Не отступать и не сдаваться. Том 3 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 54

Затем, опять-таки по заветам наставника, я представил себя зеркалом. Во мне бесстрастно отражаются происходящие события.

Вот на улице пронзительно кричит ребенок. В любое другое время этот звук подействовал бы мне на нервы. А сейчас он просто отразился во мне, подобно тому, как зеркало отражает все предметы, находящиеся в комнате.

Зеркало ведь не злится, не тревожится не нервничает, когда в номере кто-то ругается. Или смеется. Или с кем-то занимается любовью. Зеркало просто бесстрастно отражает это. Вот какой степени концентрации надо достичь.

Горе утраты от смерти наставника, разлука с Машей, тревоги по поводу предстоящего поединка. Облака этих черных мыслей кружили в темноте недалеко от зеркала моего сознания. Я бесстрастно взирал на них.

И вдруг почувствовал, что впервые свободен. Эти облачка хирели на глазах, растворялись в воздухе. Это не значит, что они не вернутся. Но я впервые обрел над ними контроль. То, что мне никогда не удавалось сделать раньше.

Теперь я не боялся того, что может произойти. Будь это поражение или победа, я приму все это с чистым сердцем. И благодарной душой. Ведь я буду сражаться изо всех сил.

Даже если проиграю, то смогу бестрепетно предстать перед Егором Дмитриевичем. Если когда-нибудь увижу его в ином мире.

Завтра я буду драться на пределе своих возможностей. И даже постараюсь выйти за них. Потому что бой предстоит чертовски сложный. И если я смогу стать выше себя, только тогда вернусь домой с победой. Вылезти за гребаную зону комфорта.

Только теперь мысль о поединке снова встала передо мной. Повисла, как огромное крылатое чудище. Длинная шерсть клочьями, белесые клыки, огненные глазищи.

Взбаламутила спокойную поверхность озера в моем сознании. Постучала по макушке, будто по стволу дерева. Четко и настойчиво, как дятел в лесу.

Надо срочно готовиться к бою. Стук продолжался, все сильнее. Я собрал все свои тревожные мысли, скомкал в мыслях в огромный ком и метнул в черное чудище перед собой.

Крылатый монстр с легким криком нырнул в озеро и пропал. Вода заволновалась, круги прошли по поверхности. А потом утихли. Мое сознание снова успокоилось. Идеальное гладкое зеркало.

Вот так и надо поступить. Собрать все свои тревоги и негатив в охапку. Использовать как ракетное топливо. Чтобы сокрушить всех врагов.

Теперь я почувствовал, что пришел к правильному решению. Сосредоточился на главной проблеме. И нашел в себе силы для ее решения.

Вот только стук никуда не исчез. Продолжал тарабанить в моем мозгу. Или не в мозгу?

Я глубоко вздохнул, открыл глаза. Поразился тому, как темно в номере. Уже вечер? Как такое могло случиться? Это что же, я сидел и медитировал несколько часов кряду?

Стук продолжал раздаваться. Оказывается, это в дверь. Снаружи слышался приглушенный голос Худякова:

— Витя, открой! Просыпайся!

Я слез с кровати и едва не грохнулся на пол. Ноги онемели от долгого сидения в неподвижности и не слушались. Хорошо, успел схватиться за кровать.

Постояв немного, я размял ноги. Такое ощущение, будто в ступни вонзились тысячи игл.

— Витя, открой! — не унимался Худяков. — У тебя все в порядке?

Я подошел к двери и открыл. Тренер ворвался в номер. Наверное, думал, что я себе сделаю харакири, от огорчения из-за смерти наставника.

— Ты чего, уснул, что ли? — спросил он, осматриваясь. — Ну, извини, я хотел тебя проведать.

Включил свет, я зажмурился от яркой вспышки. Потом еще раз размял ноги, по очереди покрутив ступнями в воздухе.

— Ну, как, готов к завтрашнему бою? — озабоченно спросил Худяков, всматриваясь в меня.

Я вспомнил, как расправился с черным чудовищем, собрав все свои тревоги. В каждом вопросе таится ответ. В каждой проблеме есть решение. Все, что пытается меня уничтожить, делает меня сильнее.

Поглядев на встревоженного тренера, я улыбнулся и ответил:

— Готов на все сто пудов.

Я плавал в невесомости. Руки и ноги, как щупальца осьминога, покоились в студенистом желе. Сначала меня окружала тьма. Потом в ней зажглись звезды. Я пытался дотянуться до них, но не мог.

Звезды начали разгораться все сильней. Как лампочка, в которой увеличивают сияние. Вот превратились в огоньки свеч, потом в автомобильные фары. В прожекторы, освещающие местность перед охраняемой зоной.

Наконец, звезды вспыхнули с небывалой силой. Свет вонзился в мои глаза. Я закричал от боли.

И очнулся.

Огляделся, пытаясь вспомнить, как я тут оказался. Я лежал на канвасе ринга. Вверху сияли сильные лампы, это их свет бил мне в глаза.

Вокруг ревут зрители. Вон сходит с ума Деменчук. Ребята из нашей сборной. Кричат что-то, широко разевают рты. Смешно даже, ведь я почти ничего не слышу.

Рядом кричит рефери. Считает секунды на английском, поднимает и опускает руку. Э, подожди, когда это ты уже дошел до «Five!»?

За рефери я увидел Гарсиа, с каменным лицом. Я уже хорошо знаю, почему он сердит. Он недоволен, что мое избиение сейчас закончится. Закончится слишком быстро.

А ведь он, Гарсиа, так хотел отдубасить меня по-полной. Чтобы я плакал от боли. Это ведь он сам заявил мне перед боем.

Позвольте, перед каким боем? Разве поединок уже начался? Ах да, точно, он уже давно начался и идет. И сейчас я могу проиграть его ко всем чертям собачьим.

Я немедленно все вспомнил и попытался подняться. Но подняться не удавалось. Я закричал от напряжения, пытаясь встать с настила.

Как же так? Ведь так хорошо все начиналось…

Остаток вечера мы с Худяковым обсуждали, как быть с Гарсиа. Судили и рядили, что ему противопоставить. Сидели до ночи, но так и не пришли к единому мнению.

Худяков считал, что испанца надо выбить по очкам. Продержаться все раунды и переиграть.

Я скептически улыбался. Весь поединок выдерживать пушечные удары Гарсиа? Нет уж, спасибо. Увольте.

Мне хочется вернуться домой целым и невредимым, а не в инвалидном кресле. А всякий, кто попытается противостоять Гарсиа до конца, должен быть готов оставить здоровье на ринге. Это тоже самое, что выйти против матерого буйвола с голыми кулаками.

Тем более, что испанцы вряд ли дадут выиграть их боксера по очкам. Они сделают все, чтобы засудить меня. Нет, выиграть Гарсиа по очкам — заведомо дохлая идея.

Поэтому я давил на то, чтобы вырубить противника. Вот только как это сделать, непонятно. У испанца железобетонная челюсть, кажется, что он весь одет в броню.

Хотя, может попробовать погонять его по рингу? Интересно, насколько он вынослив? Насколько хватит его дыхалки, чтобы долго таскать здоровенное тело?

Ясно только одно. Как обычно, мне придется маневрировать. И применять обманки. Это мой стиль и надо взять его на вооружение. Не дело сейчас менять коней на переправе и работать на нокаут.

Ночью я опять заснул не сразу. Думал о том, что теперь за моей спиной не будет Егора Дмитриевича. Мне придется драться одному. Хотя, если он остался в моей памяти, значит, все равно рядом.

На этом я успокоился и уснул. Проснулся под утро. Под окнами дребезжал трамвай. Потом загудел автомобиль.

Я поднялся, оделся, вышел из номера, потом из гостиницы. Поскольку сегодня финал, Григорий Иванович пошел мне навстречу и разрешил пробежку по улице. Естественно, в сопровождении переводчика.

Быстро пробежался по знойным утренним улицам Мадрида. Вернулся потный и мокрый. Размялся, провел бой с тенью. Потом уселся опять в медитации. Начал твердить аффирмации.

«Я уделаю сегодня Гарсиа. Я размажу его кишки по настилу. Я вобью его носовые кости в его мозг. Я пересчитаю все его зубы. Я сломаю ему челюсть».

Звучит не очень дружелюбно. Но Егор Дмитриевич учил меня, что к сопернику надо проникнуться злобой и беспощадностью. Ринг не место для слабаков. Оставим любезности и тонкости этикета для званого ужина. Мы здесь делаем грязную работу.