В преддверии бури (СИ) - Рудкевич Ирэн - Страница 35

— Это ж нам что, так до самой Тамры голодными топать? — от безделья я размышляла вслух. — Хорошо ещё, дорога подмёрзла — а ежели опять растает?

Уставший конь даже не фыркнул в ответ, брёл, понурив голову, и переставлял ноги лишь потому, что повод тянул вперёд — брось я его, так конь в тот же миг встанет на месте.

— Не хочешь отвечать — ну и не надо. — надулась я.

Туманная утренняя дымка висела над дорогой, скрывая от взора всё, что было хотя бы немного дальше, чем в нескольких шагах.

— Будто в киселе идём, да? — не унималась я. — Видно шагов на двадцать, не более. А вот представь, Буян, идём мы такие, идём, а тут перед нами обрыв. Или скала? Что делать-то будем, как думаешь? Обходить или назад повернём?

Слова глухо тонули в мареве и в то же время разносились далеко окрест, умноженные эхом: они возвращались, искажённые до неприличия, и иногда я глупо хихикала, слыша, как меняется их смысл и звучание. Мои фантазии про обрыв и скалу возвращались ко мне далёкой руганью сразу нескольких голосов, а хихиканье — измождённым мычанием быков. И раздавались эти звуки всё ближе.

Поющие потеплели, согревая бёдра. В точности так же они нагрелись перед стычкой с бандой разбойников на имперском тракте, но тогда я не сразу поняла, в чем дело. Сейчас же, приноровившись уже к подсказкам волшебных вееров, насторожилась. И остановилась резко, точно налетев на невидимую стену.

— Слышишь? — прошептала я коню.

Он дёрнул головой и переступил с ноги на ногу. Воцарилась тишина.

Вернее, это мы замолчали. А эхо так и доносило до нас искажённые звуки.

— Как думаешь, кто там?

Где-то впереди, скрытые влажной пеленой тумана, находились люди; я не могла различить, о чём они говорили, но голоса были раздражённые — незнакомцы явно ругались.

— Пойдём-ка, проверим, — решила я и вспрыгнула в седло; Буян согласно заржал и припустил вперёд такой бодрой рысью, будто и не он вовсе до этого плёлся понуро, с трудом переставляя ноги.

«Не переломался бы на льду», — мелькнула запоздалая мысль.

Незнакомцы оказались ближе, чем я думала. Совсем скоро из тумана выступили тёмные очертания, вблизи оказавшиеся повозкой с впряжённой в неё парой быков. Повозка была заполнена доверху, поклажу прикрывал большой лоскут мешковины, привязанной через прорези на краях к бортам телеги. А надо всей этой конструкцией возвышался, старательно вытянувшись, низенький и пузатый человечек.

— Нету у меня денег, нету, вот хоть обыщи! — тонким голосом верещал он. — А ну отпускай возницу и вертай давай отсюда, разбойник! А не то я вот тебе…

Свои слова он подкреплял активным размахиванием длинным кинжалом, зажатым в дрожащей руке.

— Да ври поболе про деньги-то! — отвечали ему откуда-то сбоку, с края дороги. — Кто ж за товаром без денег поедет-то??

— Так на товар всё и потратил! — грозно и упрямо верещал толстяк с повозки. — Всё, до последнего злота. Нету денег, нету!

— А коли денег нету, — упорствовал его невидимый пока собеседник. — Так товаром давай! Что у тебя там? Ткани? Оружие? Винцо имперское?

— Грабители бессовестные, тысячу каргов вам в зад! — отчаянно ругался владелец телеги. — Совсем по миру пустить хотите! Где ж я пред зимой замену найду, коли всё отдам! Нет, не бывать тому!

Какая-то тень, потеряв терпение, подступилась ближе к телеге, попыталась было запрыгнуть на неё, но толстяк неожиданно ловко взмахнул кинжалом — и тень с руганью отступила, прижав ладонь к щеке.

— Ну а коли не отдашь, так конец придёт твоему вознице! — сурово пригрозили из тумана. — А ну сей же час…

Вслед за угрозой раздался жалобный скулёж, кто-то угрожающе цыкнул сквозь зубы, послышался глухой удар — и нытьё вмиг стихло.

Занятые своим ожесточённым спором, ни толстяк на телеге, ни его невидимые оппоненты не только не услышали громкий перестук копыт Буяна, но и не заметили, как я твёрдым движением остановила коня всего в паре шагов от разыгрывающегося действа.

— Что это тут у нас происходит? — неожиданно и громко рявкнула я и уверенно положила ладони на кольца Поющих. — Неужто дикий разбойный люд честных купцов пограбить решил?

— А ты ещё кто такова будешь? — раздалось из тумана, и навстречу мне выступил небритый плечистый мужик в овечьем тулупе, явно снятом с чужого, ещё более широкого плеча. — Иди своей дорогой, не мешай. Коли уйдёшь сразу — тебя трогать не будем, нам и тут поживы хватит.

Разбойник, главарь банды, по всей видимости, вызывающе упёр руки в бока и смачно сплюнул набок. К привешенному сбоку мечу он даже не потянулся, не посчитав меня опасным противником.

— А ежели не уйду — что тогда? — я изобразила любопытство, нарочито лениво склонилась в седле поближе к разбойнику.

Главарь слегка растерялся от такого нахальства — не привыкли северяне, что какая-то девка может возражать, ох как не привыкли. Вернее, надменная баронская дочка, вздумавшая путешествовать, может, и возразит — чего бы и не возразить, ежели твой богатая и комфортная карета окружена парой десятков отборных отцовских стражников. Но чтоб такая, как я — да ни в жисть! Нечисто тут что-то, явно нечисто. На лице главаря явственно проступил след натужной мыслительной работы.

— Небось, ограбишь и меня? — продолжала я разыгрывать святую простоту. — Так с меня и брать-то нечего, у меня не то, что денег, еды — и той нет.

— Ограблю, — не очень уверенно заявил разбойник. Было видно, что он далеко не глуп, и сейчас крепко обдумывает, не сидит ли где поблизости засада — туман-то вон какой плотный, ни зги не видно. — Коня вон заберу, и эти твои… ножички с колечками. А тебя, девка, братве отдам, пусть тоже порадуются, — голос его окреп. — Коли сама не сдохнешь, так они же и прикончат. Так что вертай, пока не поздно, отсель.

Разбойник никак не решался напасть — чуял подвох. Надо бы его подтолкнуть к действию, эдак он до самого вечера пререкаться будет.

— А чего ж сразу не прикажешь меня скрутить? — с издёвкой в голосе поинтересовалась я. — Вас-то, небось, много в тумане прячется, неужто с одной девкой боитесь не справиться?

— Поговори мне тут ещё! — разозлился, наконец, бандит, и отдал приказ. — Арм, Холк, хватайте бабу, сама напросилась.

Я ждала именно этого. Две худых фигуры выступили из тумана, приблизились, демонстративно помахивая мечами.

— Слезай давай, — скомандовал один из них. — Сама слезай, а то хуже будет.

— А ты сними, — предложила я. — А то я девица хрупкая, не приучена сама с коня слазить.

Разбойники переглянулись, довольно осклабились — в отличие от главаря, они не ожидали ни засады, ни иных сюрпризов, — и один из них вразвалочку пошёл ко мне, лениво поднимая меч. Сам себе он, наверное, казался весьма устрашающим, я же едва сдержала усмешку, глядя на то, как расслабленно он идёт, как неудобно держит свой паршивенький меч. Он совершал сейчас главную ошибку любого бойца — считал меня слишком лёгким противником. Хотя какой он был боец, так…

«Чучело огородное», — почти наяву услышала я голос мастера, продолживший мою мысль.

Разбойник подошёл, схватился свободной рукой за стремя и направил на меня кончик меча.

— Слезай, — повторил он.

Свистнули Поющие, разворачиваясь покрытыми изящной вязью полукругами, свистнул рассечённый ими воздух, наполняясь боевой песней вееров, звякнул и тонко задребезжал меч, упавший на ледяную корку дороги; совершенно бесшумно брызнула кровь. И, перекрывая всё, раздался вопль самоуверенного бандита — так кричит смертельно раненый ягнёнок, чувствуя, как в бок его вгрызаются острые волчьи зубы.

Главарь, толстяк на телеге, напарник несчастного бандита — все замерли, не вполне ещё понимая, что произошло; а разбойник всё кричал и кричал, надрывая глотку, и с ужасом смотрел на истекающий кровью обрубок там, где совсем недавно была его рука.

— Ах ты ж курва! — ругнулся, опомнившись, второй бандит и бросился ко мне.

Я резко подтянула к груди заранее высвобожденные из стремян ноги, оттолкнулась от седла; Буян, почувствовав свободу, яростно заржал и встал на дыбы, молотя по воздуху тяжёлыми копытами. Раздался хруст, но крика не было — бандит умер мгновенно.