За семью замками. Внутри (СИ) - Акулова Мария - Страница 43

Из подъезда кто-то вышел… По его мнению — совершенно безобидный мужичок. Какой-то бессмысленный трудяга, работающий сменами, которому рано выходить… По мнению Агаты, судя по всему, объект, угрожающий её жизни…

Во всяком случае, его руку она сжала до боли. И даже задеревенела будто…

И пусть Костя мог настоять, стребовать, чтобы боролась со своим страхом, а не за его спиной пряталась, но он опять же… Слишком устал.

Поэтому замер на несколько минут, следя за тем, как мужчина спокойно идет от подъезда и из двора… Потом снова повернул голову к Агате…

— Идем…

Сказал, потянул…

Она кивнула, вжавшись на секунду в его лопатку уже лбом. Выдохнула, пошла следом.

Костя чувствовал, что Агата снова напряглась, когда они оказались уже в доме, он потянул девушку к лифту… Напряглась, но не сопротивлялась. Зашла в кабину, вжалась спиной в его грудь, нажала на этаж…

Смотрела перед собой, Костя мог поклясться, не моргая и не дыша, пока створки съезжались… Потом шумно выдохнула и зажмурилась вместе с толчком, ознаменовывавшим начало движения…

Снова вдохнула только на своем этаже.

Быстро открыла квартиру. Забыв о гостеприимстве нырнула в нее первой, остановилась посреди коридора…

— Ты в душ пойдешь? — спросила, оборачиваясь, следя, как Костя замыкает, стягивает обувь, снова футболку, бросает её на пол, мотает головой, идет в сторону спальни…

— Нет. Потом.

Он проходит дальше, а Агата приседает, поднимает отброшенную вещь, складывает, опускает на комод…

Ему же в чем-то надо будет ехать, а сменной одежды в ее квартире у Кости нет…

Слышит, что «гость» сам задергивает шторы, о пол бьется пряжка ремня — значит и джинсы снял так же «аккуратно»…

Дальше слышит, что он опускается на кровать…

Почему-то Агату это заставляет улыбнуться…

Все так же — с улыбкой — она разувается, идет на цыпочках в ванную, смывает макияж, споласкивается, бросает платье в грязное белье, ныряет в пижаму…

Снова на цыпочках идет уже в спальню, замирает в дверном проеме…

Костя спит поперек кровати. Подложив под голову обе подушки. На животе. Раскинувшись так, что рядом не особо-то устроишься…

Но ей многого не надо.

Агата старается делать все очень тихо. Поднимает и складывает его джинсы, предварительно достав из кармана Костин мобильный, положив его на тумбу. Подходит к кровати, присаживается на нее сначала, оглядывается, чтобы убедиться, что не разбудила, и только потом сворачивается клубочком у него под боком… Не дышит даже, боясь потревожить… Выжидает несколько секунд, закрывает глаза, снова улыбается, переживает…

Уже не злится. Всё хорошо. Их пронесет. Да и оно того стоило… Для нее это — воспоминания на всю жизнь…

Она почти успела заснуть, когда почувствовала, что Костя шевелится. Сначала накрывает ее своей рукой, вжимая в бок сильнее, потом утыкается носом в затылок, отпихивая подушки куда-то в сторону.

Он будто устраивается поудобней, даже не проснувшись.

И понимание, что его «поудобней» — это с ней поближе — ставит финальную точку в странной ночи.

Агата чувствует, что глаза будто щиплет. Это очень похоже на слезы.

И это очень похоже на счастье.

Просыпаться Агате было сложно. Во-первых, потому что складывалось впечатление, будто только и успела закрыть глаза. Во-вторых… Потому что снова из-за посторонних звуков.

И это не был ни Костин будильник, ни звонок на мобильный.

Это была трель дверного звонка.

— Какого хера…

Костя ругнулся негромко, кривясь, отворачивая голову, снимая с Агаты руку и пытаясь накрыть голову подушкой, она же захныкала. Потому что действительно «какого-то хера»… И потому что вставать, очевидно, ей…

Огромных усилий стоило заставить себя сесть, разлепить глаза…

Агата в жизни не получала столько неожиданных звонков в дверь, как за последний месяц. И почти все — связаны с Костей. Поэтому сейчас тоже хотелось злиться на него в первую очередь. Пусть он и рядом. Пусть вряд ли успел организовать «похоронные цветочки».

Агата потянулась к своему телефону, поняла, что он вырубился и время проверить не может, оглянулась на Костю…

Он снова вроде бы дрых. А ей…

Надо было подойти к двери, посмотреть в глазок, разобраться. Когда он внутри — это не пугает. Костя не даст в обиду. Скорее сам обидит. Всех. Но все равно не хочется.

Преодолевая себя, Агата встала, вышла в коридор. Соображала откровенно туго. Даже предполагать не бралась, кому не спится.

Привстала на носочки, заглянула… Замерла…

Опустилась на пятки, прижалась лбом к двери, почувствовала, что заторможенность резко отпускает, зато с головой накрывает… Злость.

— Козёл какой…

Агата шепчет, жмурясь, стискивая зубы и сжимая кулаки, потому что за дверью… Каролина.

С чемоданом, блять.

Трезвонит снова.

А Агата чувствует себя, будто на растяжке. Потому что… Нельзя не открывать. Недородственница будет и дальше звонить, и это разбудит Костю. Который он узнает, что… Его ебаное указание исполнено, но результат не достигнут.

А все потому, что долбанутый Сеня…

Агата ещё никогда не отщелкивала замки с такой злостью. Уже без страха.

Открыла на щелку. Окинула взглядом недосестру…

Которая ей улыбнулась, сделала шаг в сторону образовавшейся щели, собиралась нажать на дверь, чтобы открыть… Только Агата придержала изнутри ногой.

— У вашей семьи с пониманием проблема? Я сказала ко мне не соваться.

Агата говорила жестко, пусть и негромко. Не испытывала удовольствия из-за того, что улыбка сползает с лица девушки. Даже больше — почти жалость к ней испытала. Но почти не считается, ведь злости больше. Не на нее — она просто дура. На е отца.

— Агат… Привет… Я тебе звонила, ты вне зоны… Мне папа сказал… Я утром приехала, под подъездом ждала, когда откроют… Ты же не скинула мне код ключа…

— Ты меня слышишь? — Каролина затараторила, Агата почувствовала новый прилив злости. Будто и сама не знала ответ на свой вопрос. Ведь Зеленцовы — они такие. Слышат только себя. И любят только себя. И жалеют только себя.

— Агашенька, я замерзла так… Чаю бы…

Каролина даже не думала отвечать. Взялась за ручку чемодана… Такого, что размеры дают четко понять: малая приехала на ПМЖ… Вторую уперла в дверь, все же пытаясь открыть…

А Агата будто в ступор впала от такой наглости. Потому что всё, как в детстве. Только тогда была ее комната, а теперь…

— Я тебя не пущу.

Она сказала твердо и достаточно однозначно, чтобы Каролина замерла. Несколько секунд смотрела в лицо с сомнением, а потом снова улыбнуться попыталась…

— Как это не пущу, Агашенька? А куда мне ещё? Папа сказал, что вы договорились обо всем… Не шути так… Я устала очень… Я сейчас отдохну немного и покажу, что привезла, хорошо? Конфет тебе…

— Каких нахер конфет? — Агата не выдержала. Знала, что повышать голос нельзя, но как тут не повысить? — Вы нормальные вообще? Я твоему отцу русским языком…

— В комнату иди.

Не договорила. Замерла. Закрыла глаза на секунду, выдохнула…

Костя проснулся. Костя подошел. Костя взялся за дверь.

И выяснения с Каролиной разом стали неважными…

— Кость, я…

Агата обернулась, опуская руку, не заботясь о том, как растолкует незванная гостья, посмотрела на него — без футболки, но в джинсах… Злого. Не выспавшегося. Всклокоченного.

— Ты сказала, что решила вопрос.

Который сходу все правильно понял. Который не спустит на тормоза явный проеб.

— Я сказала, чтобы ко мне не совались. Я сейчас решу…

— Как решишь? Чаек на кухне попьете? Шмотки разложите? В комнату иди я сказал.

— Костя… — пусть Агата не испытывала к Каролине теплых чувств, но сейчас, почему-то, не хотела, чтобы Костя…

— Агата, блять, я долго буду повторять? Тебе было сказано решить вопрос. Ты этого не сделала. Значит, это делаю я. Так, как считаю нужным. И ты либо принимаешь это, либо…