Невеста для Его Высочества (СИ) - Фарди Кира - Страница 9

— Прости! Прости меня, дорогая!

И столько боли слышалось в его словах, что повитухи тоже начали утирать слёзы. Все придворные знали, как любил свою Елену их правитель, как пылинки сдувал с ее обуви, прислушивался к каждому слову.

Смерть любимой королевы переживала вся страна. Над дворцом реяли чёрные флаги, придворные облачились в траурные одежды. Государство замерло в ожидании. На лицах даже простых людей был написан вопрос: «Что дальше?»

***

Геван три дня сидел в святилище рядом с лежащей на похоронном ложе Еленой. Ее тело облачили в белоснежный саван, длинные светлые волосы переплели золочеными лентами, на лице застыл покой и умиротворение, словно она знала какую-то тайну, но не успела рассказать.

Правитель, сжимая руками голову, раскачивался и стонал:

— Дорогая, что мне делать? Дай совет! Я не могу убить нашу единственную дочь, но и оставить в стране тоже не могу. Сагон сказал, что принцесса уничтожит Бустерию и весь наш род, и я уже потерял тебя! Будь проклято это дитя!

По полу потянуло сквозняком. Геван поднял голову: в дверях стоял верный Мерд. Его лицо превратилось в камень. Ни один мускул не шевелился, только плотно сжатый рот и круги под глазами указывали на то, что он тяжело переживал гибель любимой сестры.

— Убирайся!

Геван вскочил и толкнул друга в грудь, но тот не сдвинулся с места.

— Мой повелитель, пришло время для церемонии.

Король толкнул еще раз, потом выхватил из ножен меч и закричал:

— Убирайся, я сказал! Ты… ты… человек с каменным сердцем… Это же Елена! Слышишь! Е-ле-на, твоя сестра! Как ты можешь говорить о церемонии?

Мерд шумно вздохнул.

— Мой повелитель, народ Бустерии стоит у стен замка и ждёт ритуал прощания.

Воспаленное сознание Гевана пронзила абсурдность ситуации. Кто смеет приказывать ему, правителю с абсолютной властью?

— Чт-о-о-о?

Геван выхватил из ножен меч и, шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, помчался к двери. Он не увидел, как Мерд подал сигнал стражникам, появившимся из тайного хода. Те вдруг окружили правителя, отобрали оружие, спеленали его, как ребёнка, и исчезли в проходе.

***

Мерд остался один. Он приблизился к ложу королевы, опустился на колено и поцеловал прядь волос.

— Прости своего мужа, сестра. Он вне себя от гнева и боли. Он сильный человек, справится с горем, а твою малышку я не дам в обиду. Вот увидишь!

Глава 6. Обряд жертвоприношения

Голова вдруг прояснилась. Линда почувствовала страшный холод. Дрожало все тело. Девушка приподняла ресницы: напротив неё стоял старик в белых одеждах и что-то бормотал. Потом он поднёс нож к ее лицу, она хотела закричать, дернулась, но тело не повиновалось, словно было парализовано.

«Это конец! Мама, папа, простите меня!» — ударила в голову последняя мысль.

Но ничего страшного не произошло.

— Не бойся, — проскрипел рядом голос. — Все быстро закончится.

Линда скосила глаза и сфокусировала взгляд: старик в белой одежде стоял, наклонившись к ее левой руке.

— Отпустите меня, — прошелестела она.

— Молчи! Тебе доверена великая честь — быть Трилистником предсказания для страны. На твоем теле есть метка Богов.

«Что? Какой Трилистник? Это моя родинка — Трилистник? Или есть ещё что-то?» — мысли вяло текли в голове, не трогая душу.

Старик внимательно посмотрел на нее, развел два пальца, и между ними закачалась белая бумажка. Она плавно опустилась на лицо девушки, и Линда внезапно перестала дрожать и расслабилась. Сознание затуманилось, и она провалились в темноту.

Второй раз Линда пришла в себя неожиданно, словно вынырнула из воды и увидела солнце. Радость волной поднялась в груди. Она свободна! Линда рванулась и… осталась на месте. Она по-прежнему была обнажена и лежала на холодном камне.

Камень? Сознание вдруг взорвалось радужными искрами. Точно, теперь она чувствовала гладкую поверхность ложа, его ледяной холод, а также тёплую влагу, которая текла из ее руки, а ещё слышала голоса. Она напряглась.

Теперь в комнате стояли двое мужчин и громко разговаривали о каком-то младенце, которого надо убить.

Вдруг старик с размаху ткнул себя в горло ножом. Кровь хлынула прямо на Линду. Она дернулась, хотела закричать, но ни звука не вырвалось из сведённого ужасом горла.

Девушка инстинктивно зажмурилась, и о дальнейших событиях могла только догадываться. Она слышала шум, крики, бряцание оружия, топот множества ног и молилась про себя: «Мамочка, миленькая, забери меня! Отец небесный, пожалей, спаси душу грешную от истязания и смерти!»

Внезапно все стихло. Неужели закончилось? Линда даже не поверила в своё счастье. Она попыталась согнуть руку в локте и сесть, но только смогла пошевелить пальцами: тело еще не слушалось хозяйку. Зато крупная дрожь вдруг пробежала по коже, и через секунду девушка тряслась так, что стучали зубы.

— Пришла в себя?

Голос раздался из-за спины. Линда застонала и тут же испуганно сжала челюсти: не хотела выдавать себя.

— Не бойся, — мужчина в воинском снаряжении наклонился к ней. Она узнала этого человека. Именно по его приказу увезли ее из родной деревни. — Все закончилось.

Он накинул на Линду покрывало, легко поднял ее на руки и понёс. Девушка успела только заметить, что все вокруг залито кровью.

Командир пересёк зал, ткнул носком сапога куда-то в камень — перед ними разъехалась стена и пахнуло сыростью и холодом.

— Куда вы меня несёте? — спросила Линда.

— В безопасное место.

— Можно мне вернуться домой, к маме, умоляю вас?

— Увы. У тебя теперь только два пути: слушаться меня или умереть…

— О нет! В чем я провинилась?

— Ни в чем. Такова твоя судьба. Если Трилистник предсказания способствует плохому пророчеству, его носителя казнят.

— Отец небесный! За что? Это же простая родинка!

Слёзы градом покатились по лицу, но Линда не могла их даже вытереть: руки безвольно болтались где-то внизу.

— Так гласит закон Бустерии. И метка Богов есть у единиц.

— Плохой закон! — всхлипывая, воскликнула девушка, внезапно перестав бояться.

— Какой есть!

Стражник принёс ее в большую пещеру и положил на землю. От стены оторвалась тень. Силуэт, облачённый в чёрный плащ с капюшоном, оказался женщиной.

— Обмой ее, одень и дай отвар от паралича.

— Мой господин, — услышала Линда, — вы очень рискуете, спасая Трилистник предсказания.

«Трилистник? Опять он?» — вспыхнули в голове вопросы.

Пленница закрыла глаза. Теперь она рассматривала собеседников сквозь ресницы, чтобы не выдать свой интерес к разговору.

— Никто не узнаёт. Все потрясены смертью верховного жреца.

— Неужели предсказание было настолько плохим?

— Да. Ужасным! И теперь мне надо сделать две вещи.

— Какие?

— Спасти принцессу и страну. И в этом мне поможет она.

Линда устала. Она ничего не понимала, мёрзла и хотела спать. Девушка с трудом держалась в сознании, чтобы не пропустить ни одного слова. Но парализующий волю страх сделал своё дело: она отключилась.

Сколько времени она провела в беспамятстве, Линда не знала, но, когда очнулась, поняла, что может шевелиться. Она села. От резкого движения закружилась голова, но девушка не обратила на это внимания и встала, держась за стену.

Она находилась в той же пещере, освещённой только факелами, висевшими на стенах. Кроме неё, здесь никого не было. Девушка оглядела себя: кто-то нарядил ее в простую рубашку с длинными и широкими рукавами и тяжелую юбку. В таких обычно ходили замужние женщины в их деревне. Рядом с ее ложем стояла миска каши и кружка с водой. Линда вдруг почувствовала зверский голод и схватила деревянную ложку.

Она ела с жадностью, комочки густой каши летели во все стороны, Линда подбирала их с камней и засовывала в рот, а потом облизывала пальцы. Никаких манер и воспитания, но кто будет о них помнить, пережив такое испытание?

Утолив голод, она начала исследовать пространство в поисках выхода. Разумом понимала, что вряд ли ее оставят на свободе, но все же. Надежда крохотным лучиком пробивалась к сердцу. Ее не убили сразу, может быть, она ещё зачем-то нужна этому господину в воинских доспехах.