Увести за 60 дней (СИ) - Волкова Дарья - Страница 54

А на четвертый день приехал Олег Анатольевич. Совершенно, кажется, не удивился моему присутствию в квартире сына. Я к этому времени обзавелась стараниями Данила приличной домашней одеждой в виде симпатичного трикотажного спортивного костюма, истинное предназначение которого было в том, чтобы валяться в нем на диване.

Спустя две минуты разговора я узнала, что мужчины Доценко завтра улетают в Японию.

Они обсуждали детали поездки в гостиной. Я сидела в кресле тихонько и переваривала тот факт, что Даня завтра улетает. А я? А как же я? Я за эти дни разучилась думать окончательно. Я, словно очень сильно замерзший человек, просто отогревалась. И жадно предавалась всевозможным плотским удовольствиям. А теперь… теперь реальная жизнь вторглась в мою сытую норку.

Перед уходом Олег Анатольевич почему-то сказал мне: «Извините, Лиля». И добавил, что они постараются уладить все вопросы за неделю. Но может растянуться на две. И, коротко кивнув, ушел.

Мы с Даней остались в прихожей вдвоем. Я поняла вдруг, что он знал об этой поездке. Не мог не знать.

- Почему ты мне не сказал?

Вместо ответа Даня обнял меня и прижал к себе.

- Не хотел расстраивать.

- Я все равно расстроилась.

- Я вернусь. Самое позднее - через две недели. Ты будешь меня ждать? – он заглянул мне в лицо.

Я кивнула. Что я еще могла сделать?

- Привезешь мне подарок?

- Обязательно. Ты будешь меня ждать… здесь? - немного неуверенно спросил Данил.

Я покачала головой. Без Дани его квартира – просто чужая квартира. Да и неправильно это как-то.

- Я домой поеду. Родители… родители волноваться будут.

Они, кстати, завтра возвращаются. Вместе с Чарли. Все одно к одному.

Данил снова обнял меня и начал раскачиваться.

- Я тебя люблю… я тебя люблю. Помни.

Я на какое-то время замерла в его руках. А потом поняла, что сейчас окончательно расклеюсь, и решительно взяла Даню за руку.

- Пошли паковать твой чемодан!

Я решительно отказалась ехать в аэропорт. Даня не стал настаивать. Мотивировав это тем, что мне надо больше отдыхать, посадил меня утром в такси, поцеловал на прощанье и шепнул: «Я. Тебя. Люблю. Напиши, как доберешься. Не забывай пить таблетки». Я лишь кивнула. Я пыталась думать. Пыталась вернуться в реальный мир. Понять, что мне дальше делать. И как вообще жить. Такие, в общем, нетривиальные задачи для человека, который тридцать первого декабря стряхнул голову, а потом три дня предавался всевозможным плотским радостям.

А позвонившая на следующий день и пригласившая меня в гости Ольга Аркадьевна сделала эти задачи практически непосильными.

Собиралась я на чай к Ольге Аркадьевне, как на экзамен. Или как на допрос. Я подозревала, что мама Данила многое хочет у меня спросить. Я только не имела ни малейшего понятия, что ей отвечать. Капельку душевного спокойствия мне добавлял тот факт, что, приехав от Дани домой, я обнаружила, что все-таки не беременна. И, значит, бабушкой изящную Ольгу Аркадьевну в ближайшее время не сделаю. Хоть какое-то подспорье.

Я перемерила сто нарядов – я на свидания так не собиралась никогда, клянусь! А потом махнула рукой и влезла в джинсы. В конце концов, меня просто пригласили на чай. Но такси все-таки вызвала, чтобы не уляпаться в прекрасной оттепельной грязи.

Душевного спокойствия не добавила мне ни элитный жилой корпус, на территории которого расположился даже теннисный корт, ни парадная - в истинном смысле этого слова, ни сама Ольга Аркадьевна в элегантном трикотажном платье. В голове всплыло старинное слово «мезальянс». Хотя, это, кажется, про брак. А у нас…

- Лиля, как твоя голова? – Ольга Аркадьевна забрала у меня куртку. Я подавила желание пригладить волосы и одернуть бадлон.

- Все в порядке, спасибо.

А про то, что я от вашего сына голову потеряла, я, пожалуй, промолчу.

Мы очень мило и чинно пили чай. Не поверите, но – с круассанами. Потом мне показали домашнюю оранжерею Ольги Аркадьевны. Я из всех сил делала невозмутимый вид. Потом мне показывали фото роз и выказывали твердое мнение, что наступающим летом я их непременно оценю воочию. А во мне начал стучать внутренний метроном. Тук-тук-тук. Я вдруг поняла, что не могу больше молчать, ограничиваясь только восхищением цветами. Да и не за этим меня пригласили. А ждать, когда Ольга Аркадьевна первой начнет допрос – невыносимо.

- Вы знаете, это ведь из-за меня расстроилась свадьба Данила и Валерии.

Ольга Аркадьевна замолчала на полуслове. Я ее совершенно невежливо перебила, но замолчала она явно не поэтому. На столе - вторая перемена блюд: умопомрачительно пахнущий кофе и крошечные профитроли. Но мне сейчас абсолютно не до кофе и пирожных.

Ольга Аркадьевна аккуратно положила на блюдце лопаточкой пару пирожных и поставила передо мной.

- Я знаю.

- Знаете?! Как?!

У меня в голове только что все в очередной раз опрокинулось. А Ольга Аркадьевна невозмутимо смотрела на меня. У них с Даней совершенно одинаковые глаза.

- Вам… Вам Даня сказал?! – вдруг пришла мне в голову до дрожи ужаснувшая меня мысль. Я даже не могла понять, почему именно – но перспектива того, что Данил рассказал матери все подробности нашей с ним… скажем мягко… нетривиальной истории – ужаснула меня. Хотя я, кажется, собиралась сделать то же самое. Или нет. Ох, черт…

- Даня скажет, как же, - хмыкнула Ольга Аркадьевна и аккуратно откусила половинку профитроли. – Очень вкусные, Лиля, попробуй. Я обычно ограничиваю себя в сладком, но сегодня, в честь твоего приезда, решила пуститься во все тяжкие.

Я затолкала профитроль целиком за щеку и выжидательно уставилась на Ольгу Аркадьевну. Она улыбнулась.

- Лиля, от вас же фонило.

- Чего?! – я едва не поперхнулась пирожным, которое именно в этот момент решила все-таки прожевать.

- Я видела, как ты смотришь на него. Как он смотрит на тебя. Со стороны все было совершенно очевидно.

- Совершенно очевидно… что? – я осторожно проглотила все, что у меня было во рту, и сделала маленький глоток кофе.

- Что между вами… что-то происходит, - с легкой улыбкой ответила Ольга Аркадьевна.

Я сидела и осмысливала услышанное. Получается, что… что мама Данила знала все с самого начала?!

- И вы… вы просто наблюдали?

Некоторое время мы с Ольгой Аркадьевной молча смотрели в глаза друг другу. А потом она как-то немного грустно усмехнулась.

- Когда-нибудь… лет через тридцать… ты, возможно, вспомнишь, Лиля, этот наш разговор. Когда поймешь, что единственная роль, которая доступна тебе в жизни взрослого сына – это роль наблюдателя. И это еще счастье – если тебя позволят наблюдать. – Она вздохнула и добавила: – Конечно, временами мне было страшно. Куда это все Даню и тебя может завести.

- Как видите, это привело к тому, что я сорвала Данилу свадьбу.

- Надеюсь, не очень шокирую тебя, Лиля, если скажу, что не очень расстроена этим обстоятельством? – Ольга Аркадьевна безмятежно положила в рот вторую половинку профитроли.

- Вы… вы не осуждаете меня?! – выпалила я. – За то, что я сама… сама добивалась вашего сына… вот такими методами?!

Я не решилась уточнять – какими именно. Я надеялась, что Ольга Аркадьевна про методы не станет спрашивать.

Она не стала.

- Я тебе расскажу кое-что, - мама Данила взяла кофейник и начала доливать нам кофе. – О себе. И об отце Данила.

Важность этих слов я поняла мгновенно. Вцепилась в протянутую мне чашку и судорожно кивнула.

- Мы познакомилась в студенчестве. Олег начал за мной ухаживать. Ну, это, конечно, сложно было назвать ухаживанием. Он просто таскался за мной всюду, отпугивал от меня всех парней и молчал.

Я не смогла сдержать совершенно неуместный смешок. Все, что я увидела и узнала об Олеге Доценко, отлично укладывалось в нарисованную этими краткими словами картину.

- Простите, - я прижала пальцы к губам. – А вы?

- А я влюбилась в него с первого взгляда, - просто ответила Ольга Аркадьевна. – Не пойми во что, просто вот сразу влюбилась во все, ничего не разбирая, - она слегка улыбнулась, уносясь воспоминаниями в свою молодость. – Но было одно обстоятельство. От наших общих друзей я знала, что у него есть невеста. Там, в том городке, откуда он родом, у него есть невеста. С которой он дружил еще со школы. Которая ждала его из армии. Которая теперь ждет, когда он получит образование. Которую в доме его родителей уже считают снохой. А он тут за мной таскается молча и неотлучно.