чернела и обращалась в пепел, но пальцы не ощущали жара.

— Ай! — Фил, держащий свое назначение в руке, выронил остатки конверта и принялся дуть на обожженные пальцы. — Тебе что, пальцы не обожгло?

— Терпимо, — уклончиво ответил я, размышляя про себя, почему я не почувствовал жара огня.

Может быть, дело в моей татуировке и полученному сопротивлению Огню?

Бьюсь об заклад, Семейный очаг — непростой навык и, надеюсь, ещё не раз приятно меня удивит.

Ведь не зря же во время нанесения татуировки я видел феникса, который с яростным криком врезался мне в грудь?

— А теперь, прошу вас в порядке старшинства проследовать к Агапычу для получения рюкзаков.

Ого, получается за нас уже все собрали? Или это будет дополнительная поклажа?

Мои товарищи, судя по их недоуменным лицам, тоже находились в некоем смятении.

— Да-да, — подтвердил директор, заметив наше удивление. — Помимо личных вещей. Вам придется захватить с собой ещё… кое-что.

Интересненько… Надо будет заглянуть в этот рюкзачок…

— Сразу же предупреждаю, открыть рюкзаки можно будет только по прохождению портальной рамки. Сейчас на них наложено заклинание стазиса, поэтому умерьте свое любопытство.

Хм, у меня складывается такое чувство, что Яков Иванович, по своему обыкновению, решил убить одним выстрелом сразу же несколько зайцев.

В противном случае не понимаю к чему такая секретность.

— Привыкайте, ребята, — директор, увидев наши лица, решил дать небольшие пояснения. — В нашей гимназии воспитывается будущая элита княжества. Настоящие мужчины! Воины, Маги, Инженеры. И я верю, что каждый из вас достигнет небывалых успехов, но нельзя сразу же стать Десницей или Воеводой.

Он по своей привычке помолчал, внимательно смотря на нас.

— Вам придется пройти этот путь с самого низа. Вы будете получать приказы, подчас непонятные и странные. Вы будете ночевать под открытым небом. Будете сталкиваться с дурнями и подлецами. Причем бОльшая их часть будет вашими командирами.

Директор с ностальгией улыбнулся и продолжил.

— Для того, чтобы стать настоящими офицерами, вам придется для начала побыть солдатами. Это будет непростой опыт, особенно для дворян. Вам придется не только терпеть лишения солдатской службы, но и бороться со своей гордостью, а про недовольство ваших родителей я и вовсе молчу!

Яков Иванович развел руками, показывая, что на это повлиять он никак не может.

— Но в дальнейшем, этот бесценный опыт поможет вам стать лучшими в своем деле. Если выживете, конечно.

После его последних слов в зале повисла убийственная тишина.

— И я вас сейчас не запугиваю, — проворчал директор. — По статистике во время практики гимназия ежегодно лишается от трех до пяти процентов воспитанников.

Не думаю, что эта информация необходима для нас. Ладно ещё выпускные классы — им по шестнадцать! Но мои одноклассники ещё, по сути, дети!

Тринадцать-четырнадцать лет — это ж… седьмой класс по меркам моего мира! Понятно, что здесь к возрасту относятся по-другому — в шестнадцать ты уже мужчина, но всё же…

— И самая главная причина, — директор и не думал сворачивать тему. — Это высокое самомнение и отсутствие критического мышления. Когда ты молод, кажется, что ты — бессмертный. Гимназисты начинают проявлять ненужную инициативу, геройствовать и не слушают своих наставников.

А, ну теперь понятно, куда клонит Яков Иванович.

— Демид Иванович! Сколько выпускников вы потеряли в прошлом году на выпускной практике?

— Двоих, Яков Иванович, — громко ответил наш классный. — Они решили, что дежурить ночью — недостойно дворян и положились на охранные конструкты. Их зарезали как свиней, а после чуть было не вырезали весь класс.

Демид Иванович говорил внешне спокойно, но меня пробрало до мурашек. Как и остальных гимназистов.

— Это не шуточки, — директор мрачно посмотрел на нас. — И это не ксурово приключение! Ваша задача выполнить приказ и вернуться живыми, ясно? И ради Древних, не мешайте вашим учителям выполнять свою работу! Они отвечают за ваши жизни головой.

Что от классного, что от директора, распространялась аура Обучения, отчего каждое слово огнем выжигалось на подкорке.

— И если, не дай Древние, возникнет такая ситуация, что кому-то из наставников придется остаться, прикрывая ваш отход, не вздумайте играть в героев! Вы будете лишь обузой! И только попробуйте у меня не вернуться! А теперь, марш к Агапычу и готовиться к завтрашнему убытию!

Я сам не понял, как оказался на ногах, впрочем, как и все гимназисты.

Яков Иванович умел быть внушительным, когда хотел. Единственный из нас, кто не растерялся оказался Толстой.

— Литера «Аз», за мной шагом-марш!

***

Последующая беготня остро напомнила мне прохождение медкомиссии в больнице.

Очередь на получение экипировки, очередь на получение холодного оружия, очередь на получение зелий и так далее.

Причем, я более, чем уверен, что всего этого можно было избежать. Ведь индивидуальные ранцы же нам как-то собрали?

Скорей всего, Яков Иванович начал показывать нам все прелести армейской жизни уже в гимназии.

И я, хоть сам и не служил, но благодаря памяти предков отлично знал, что это такое, поэтому отнесся к процессу выдачи казенного обмундирования философски.

В отличие от остальных моих одноклассников.

Первые два часа ребята ещё стоически выдержали, но когда перед самым получением мундиров перед нами встали старшаки, парни начали понемногу возмущаться.

Я бы мог, кончено, объяснить им почему все происходит именно так, а не иначе, но был занят другим — обдумывал, что делать дальше.

Ситуацию снова спас Толстой.

— Парни, — Иван, как и я имел вполне себе безмятежный вид и нисколько не переживал насчет старшаков, вклинившимися между нами и Агапычем. — Расслабьтесь!

— С какой стати? — возмутился Прокудин-Горский. — Мы так до утра можем всех пропускать!

— Вы же слышали директора, — невозмутимо ответил Толстой. — Мы сейчас с вами солдаты.

О, Иван, видимо, пришел к тем же выводам, что и я.

— И это не Пустынная лафа, где мы делали что хотели, нет! Сейчас нашу жизнь на ближайшие пару недель или месяцев, регламентирует Устав.

— Но у нас есть только устав гимназии! — возразил Прокудин-Горский.

— Вот! — Толстой согласно кивнул и поднял вверх указательный палец. — Кто скажет, кто у нас в гимназии живое воплощение устава?

Хах, а Иван все-таки молодец. Не пропустил мой совет поработать над речью. Слышал бы сейчас Агапыч, как его только что окрестили!

Зуб даю, выдал бы нам все без очереди.

— Яков Иванович? — предположил Ги’Дэрека.

— Демид Иванович? — подхватил Уваров.

— Агапыч! — Фил, по моему мнению, в очередной раз подтвердил репутацию самого сообразительного одноклассника.

— Именно, — кивнул Толстой. — Поэтому, братва, если хотите закончить со сборами до обеда, слушай, что нужно сделать!