Совок (СИ) - Агарев Вадим - Страница 41

- Скажите, Вера, а как так получилось, что этот греховодник и до вас добрался? – начал я расспрашивать угощавшую меня женщину, – Ведь вы здесь, а тот злосчастный туалет аж на другом конце города находится? Или вы в той диспетчерской тогда работали?

Вера, заботливо подкладывавшая на мое блюдце варенье, отрицательно покачала головой и вздохнула.

- Я тут второй месяц диспетчером, а раньше я на линии работала. Вожатой.

За приятной беседой и поеданием домашней выпечки мне удалось кое-что выяснить. Выходило, что пока еще неизвестный мне половой агрессор свою разбойничью деятельность начал в апреле этого года. Оказалось, что самой первой его жертвой случилась некая Сутормина Галина. Девица видная, но, по общему мнению моих собеседниц своенравная и слишком много о себе понимающая. И на данный момент, уже два месяца, как из ТТУ уволившаяся. Этой Суторминой, поначалу и досталось больше всех от рукастого мучителя.

- Сначала этот охальник только ее и щемил. Почти каждую смену внимание он ей оказывал, – без особого сочувствия к Суторминой поведала мне Вера.

- Точно! Это из-за него она и уволилась, – подтвердила Любовь Михайловна.

Данное обстоятельство уже было реальной зацепкой и давало хоть какой-то намек для выявления причинно-следственной связи. Поговорить бы с ней, с этой, много о себе понимающей Суторминой Галиной. Отчего это у маньяка такая устойчивая симпатия к ней приключилась? Почему так сложилось, что он на ней сосредоточился? Кто он? Соблюдающий инкогнито добрый знакомый или тайный поклонник из числа пассажиров?

- Скажите мне, девушки, а, что за человек она, эта Галина Сутормина? Мне показалось, что вы не очень по-доброму о ней вспоминаете? Или?.. – не стал я мудрить и напрямую поинтересовался о любимице тайного эротомана Гале.

- Не показалось тебе, не заслужила она, чтобы добром ее вспоминали! – Вера поджала губы, а старшая соседка по диспетчерскому офису ей поддакнула.

- Злая она на язык и за зубами его держать не умела. Как про других, так не стеснялась сплетни распускать, а сама шибче всех на передок слаба была! – Любовь Михайловна заговорщицки подмигнула мне в сторону вдруг озаботившейся чайником Веру.

Женский коллектив, это почти всегда переполненный кладезь с очень интригующей информацией. И он, этот кладезь, зачастую является подарком для любителя пошлых сплетен или для какого-нибудь мента. Взявшегося, к примеру, за поиск сексуального озорника. Впрочем, тот, кто сможет провести четкую грань между, вроде бы, никчемной досужей сплетней и полезной оперативной информацией, пусть первым бросит в меня камень!

Поначалу трамвайные диспетчеры мялись, поджимали губы и мой интерес относительно взаимоотношений в коллективе удовлетворять не рвались. Но постепенно, где мытьем, где катаньем, а порой с использованием тонких провокационных вопросов, мне все-таки удалось кое-что выяснить про слабую на передок Галю Сутормину. Говорила в основном Любовь Михайловна, время от времени, поглядывая на Веру, как бы согласовывая с ней свою откровенность. А когда та после телефонного звонка вышла из диспетчерской, то ветеранша ТТУ уже разговорилась на полную катушку.

Постепенно Санта Барбара трамвайно-троллейбусного управления стала открываться в моей голове своими колоритными картинками. Страсти здесь порой кипели шекспировские. Сказывалась чрезмерная концентрация женщин на одном квадратном километре. И дело даже не в том, что мужиков в ТТУ было так мало. Дело в том, что женщин здесь было слишком много. Мне повезло с собеседницей, она не только владела обширной информацией, ей еще и очень хотелось ею поделиться. Видимо, у этой заслуженной женщины давно не было рядом свежих ушей, да еще таких благодарных. Внимающих с самым живым искренним интересом и побуждающих ее к потокам новых слов. И эти слова ее саму пьянили. Мне оставалось лишь время от времени округлять глаза и поощрительно удивляться.

Оказывается, моя новая знакомая Вера и сильная своей слабостью Галина Сутормина в недалеком прошлом были соперницами. Они непримиримо конкурировали в борьбе за внимание некого Эдуарда Сарайкина. Этот Сарайкин был восхитительно холост и числился на предприятии маляром, хотя сам он называл себя художником. Он заслуженно слыл в ТТУ завидным женихом. Помимо жуткого гендерного перекоса на одном отдельно взятом предприятии, в активе Эдуарда присутствовала яркая харизматичность творческой личности. Выражавшаяся в его почти чеховской бородке и в легком косоглазии. Которое при желании всегда можно было расценить, как томную загадочность взора художника. И еще его отличало умение легко оперировать культурными словами. На фоне и без того немногих мужчин трамвайно-троллейбусного коллектива, привычно объяснявшихся с барышнями-водительницами на русском матерном, Сарайкин выглядел аристократом. Он мог разговаривать с женщинами хоть пять минут, хоть десять и при этом, совсем не прибегая к ненормативной лексике! Эта его особенность уже сама по себе подкупала женщин своей необыкновенной утонченностью. Отдельно стоит отметить, что Эдуард не стеснялся делать дамам комплименты. А некоторых он даже приглашал в свою пропахшую растворителем и красками кандейку, которую он называл мастерской художника, чтобы попить там чаю. Женщин ТТУ, не сильно избалованных вниманием благородных мужчин из числа творческой интеллигенции, подобное обхождение чрезвычайно интриговало и влекло.

- Все хорошо у Верочки с этим художником наладилось. Они вроде бы и жить вместе стали, да эта стерва Галька все порушила! – распереживалась о несчастье своей сослуживицы Любовь Михайловна, – Увела эта сука ее мужика, а ведь Вера на втором месяце была! Эх, да что там, все вы мужики одинаковые! Кобели и сволочи! – логично завершила свое повествование мудрая женщина, вдруг озлобившись и смерив меня неодобрительным взглядом.

Прерывать продуктивно начатый разговор и терять всезнающую собеседницу мне совсем не улыбалось. Надо было быстро и убедительно доказывать внезапно осерчавшей бабушке, что я-то как раз не такой. Что ни фига я не кобель и даже местами не сволочь. Пожаловаться ей на свою врожденную импотенцию, что ли? А что, способ проверенный, работает как автомат Калашникова, безотказно. Женщины в таких случаях обычно теряются, и начинают относиться ко мне убогому очень бережно и порой с далеко заходящим состраданием. Но нет, не тот вариант, слишком уж пожилая и словоохотливая она женщина, эта баба Люба. Наверняка не удержится и через полчаса кому-нибудь по секрету расскажет про мою беду. И уже через час, со скоростью лесного пожара печальная весть накроет весь трамвайный коллектив. А меня здесь уже многие знают. Так-то пофиг, я здесь ненадолго, но местные молодайки своим сочувствием замучают, это факт. И тогда мне точно, не до оперативно-розыскных мероприятий будет.

- Не такой я, Любовь Михайловна, совсем не такой! Меня самого жена бросила, – я состроил скорбное лицо под суровым взглядом моралистки.

- Пил, небось? – недоверчиво, но потеплевшим голосом спросила бабушка.

- Непьющий я. Совсем непьющий! И даже не курю, – методично продолжал я давить на жалость много повидавшей женщины.

- Так чего ж ей не хватало-то, жене-то твоей? – недоуменно выдохнула баба Люба, – Вот ведь бабы суки какие, мужик не пьет, не гуляет, да еще и не курит! – мигом пересмотрела свое отношение ко мне сказительница, – Постой, а давай мы тебе у нас хорошую девку подберем? И женись! – вспыхнула она идеей, которая ей сразу же понравилась. – А что, у нас тут, знаешь, какие хорошие девки есть!

Вроде бы получилось свернуть бабку с тропы войны полов и надо бы продолжить оперативно-следственную работу. Неровен час, вернется Вера на свое рабочее место и красноречие моей информаторши сразу угаснет.

- Я согласен, Любовь Михайловна, но мне сначала вашего рукоблуда поймать надо! Если не поймаю его, то попрут меня со службы и тогда не до женитьбы мне будет, – печально вздохнул я, – Вы уж мне помогите!

- Спрашивай! – с пониманием отнеслась к моему служебному рвению добрая женщина. – Все тебе расскажу, я тут все про всех знаю! – она поудобнее уселась на своем дермантиновом стуле с вышитой подушечкой на сиденье.