Увести за 60 дней (СИ) - Волкова Дарья - Страница 20

- Олег очень хотел, чтобы Даня вошел в его бизнес. Чтобы потом... передать ему дело. Но Даню не интересует ничего, кроме этих компьютеров. Впрочем, он в этом добился успехов, поэтому… А вот и они!

В дверях ресторана показались Данил и Лера. Час пробил.

Дальнейшее я помню смутно. Я, кажется, весьма уверенно вела репетицию. Но внутри меня стучал метроном, отсчитывая интервалы времени. Сейчас? Сейчас?! Или вот сейчас? Или Ксюша забудет?!

Я уже не знала, чего хотела. Я просто измучилась. И хотела, чтобы все кончилось. Хоть как-то. Хоть в каком-то смысле.

У Данила пиликнул телефон.

- Даня, я же тебя просила! – страдальчески наморщила лоб Ольга Аркадьевна. – Ну неужели вам с отцом нельзя хотя бы на час выключить телефон?!

- Срочный проект, мам, - Данил уже доставал телефон. – Я только проверю, что там ничего важного.

Я вдруг почувствовала, что это не проект. Точнее, не его проект. Это мой проект дал себя знать. Я впилась взглядом в лицо Данила, когда он посмотрел в свой телефон.

Знаете, о чем я в тот момент подумала? Что вот так, наверное, чувствуют себя люди, которые присутствуют при агонии близкого человека. Когда у тебя на руках, в твоем непосредственном присутствии уходит в мир иной дорогой тебе человек.

Данил смотрел в экран телефон. И в его лице что-то менялось. Что-то уходило из него. Нет, я клянусь, в его лице что-то умирало. И я была причиной и источником этой агонии.

Я.

О том, что происходит нечто страшное, никто сначала не понял. Ольга Аркадьевна что-то увлеченно рассказывала Олегу Анатольевичу, он скупо улыбался. Немногочисленные гости из числа самых приближенных, которых допустили до репетиции церемонии, негромко переговаривались. Валерия… Валерия сидела рядом с Даней с отрешенным видом. А сам Даня… Даня в этот момент умирал. Я не могла больше смотреть на его лицо. Если бы сейчас передо мной, как в сказке, появился волшебный джин – я бы попросила его об одном. Отмотать время буквально на пять минут назад. Для того, чтобы выхватить телефон у Дани из рук – и убежать с ним. Или разбить. Плевать, что он обо мне подумает, что обо мне подумают все остальные. Потому что отправить эти видео Данилу было самой большой ошибкой в череде моих ошибок. Фатальной.

На лицо Данила было невыносимо смотреть. Почему никто, кроме меня, не замечает, что с ним происходит?!

- Даня, вернись к нам! – раздался веселый голос Ольги Аркадьевны. Я вздрогнула. А Данил медленно поднял голову. Лицо его стало бледным до синевы, широко распахнутые глаза смотрели прямо перед собой и ,кажется, ничего перед собой не видели.

- Да, сейчас, мама, сейчас, - проговорил он хрипло. А потом протянул свой телефон Лере.

Вот и настал час икс. Все карты на столе. А моя голова – на плахе.

Валерия несколько секунд с совершенно бесстрастным выражением лица смотрела на экран телефона. Она так долго и молча смотрела, не проявляя никаких реакций, что я подумала: там – не «Том и Джерри», а что-то реально по работе. Я ошиблась в своих предположениях. И там, в телефоне Дани - какие-то важные документы по важному проекту, а Даня просто показывает их Лере, а она их с умным видом изучает.

С грохотом упал стул, когда Данил резко встал. Лера осталась сидеть. Он смотрела на нее сверху вниз.

- Ничего не хочешь мне сказать? – отрывисто спросил он. Валерия медленно покачала головой.

- Данечка, что случилось? - голос Ольги Аркадьевны теперь звучал не весело. А обеспокоенно.

- Ничего, мама, ничего. Мне надо выйти.

Он сунул телефон в карман джинсов, пнул стул – и пулей вылетел из зала.

Дальше начался хаос. Ольга Аркадьевна кинулась к Лере и принялась ее тормошить и расспрашивать. Олег Анатольевич решил оказать моральную поддержку жене. Остальные тоже придвинулись поближе туда, где происходило что-то интересное – запахло скандалом. Леру от меня совсем закрыли. Да и не хотела я на нее смотреть сейчас.

Схватив сумочку, я быстро прошла в том же направлении, что и Данил.

- Будешь?

Данил стоял у входа в ресторан и курил. Нет, он не просто курил. На конце сигареты, который то и дело разгорался красным, словно сжигалось, сгорало что-то.

Господи, как я устала от этого пафоса, бесконечной драмы и собственного чувства вины. Не-вы-но-си-мо. Я молча выдернула у него из рук пачку сигарет. Вот и в третий раз исполняется этюд «Курим и молчим».

- Свадьбы не будет, Лиль, - каким-то неестественно спокойным голосом вдруг сказал Данил. – В этот раз – точно. И окончательно.

- Я знаю.

- Откуда?

Я некстати поразилась тому, как спокойно мы говорим. У меня вот прямо сейчас ломается жизнь, и хрен с ним, с пафосом, - потому что я это чувствовала так отчетливо, что даже хруст слышала. У Данила тоже сейчас в жизни происходит не самое малозначительное событие. А мы говорим так, словно обсуждаем, какую пиццу заказать на ужин.

Я глубоко затянулась и бессмысленно смотрела на длинную струю дыма.

- Я знаю, что за сообщение ты только что получил.

- Откуда?!

Я чувствовала, как его взгляд жжет мне щеку. Но до одури боялась повернуть голову. Еще одна затяжка, еще одна струя вперед и вверх.

- Это я отправила это сообщение. Ну, точнее, не совсем я. Но по моей просьбе. И то видео, из-за которого на тебя обиделась Валерия – его тоже снимала я. Более того, там все… сделала я.

- Но зачем?!

И я повернула голову. Данил смотрел на меня так, будто… Я даже не знаю как. Любые сравнения будут банальными и пафосными. Я видела только, что на его щеках стал разгораться широкий густой румянец.

- Зачем?! - прокричал он, потому что я молчала. – Зачем, Лиля, зачем?!

- Потому что я тебя люблю.

Окурок полетел в урну, а я – в пропасть.

Уходила я, слыша хруст окончательно доломавшейся и идущей ко дну жизни, собственное шумное дыхание и шелест кроссовок по асфальту. Данил не сказал ни слова.

- ЛильВитальна!

Я вздрогнула. Вы тоже вздрогнули, да?

А дальше понеслось.

- А мы сегодня пойдем на озеро?

- А если я не хочу молока?!

- А у меня лактозная непереносимость.

- Это понос, дебил!

- У меня чипсы съели!

- Не было никаких чипсов!

Голова кругом? У меня тоже.

Спустя ровно сутки после моего фатального признания Данилу меня уже не было в Питере. Где же я была, спросите вы? В Карелии. В детском оздоровительном лагере.

Раньше они назывались пионерские, а теперь оздоровительные. По мне, так один хрен.

Приехав на автопилоте домой, я поняла, что умру, если не сделаю ничего вот-прям-щас. И я сунула нос в старый рабочий чат по «Смешарикам», из которого меня по какой-то неведомой причине не выкинули, и написала сакраментальное «Есть чо по работе?». И понеслось:

- Лиль, горим!

- Завтра сможешь?

- Блин, как ты вовремя, Плик!

Оказалось, что горит вакансия вожатого в детском летнем лагере, - и тут я. Необходимые медицинские документы мне пообещал сделать задним числом, сумку с вещами я паковала глубокой ночью, утром оставила записку родителям, позвонила Жанне Геннадьевне, выслушала о себе массу лестного - и вуаля! Вот я на Финском вокзале, в компании восьми- и девятилеток отравляюсь в Карелию.

Все это время я ждала. Звонка. Сообщения. Хоть какого-то знака от Данила. Но он молчал.

А красный поезд уносил меня на север, в Карелию.

Значит, так и надо.

Что, в конце концов, ты хотела от него услышать? Как он ненавидит тебя? Как презирает?

Так ты и так знаешь, Лиля Плик - чего стоишь ты и твои поступки. Как тебя вообще до детей допустили - с таким послужным списком?

А тебе уже орали в ухо наперебой – пора было идти на озеро. Я встала с крылечка домика вожатых, на котором медитировала на солнце в редкие минуты тишины, поправила бейсболку и привычно пересчитала свое поголовье. Поголовье смотрело на меня с ожиданием.