Не бойся, тебе понравится (СИ) - Лель Агата - Страница 1

Он для неё - вызов. А она для него - пропасть.

- Лея, не сутулься. Красивая осанка - гордость любой женщины. Ты же не хочешь к сорока превратиться в сгорбленную старушку?

Едва заметно кошусь на мать и, видит Бог, изо всех сил пытаюсь скрыть злость, которая душит, распирает, заполняет собой всю меня, каждый закоулок души. Злость, которая так и норовит сорваться с языка какой-нибудь ядовитой колкостью. Но я лишь чуть-чуть выпрямляю спину и отворачиваюсь к окну такси, утыкаясь взглядом в серую стену дождя такого же серого неприветливого города.

Я не хотела ехать сюда, на чужбину, за тридевять земель от моего любимого Питера, но мать не оставила мне выбора, как обычно решив за нас обеих мою судьбу.

- "Это хороший город, нам там понравится", - убеждала она то ли меня, то ли саму себя, складывая вещи в огромный розовый чемодан всего каких-то двадцать часов назад.

Не понравится, мама! Онужемне не нравится!

Питер - мой дом, я там родилась и выросла, там остались все мои друзья, одногруппники, да даже недруги. Сейчас, находясь здесь, за тысячу километров, я как никогда осознаю, насколько сильно мне будет их всех не хватать. Но особенно папы...

История до отвращения банальна: полгода назад мама приехала в командировку в эту клоаку вселенной и без памяти влюбилась. Да, почти в сорок лет. Влюбилась как девчонка, и ей даже не хватило совести скрывать это чуть-чуть тщательнее. Да она бы и не смогла, даже если бы очень захотела - её с потрохами выдавали её сияющие каким-то лихорадочным блеском глаза, возбуждённый румянец и смех без причины. Она запиралась в комнате и часами разговаривала с кем-то по телефону, то звонко хохоча, то переходя на интимный шепот.

Кто бы только знал, сколько ночей я пролежала с открытыми глазами, потому что за стеной раздавался стук клавиш ноутбука. И каждый этот тихий оглушающий удар заставлял меня едва ли не вопить: что же ты делаешь, мама?

Я видела, как страдал отец, притворяясь, что не замечает вопиющих изменений. Притворяясь для меня! Чтобы я не страдала! Но сколько ни притворяйся, каждый из нас понимал, что происходит - это начало конца.

Конец наступил всего лишь через шесть месяцев её участившихся незапланированных командировок и томных переписок до утра "по работе". Мигом помолодевшая и похорошевшая мама просто поставила отца перед фактом: Игорь, я ухожу от тебя, переезжаю на другой конец страны и забираю с собой дочь. Точка. Не обсуждается. Моего мнения, конечно, никто не спросил. Да и кто будет спрашивать, когда тебе только-только исполнилось восемнадцать, и ты хоть и получила гордый статус совершеннолетней, но ещё не знаешь, что с этим статусом делать.

- Университет, в который тебя пристроил Виктор - самый лучший. Уверена, тебе там понравится, - изрекает мама, рассматривая своё отражение в крошечном карманном зеркале.

И сразу вот это чувство, когда хочется рассмеяться и зарыдать одновременно.

Самый лучший университет? Серьёзно? Из тех двух, что в принципе есть в этом захолустье?! Пусть универ, в котором я училась не был самым престижным, но это Санкт-Петербург, а не дыра, которую даже яндекс-карта нашла не сразу.

Я не хотела переводиться оттуда, но мама поставила непререкаемое условие: за твоё образование всё ещё плачу я, стало быть, и я выбираю, где тебе его получать.

Увы, это действительно правда. Горькая, но уж какая есть. Содержала нас действительно мама, работая инженером в нефтеперерабатывающей компании. Отец тоже не сидел без дела, конечно, нет, но мой отец - писатель, а хлеб писателя его книги, которые с каждым годом продаются всё хуже и хуже.

Когда-то давно папа написал бестселлер, который даже перевели на несколько языков, копии книг продавались многотысячными тиражами, а потом вдохновение его покинуло. Каждая следующая книга становилась всё хуже и писалась дольше. Постепенно с некогда популярным автором не продлило контракт сначала одно издательство, потом другое... Папа впал в глубокую депрессию и несколько лет не мог написать и строчки. Разумеется, это сильно ударило по бюджету семьи, и если бы не мама, не знаю, на что бы мы жили. Поэтому, когда она поставила условие перевестись в универ, в который меня "пристроил" Виктор (держите меня семеро, как же я его ненавижу!), мне пришлось смириться, потому что я знала, что отец просто не потянет моё обучение. Даже если бы я устроилась на работу, да даже на две работы - положение бы это не спасло... Плюс папа непременно чувствовал бы себя виноватым, что не может достойно содержать единственную дочь, а видеть его расстроенным было бы выше моих сил.

Именно поэтому я сейчас здесь, в далёком, довольно холодном неприветливом городе, трясусь на заднем сидении такси и мысленно ставлю крест на своей молодости.

Я почитала в интернете, чем здесь живёт местная молодёжь - картина удручающая.

- Зато здесь есть море, - словно читает мои мысли мама, глядя в залитое дождём окно.

- В Питере тоже есть море, - бурчу.

- Это совсем другое море. Настоящее. Вон, видишь, даже есть маяк, - принимается восторженно водить ладошкой по стеклу, убирая мутную влагу. - Только посмотри, Лея, какая прелесть! Как-нибудь попрошу Виктора устроить нам экскурсию по городку. Может, сплаваем вместе до акульей бухты. Но не сейчас, наверное, лучше весной, да? В это время года здесь часто шторм, да и холодно. А у Вити слабые бронхи.

- Мама! - оборачиваюсь, рвано дыша через нос. - Пожалуйста, можешь не упоминать своего Виктора хотя бы пять несчастных минут?

Это мой голос такой визгливо-отвратный?

- А ты неблагода-арная, - мама щурит аккуратно подведённые глаза, ноздри раздуваются в такт тяжёлому дыханию. - Между прочим, Виктор уже заочно принял тебя как родную. В глаза людям полез, чтобы перевести тебя в университет без муторного сбора бумаг. Комнату для тебя подготовил.

- Когда увидимся - исполню реверанс.

- Прекрати дерзить матери!

- Давай просто закроем тему, ладно? Я хочу полюбоваться окружающей "красотой", - раздражённо заталкиваю в уши капельки наушников и врубаю на всю Nightwish. Музыка сейчас безумно раздражает, но лучше мучиться потом от головной боли, чем слушать о том, что я не оправдала её материнских надежд. И, конечно, оды её расчудесному Виктору.

Даже от одного имени его передёргивает. Ненавижу!

И это отвратительно, мерзко, противно, но с появлением его в жизни матери её я словно перестала любить тоже. Я злюсь на неё! За то, что разрушила мою жизнь, жизнь отца. А он ведь её так любит, неимоверно. Когда она собирала чемодан, в его глазах стояли слёзы. А я так вообще рыдала белугой, зарывшись лицом в подушку в своей комнате.

Да, конечно, я уже давно не ребёнок и должна осознавать, что жизнь сложнее, чем нам кажется, вырасту - пойму и бла-бла-бла, но то, что она сделала - называется предательством.

И этот хлыщ не лучше - крутил роман с мамой ещё будучи женатым.

Я видела его всего лишь раз на фото и сразу же окрестила напыщенным стареющим мухомором. Абсолютно всё в нём отвратило - и зализанные гелем редкие русые волосёнки, и слишком пухлые для мужика губы, и голубые водянистые глаза, которые мама однажды назвала "чарующими".

Тьфу! Мерзко, грязно, противно!

Да и характер, как я уже успела понять, то ещё дерьмо. Слышала я, как мама многократно оправдывалась, сбивчиво шепча в трубку извинения, за то, что не успела вовремя принять вызов...

Не знаю, чем этот седеющий ловелас её зацепил, неужели деньгами?

Мама любит деньги, да, но неужели настолько, чтобы разрушить целых две жизни, а если учесть и несчастную брошенную жену мухомора - три.

Три раскромсанные судьбы ради счастья двух влюблённых. Не слишком ли беспощадная выходит арифметика?

К сожалению, телефон быстро сел, и остаток пути мне пришлось тупо глазеть в залитое дождём окно. А если учитывать тот факт, что сидела я так, чтобы не видеть мать, бонусом жутко затекла шея.