Табу на вожделение. Мечта профессора (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka" - Страница 5

— О! — девушка заговорщицки затараторила: — Я, конечно, свечку не держала и утверждать не берусь… Но поговаривают, будто она у нас… своего рода… привилегированная! Сам Назимов ее под свое крыло взял! Оберегает. Защищает. Никого к ней не подпускает. Охране велел стеречь Юльку как зеницу ока и отгонять от нее слишком приставучих посетителей…

В этот момент пигалица его заметила. Вскинула голову, заглянула прямо в глаза и, похоже, узнала. Улыбка мигом сползла с ее лица. Руки дрогнули. Едва не уронив поднос с грязной посудой, Юля часто-часто задышала, встрепенулась и со всех ног помчалась прочь, в сторону выхода из стрип-зоны. Марат же нервно сглотнул, провожая ее взглядом.

— Почему? — прокаркал сильно севшим голосом. — Чем она так задобрила владельца вашего клуба?

Блондинка загадочно протянула:

— Ну… этого я не знаю! Впрочем, тут несложно и догадаться. Правда же?

Сделав определенные выводы, Каримов брезгливо поморщился.

«Выходит, Назимов для себя ее оставил? Сам между ее ножек зависает?»

От этой мысли его скрутило так, что вдохнуть полноценно не удавалось. Официантка продолжала что-то лепетать на заднем фоне, но он ее уже не слышал. Он вообще ничего не слышал, кроме рева собственного пульса, от которого закладывало уши. От которого нещадно сдавливало виски.

«Просто официант? Просто официант, черт подери? Нет! Ты обычная маленькая лгунья! Конечно, умно было лечь под одного, дабы не ложиться под всех остальных, но… это не делает тебя меньшей шлюшкой!»

Ему стало не по себе. Казалось, будто весь воздух тут пропитан ядом. Жестом остановив девушку, Марат резко поднялся на ноги. Порывшись в бумажнике, бросил на стол несколько крупных денежных банкнот.

— Здесь с чаевыми!

Быстрым размашистым шагом он направился к выходу.

Внутри клокотала жгучая ярость. Его практически трясло от злости.

А перед глазами стояло ее лицо. Красивое. Юное. И… обманчиво невинное.

Настойчиво игнорируя шторм, творившийся в душе, Каримов двигался вперед. Однако в последний момент осознал, что не может сесть за руль в таком состоянии. Не имеет права. А потому, поразмыслив немного, сменил курс. Дабы успокоиться, он свернул налево и вскоре оказался в просторной уборной. Из общего помещения с умывальниками можно было попасть в мужской либо в женский зал. Но в туалет ему не требовалось. Достаточно было просто хорошенько умыться. И желательно холодной водой.

Марат открыл кран, намереваясь осуществить задуманное, но не успел даже руки намочить — за его спиной скрипнула дверь. Машинально взглянув в зеркало, расположенное как раз напротив входа, мужчина замер.

Воздух махом вышибло из легких, и внутренности узлом скрутило.

Совершенно не глядя перед собой, склонив голову и разминая мышцы шеи, в помещение торопливо влетела… эта маленькая темноволосая пигалица.

«Твою мать! — беззвучный вопль. — Только не сейчас!»

Задумавшись о чем-то, девчонка встала у соседней раковины и тоже включила воду, явно планируя вымыть руки. Но сперва она принялась поправлять свои длинные темные волосы, пропуская их между пальцев.

Наблюдая за этой картиной, Каримов нахмурился и остервенело стиснул край каменной столешницы, в которую как раз и были встроены умывальники. Сердце толкнулось о ребра и затарахтело в груди с чудовищной мощью. Почувствовав неладное, Юля встрепенулась.

Их взгляды (ее — испуганный, потерянный, его — презрительный, озлобленный, тяжелый) схлестнулись в зеркальном отражении, и изумленный вздох сорвался с пухлых сочных губ девушки.

Вздрогнув, она застыла на месте, подобно каменному изваянию.

Карие глаза цвета виски увеличились до невероятных размеров.

А расширившиеся зрачки заволокли почти всю радужку.

«У Володьки-то губа не дура! Охрененная сучка! Просто охрененная!»

От досады мужчина сильнее стиснул пальцы и сжал зубы.

Заметив данный жест, Юля взволнованно пискнула. Тихо и неразборчиво. Секунда. Другая. Третья. Наконец, будто сбросив с себя оцепенение, она медленно попятилась назад. И это окончательно выбило его из равновесия.

«Не сегодня, девочка! Не сегодня!»

— Ты же в курсе, — прогромыхал он, вынуждая ее остановиться и посмотреть на него, — что Назимов женат? У него есть жена, понимаешь?

— Да! — подтвердила она, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— И тебя ничего не смущает? — развернулся к ней лицом.

— Нет, — недоуменно. — Почему меня должна смущать его жена?

— Действительно! — ядовито выплюнул Марат, испепеляя девчонку диким взглядом. Юля поглядывала на него с опаской, молча. И правильно делала. Он был сейчас слишком зол и едва себя контролировал. А когда она предприняла очередную попытку уйти, Каримов окончательно сорвался.

Рвано дыша, он в два шага настиг девушку. Схватив за шею, грубо развернул к себе лицом и яростно набросился на ее рот. Гневно и обиженно.

В первые секунды она не сопротивлялась — очевидно, оказалась шокирована происходящим. Пользуясь этим, Марат жадно сминал ее мягкие губы своими жесткими. Дурея от вседозволенности, одной рукой фиксировал ее голову, а другой крепко прижимал Юлю к себе. Но даже сквозь слои одежды он ощущал жар ее тела. В какой-то момент она робко ответила ему, и Каримов глухо зашипел ей прямо в рот. Ее крохотная инициатива воспламенила его, как кучку пороха. Тишину пространства разрезал чей-то мучительный стон. Чей именно, разобрать было нереально. Однако, на девушку он подействовал отрезвляюще — влепив Марату звонкую пощечину, Юля начала вырываться.

— Отпустите! Не прикасайтесь! Никогда ко мне не прикасайтесь!

— Успокойся! Я не собираюсь тебя насиловать!

— НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ! МЕНЯ НЕЛЬЗЯ ТРОГАТЬ!

«Ах, ну конечно! Ты же у нас — собственность Назимова!»

Закипая от бешенства, мужчина ослабил хватку:

— Почему?

— Потому что я этого… не хочу! Может, вы мне противны? Вы об этом не подумали? Кто вообще дал вам право набрасываться на меня?

«Ну надо же! Какие мы брезгливые!»

Тем не менее ее слова страшно ударили по его самолюбию. Задели за живое.

Марат отшатнулся от нее как от прокаженной. Жадно поглощая кислород, отступил на шаг. В следующий миг дверь уборной распахнулась.

На пороге растерянно замерла одна из танцовщиц.

Девушка смотрела то на одного, то на другую и не знала, что делать.

Каримов прожег Юлю испепеляющим взглядом.

«Противен, значит? Ладно! На тебе свет клином не сошелся!»

— Привет, Карина! — через силу улыбнулся стриптизерше, к услугам которой прибегал уже не раз. — Составишь мне компанию в одной из комнат?

Та заторможенно кивнула. А после уточнила.

— А тебе приват или…

— Или! — буркнул он коротко, раскрывая одной фразой все свои намерения.

Затем Марат схватил Карину за руку и быстро потащил прочь. Но даже когда танцовщица извивалась на нем, будучи полностью обнаженной, Каримов все еще ощущал на губах вкус той темноволосой бестии. И он был слаще греха.

«Ты зажмурься и лети… на качелях до луны, — в голове засела строчка из песни, которая несколько раз играла сегодня в клубе. — Короли вечерних улиц манят за собою умников и умниц… Дарят розы-пистолеты, продают билеты… на качели до луны…»

В студенческое общежитие Юля вернулась в пятом часу утра. После всего произошедшего абстрагироваться и доработать смену до конца было адски трудно. Она стала до безобразия рассеянной, путалась даже в элементарных заказах посетителей. Более того, каждую секунду рисковала нарваться на дополнительные неприятности — уже финансовые. Ибо поднос с посудой так и норовил выскользнуть из ее ослабевших пальцев. У нее страшно дрожали руки. Колени подгибались. А что в душе творилось, одному Богу известно.

Там был шторм. Десятибалльный ураган. И полнейшая прострация.

«Зачем он это сделал? Зачем поцеловал меня? Сумасшедший какой-то!»