Совок (СИ) - Агарев Вадим - Страница 18

В ответ я только пожал плечами, продолжая откровенно ее разглядывать.

- И мелкий ты какой-то, – уже явно задираясь, пренебрежительно поджала губы заявительница, разрушая весь мой прежний опыт общения с еврейками.

- А нам с тобой, что, наперегонки, что ли бегать? – не повелся я на подначку. Так и не дождавшись приглашения, я прошел к креслу у журнального столика и уселся неподалеку от насмешницы. Лицо ее было невозмутимым, но глаза искрились чертовщиной. Прав был Тиунов, ох, не проста она, эта Мордвинцева С.Л. Не проста, но зато, как приятна глазу! И руки к ней, так и тянутся.. Отступить, что ли от принципов и нарушить Кодекс молодого строителя коммунизма? Может, плюнуть на мораль и погрузиться в пучину разврата? Но нет, первым делом, все же, самолеты, а барышни-торговки уже потом.

- Да не мелкий я, метр семьдесят шесть во мне, еще и ботинки у меня казенные вон, с каблуками! – выставил я на обозрение Софьи Львовны свои неуставные чешские туфли.

- И опять врешь, – равнодушным голосом укорила меня глазастая мадам Лжемордвинцева, – с каких это пор ментам Цебо выдают?

Мне надоело подвергаться остракизму, время шло и надо было делать дело.

- Софа! Прекрати хабалить и не расчесывай мне нервы! Ведь ты же с виду вполне себе приличная женщина, так зачем же ты ведешь себя, как гойка, Софа? Ты же наша?? – попытался я как-то приструнить распоясавшуюся директрису.

Крайним я задал ей тот самый сакраментальный вопрос, который мне, будто сговорившись, в той прежней реальности задавали родственники двух близких мне женщин. Любимых мною женщин. В разные периоды моей жизни даривших мне свои добрые чувства. И быть может, они меня тоже любили. Даже, несмотря на то, что их кошерным родственникам я неизменно отвечал горькой правдой. Поскольку «нашим» для них я не был. Уж не знаю, к счастью это моему или к сожалению.

Сбить с толку Мордвинцеву не удалось. Из нас двоих, гоем, все же был я.

- Ты чего пришел? Что тебе нужно? – вопросила она, поднявшись из-за стола и грациозно продефилировала к стоявшему в углу кабинета холодильнику.

Софья Львовна не сутулилась, как это обычно делают закомплексованные дылды, чтобы скрыть лишние сантиметры своего роста. Напротив, свой немалый бюст-балкон она несла по кабинету с прямой спиной и королевским достоинством. Роста она была не меньше моего. Ну, может, на пару сантиметров ниже. Однако с учетом ее здоровенных каблуков, смотреть на нее свысока у меня не получится. Достав из холодильника бутылку нарзана, Мордвинцева вернулась за стол. Затылка ее я так и не разглядел. Но все, что располагалось ниже, особенно ноги и то место, где спина заканчивает свое благородное название, побуждали меня судорожно сглатывать слюну.

Сопроводив ее восхищенным взглядом до холодильника и обратно, я приступил к противоправным действиям. Надо было как-то принудить заявительницу к даче заведомо ложных показаний. И скрыть кражу ее туфель от учета и регистрации как нераскрытое преступление. Как баранку, то есть.

- Напиши мне бумажку, что ты вчера нашла свои туфли дома и, что их никто не крал, а? – с доверительной непосредственностью попросил я ее и, подойдя к приставному столу, сел напротив.

- Ты, что, Корнеев, совсем охерел?! – щеки Софьи Львовны покраснели, а глаза ее недобро засверкали, – Вы и так мне уже два месяца нервы треплете! Да хрен с ними, с этими туфлями! Но ведь вы, мало того, что работать не хотите, вы же еще нагло хамите людям, за счет которых зарплату и штаны получаете! Вот тебе, а не бумажку! – княгиня Софья моментально превратилась в базарную торговку с Привоза, выбросив в мою сторону композицию из пальцев в виде простого пролетарского кукиша.

Ситуация частично прояснялась, но многое для меня по-прежнему все еще было непонятным.

Я укоризненно покачал головой и, потянувшись через стол, забрал у нее минералку.

- Нехорошо, Соня! Не по-товарищески поступаешь! – я отпил прямо из горлышка холодной бутылки глоток колючего нарзана, – А ведь я хотел помочь тебе с твоей обувкой.

Софья Львовна убрала фигу и задумалась, недоверчиво прищурившись.

- Как это помочь? Ты же только что совсем другое говорил. Чтобы я тебе написала, будто нашла их дома! И что их никто у меня не крал! – мадам Мордвинцева немного охолонула и смотрела на меня, пусть с недоумением, но уже без особой злости.

- Гарантировать не стану, что верну тебе твои лыжи, но вот найти их похитителя я могу попытаться. Думаю, что дней за десять я управлюсь.

Отмахнувшись от заглянувшего в дверь представительного мужика в заграничных дымчатых очках, Софья резко встала и опять направилась к холодильнику за следующей бутылкой. Ей бы моделью в Доме моды работать с такой-то статью, невольно подумал я. А меня бы в тот Дом костюмером к ней или личным лифтёром. Интересно, какого размера у нее лифчик? Вернувшись на место, Софья Львовна опять наполнила свой стакан. Ополовиненную тару с остатками нарзана она предусмотрительно убрала подальше от меня, за стоявшую по ее левую руку электрическую печатную машинку.

- Ну, – глаза ее сузились, – Говори, как жулика искать будешь? А я подумаю, может, и напишу тебе твою бумажку, – уже вполне спокойно и по-деловому продолжила она, пристально выглядывая в моих глазах намерение ее обдурить.

- Потом расскажу. Да ты не бойся, я за свою жизнь еще ни одной девушки не обманул, найду я твоего обидчика! – как можно увереннее выдал я вексель.

- Твоя задача, душа моя, дня через три еще одну пару засветить перед твоим коллективом. Ты же понимаешь, что это кто-то из своих тебя разул? – в ответ она согласно кивнула.

В моей битой голове уже сложилась немудреное оперативно-техническое мероприятие. Надо было только додумать детали и организовать реквизит.

- И имей в виду, новая пара туфель должна быть круче украденной! Поняла?

- Поняла. Есть у меня такие, я их на день рождения здесь надевала, все видели, – движимая жаждой отмщения, вдова азартно включилась в процесс розыска.

- Ты мне обязательно коробку от них завтра принеси! Сохранилась коробка?

- Сохранилась. И коробка, и чек. – Мордвинцева постепенно выходила из режима круговой обороны и уже не смотрела на меня как на беглого висельника.

В Волжский я возвращаться не стал, а поехал на встречу с Блондином. Именно такой рабочий псевдоним выбрал себе Чирок. Это при том, что блондином он не был совсем, даже с большой натяжкой. Может быть, он им и станет, потом, когда седина с его висков покроет всю голову, но пока что он был уверенным брюнетом. Ну да бог с ним, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Главное, что Юрий Николаевич что-то там нарыл в своих мясокомбинатовских палестинах и через Еникеева меня об этом уведомил.

Трамвай переехал мост, потом через железнодорожные пути и на следующей остановке я вышел. Еникеевская «буханка», как и договаривались, стояла через дорогу за детским садом. Помощник и информатор сидели внутри, и оба нещадно дымили. Лезть в газовую камеру системы УАЗ не хотелось.

- Толик, ты бы пожалел мое здоровье и покурил бы на улице! – выпроводил я Еникеева наружу после того, как поздоровался с обоими за руку.

- Как твое здоровье, Юра? – поинтересовался я, оглядывая немного ожившего после нашей крайней встречи Чирка.

- Пойдет! – отмахнулся Блондин и, криво ухмыльнувшись, продолжил – Получается, что мы с тобой, Егорыч, оба от бандитского беспредела пострадали? – окинул он взглядом мою, пока еще некондиционную прическу.

Обращаясь ко мне по отчеству, Чирок поступал мудро. Получалось вроде бы уважительно и без панибратства. Но вместе с тем и как бы по-свойски. Это самая оптимальная форма общения между агентом и куратором. Именно в таком формате я и общался с большей частью своего негласного аппарата в своей прошлой оперской жизни. С агентурой, завербованной из рафинированной интеллигенции и чиновничества, все было несколько иначе, но тоже без особых изысков. Приходилось держать на связи и совсем откровенных мерзавцев. Но там и общение было другим, и рычаги для воздействия на тех каналий также использовались соответствующие. Кесарю кесарево, а слесарю слесарево.