В поисках правосудия: Арест активов - Браудер Билл - Страница 61

Добравшись до Нью-Йорка под вечер и заселившись в отель, мы сходили в китайский ресторанчик и рано легли спать. Утром отправились на завтрак в кафе отеля, где на маленьком столике у входа были разложены утренние газеты. Я обратил внимание на таблоид «Нью-Йорк Пост». Верхнюю часть первой полосы занимала наша фотография Ахметшина, а заголовок гласил: «Трамп напуган: бывший российский „шпион“ тоже был на встрече с младшим».

Эта же фотография в тот день попала более чем в десяток изданий.

В то утро у меня было запланировано интервью с Фаридом Закарией на «Си-Эн-Эн», и затем мы с Вероникой продолжили наш путь. Дорога проходила в зоне сильных помех, но мы с дочуркой общались без помех и доехали до самых ворот детского лагеря на реке Делавер, успев на регистрацию в срок.

Пока я был в пути, американская пресса наконец-то по-иному взглянула на нашу жалобу по ФАРА, и ко времени моего возвращения в Аспен журналисты уже вплотную занимались Крисом Купером, Андреем Некрасовым, Даной Рорабахером и даже его правой рукой, Полом Берендсом. Появившиеся статьи о Берендсе были настолько убийственными, что он был немедленно уволен с должности в Комитете по иностранным делам Палаты представителей.

Позже, 19 июля, за неделю до начала слушаний, президент Трамп сам втянул себя в гущу событий, дав развернутое интервью газете «Нью-Йорк Таймс». В нем было всё наперекосяк — типично для Трампа; но ближе к концу он произнес нечто весьма откровенное.

Во время торжественного ужина в последний вечер саммита Большой двадцатки в Германии Трамп пересел с отведенного ему по протоколу места рядом с женой японского премьер-министра к своей жене Мелании, которая сидела рядом с Путиным. Трамп без помощников и переводчиков общался с Путиным в течение часа. На вопрос газеты «Таймс», о чем они говорили, Трамп ответил: «На самом деле было очень интересно, мы говорили об усыновлении».

На следующий день Трамп-младший заявит то же самое о своей встрече с Весельницкой. Это не было случайностью. Позже, в конце июля, стало известно, что президент Трамп продиктовал прессе первоначальное заявление Трампа-младшего, когда он возвращался из Германии на борту номер один.

Большинство людей вряд ли обратили внимание на его признание, но оно было знаковым. Президент Трамп и его сын знали, что «усыновление» — это безобидно звучащий код для закона Магнитского, и теперь они оба очень старались преуменьшить зловещее значение встречи в Башне Трампа.

Мое запланированное выступление в Судебном комитете Сената дало бы шанс связать всё воедино и показать, что закон Магнитского не только определял политику Путина в отношении Запада, но и стал причиной его дерзкого вмешательства в политический процесс в Америке.

Такой шанс выпадает только раз.

В течение недели, оставшейся до слушаний, я писал и переписывал свою речь. Она была самым важным документом, над которым я когда-либо работал, и должна была звучать убедительно.

Обычно приглашенные выступить на слушаниях зачитывают подготовленные речи с листа, но только не я. Во время выступлений я смотрю законодателям в глаза и рассказываю историю, идущую от души.

Речь выступающего не должна превышать семи минут. Прочитав ее вслух несколько раз, я повторил ее по памяти, вышагивая по кабинету и засекая время. На компьютере внес правки, подсократил текст и снова проговорил всё вслух. И еще раз, и еще. Всю неделю я жил и дышал своим выступлением, стараясь сделать его идеальным.

Вечером перед отъездом из Колорадо я переслал текст выступления Патрику Дэвису в Судебный комитет Сената.

Ближе к вечеру я прибыл в Вашингтон и остановился вновь в гостинице «Виллард». Заселившись, я принялся репетировать свою речь в последний раз. Чуть меньше семи минут. Легко поужинав и поговорив с супругой по телефону, я лег спать, причем довольно рано. Утром предстояло давать показания вместе с Дональдом Трампом-младшим, Гленом Симпсоном и Полом Манафортом. Нужно быть отдохнувшим и собранным.

На всякий случай я проверил почту. Пришло сообщение от Патрика: «Билл, в связи с большим наплывом прессы место проведения слушаний перенесено в здание имени Харта, зал № 216. Этот зал вместительнее».

Событие приобретало грандиозные масштабы.

К семи утра я уже был в костюме и галстуке. Спускаясь на лифте, я просматривал новости. Трамп только что разместил твит о серьезном изменении в политике: он запретил американцам-трансгендерам проходить службу в армии. На заре своего президентства всякий раз, когда Трамп был недоволен потоком новостей, он размещал какой-нибудь возмутительный твит, зная, что СМИ заглотят новую наживку и забудут о текущих событиях. Я очень надеялся, что сегодня пресса не поведется на этот трюк.

Мы встретились с Джулианной в ресторане отеля. Она согласилась поддержать меня на слушаниях полезным советом в случае обострения ситуации, особенно с Гленом Симпсоном.

После быстрого завтрака мы вернулись в вестибюль, где меня должны были ждать ребята из охраны. Обычно в Вашингтоне я не нанимаю охрану, но мне предстояло вывалить груду грязного кремлевского белья в прямом эфире национального телевидения, поэтому надо было готовиться к худшему. Два охранника, приставленные ко мне, недавно вернулись из Ирака. В Голливуде любят таких карикатурных телохранителей: оба под два с лишним метра, по 115 килограммов каждый, бритые налысо, с козлиными бородками, в плохо сидящих костюмах, но в удобной обуви для бега или драки. Носить оружие в правительственных зданиях запрещено, но и без оружия вид у них был пугающим.

Вчетвером мы вышли из отеля, забрались в «Эс-Ю-Ви» с затемненными стеклами и поехали в офисное здание Сената им. Харта.

Выйдя из лифта на втором этаже здания, мы увидели очередь в несколько сотен человек к залу № 216. Я не был раньше в этом зале, но вряд ли и половина из них поместилась бы в нем.

Фокус Трампа с запретом службы для трансгендеров и его расчет на то, что он сможет заставить «хвост вилять собакой», в этом случае не сработали.

Поскольку я был выступающим, нам не пришлось стоять в очереди. Мы протиснулись вперед. Когда мы проходили через двойные двери в зал заседаний, на нас набросились журналисты с телекамерами и газетные фотографы, но в этот момент появился Патрик Дэвис и, взяв меня за руку, утащил нас всех подальше от суматохи в служебную комнату за президиумом.

Он показал нам пару свободных мест в углу и отошел поговорить с сенатором Грассли.

В комнате суетились сотрудники аппарата, кому-то звонили, с кем-то переписывались по почте, кто-то постоянно входил и выходил. В воздухе висело ожидание чего-то непредвиденного.

Патрик вернулся через несколько минут.

— Трамп-младший, Манафорт и Симпсон не придут, — сказал он. — Трамп-младший и Симпсон договорились о даче показаний в закрытом режиме, а Манафорта нам, похоже, придется вызвать через суд. Вы выступаете после ребят из Минюста.

Я вздохнул с некоторым облегчением. Трамп-младший и Манафорт привлекли внимание всего мира к этому слушанию, но если бы они всё-таки пришли, то в зале «не осталось бы кислорода» для других выступающих. Теперь же сенаторы сосредоточатся на моей истории, не отвлекаясь на возможные сенсации. (Кроме того, больше не нужно было беспокоиться о Гленне Симпсоне и о том, что он, как всегда, начнет распространять российскую дезу).

Слушания Судебного комитета Сената, 26 июля 2017 года (© C-SPAN)

Без пяти десять мы снова вошли в зал. Я видел только вспышки и слышал непрерывное щелканье затворов фотокамер. В этот момент я стал предельно собранным и контролировал каждый свой шаг. Никаких эмоций и неловких движений, которые на века запечатлеют камеры.

Зал был забит под завязку. Репортеры плечом к плечу толпились вокруг стола прессы, их ноутбуки были открыты и готовы к работе. С десяток фотографов сидели на полу между столом для выступающих и президиумом для сенаторов.