Район приличный, спальный...(СИ) - "D_n_P" - Страница 3

Кусты согласно шелестят ветками.

— Покажу завтра проект, заработаю денег и перееду, — Юнги прикрывает рукой саднящие губы. Вешает сумку на плечо и медленно бредет домой.

Комментарий к Часть 1

Авторская группа:

https://vk.com/club190948520

Уютный домик, где я пишу. Фики, которых нет на Фикбуке, ранняя выкладка глав:

https://vk.com/rtk_dnp

Являюсь админом Творческого объединения @Fest_fanfic_BTS в Инстаграме. Командой авторов и дизайнеров проводим тематические фесты, игры, викторины - поднимаем настроение читателям и дарим вдохновение авторам! Присоединяйтесь и пишите, читайте вместе с нами!

https://www.instagram.com/fest_fanfic_bts/

Люблю не только писать, но и читать, поэтому в составе админов веду в VK сообщество рекомендаций фанфиков Quality➤Fanfiction➤BTS➤Фанфик. Ищете интересный фанфик? Перечитали популярное? Любите редкие пейринги? Тогда приглашаю Вас в наше сообщество: https://vk.com/qfbts_ff

========== Часть 2 ==========

Уставшее жаркое солнце садится за дома, когда Юнги выходит из автобуса и, не спеша, оглядывается. Район, где он когда-то жил… И откуда позорно сбежал. Он снова сюда возвращается.

Стоит автобусу отъехать от остановки, и на тенистых улочках вновь воцаряется тишина. Здесь жизнь течёт по-другому — размеренно, неторопливо. Сразу хочется вздохнуть полной грудью, снять пиджак и не торопясь пройтись по аллеям. Прикупить ледяной кофе и пошататься бесцельно между прохожими. Жаль, что у Юнги есть цель. Ради неё он сюда и приехал, откуда сбежал три года назад, напуганный до нервной икоты, но больше собой, чем кем-то. Повергнутый в трепет чем-то неотвратимым, растёкшимся под грудиной вязкой нефтяной жижей. Он, оказывается, многого о себе не знал. И, если честно, знать не хотел. Поэтому унёс отсюда ноги в новую арендованную квартиру на другом конце города, как только выпала возможность.

Знакомый каждой аллеей район спустя три года выглядит по-другому. И вроде те же здания, тот же спорткомплекс напротив дороги, те же густо зелёные дворы, в которых носятся дети и гуляют мамашки с колясками. И всё равно что-то не то. Больше билбордов. Другие вывески, новые кафешки и будки с уличной едой. Новые компании шляются между домов.

Юнги сбивает со лба на нос чёрные авиаторы и двигается в сторону бывшего дома.

На ходу деталей подмечается больше. Здесь три года назад была детская площадка, которую по ночам оккупировало хулиганьё. Сейчас её обновили, и теперь новые пластмассовые горки высятся поверх кустов. А вон там была беседка, откуда по ночам неслись песни. Хриплые басовитые завывания мимо нот мешали спать всему району и Юнги тоже. А сейчас он проходит мимо аллеи, на которой его три года назад поцело…

«Не стоит об этом вспоминать, — цыкает про себя он и прибавляет ходу. — Особенно сейчас, когда есть цель. Не дай себя сбить».

За три года Юнги неплохо так продвинулся по карьерной лестнице. Из желторотого младшего менеджера по рекламе вырос в матёрого начальника рекламного отдела — настырность в достижении результатов, осознание себя в среде нездоровой конкуренции, где каждый норовит подсидеть и отнять денежный заказ, а значит не зевай, успевай крутиться быстрее других — помогли Мин Юнги быстро освоиться на рабочем месте. Крупные рекламные проекты шли один за другим, он быстро заработал на жильё, и год назад с арендованной квартиры окончательно переехал в своё — в однокомнатную студию. Квадратных метров там немного, но своё есть своё, не надо мыкаться по чужому и копить на депозит.

У него есть чуйка. Нюх на годную рекламу, особенно на тех, кто в ней будет сниматься. Юнги тщательно подбирает моделей. Он точно знает, будет ли реклама продаваемой, сможет ли её представить выбранный человек. Бренды идут в их агентство один за другим. Для одних он подбирает популярных айдолов, для других — дорогостоящих актёров, для третьих — абсолютно незнакомое публике лицо. Они могли не быть профессиональными моделями, могли быть людьми с улицы, только имели необычное — «продаваемое» — лицо. Мин Юнги умел их находить, умел уговаривать. Его команда умела их огранять, вытаскивать наружу ту звонкую ноту, оттенок, черту, что видел Юнги. Они ловко выбивали бюджеты под самые сумасшедшие идеи, и реклама их агентства с каждым новым проектом становилась всё роскошнее и затейливее.

Последний проект как назло буксует. Есть всё — дикая идея, такая же дикая сумма под её реализацию от спонсоров, готова команда, костюмы, даже куплены билеты. В Кению. А главного действующего лица нет. Юнги нужен кто-то необычный. Кто-то одновременно невинный и хамоватый, юный и по-наглому уверенный в себе, чтобы смог передать концепцию рекламируемой одежды. Та в этом сезоне у их клиента — грубая, кожаная, нарочито рваная, ориентированная для продвинутой дерзкой молодежи. Юнги видит безжизненные пустынные пейзажи, видит мощные мотоциклы. Представляет рекламу в стиле Безумного Макса — этакое дорожное приключение, попаданчество в утопическую вселенную, где жизнь сосредоточилась вокруг дорог, а выживание населения зависело от поставок топлива. Мчи или умри. Догони или догонят тебя. Движение это жизнь. Остановишься — спишут со счетов. Будь наглым, иначе не выживешь. Вот что он хочет для этой рекламы.

И человек. Ему нужен молодой Мэл Гибсон — с кудрями, с отважным взглядом и скромной улыбкой, под которой прячется самоуверенная убийственная ухмылка. Ему нужен чертяка с ангельскими крыльями за спиной, ангелок с дьявольскими рожками. Человек, сочетающий несочетаемое.

Нужный типаж не находится. Сотни просмотренных лиц, сотни различных крепких фигур на фотографиях портфолио, и всё не то. Не хватает той самой гремучей смеси невинности и нахальства, широких плеч, очерченных по-юношески изящно — на них рваная куртка смотрелась бы уместно и выигрышно. Не хватает длинных ног, на которых кожаные штаны выглядели бы одновременно горячо и целомудренно.

— Такое возможно? — спросило начальство у Юнги, когда он на планёрке представил концепт.

— Да, — пожал плечами он. — Главное, найти того самого человека. Кто наденет одежду бренда и будет выглядеть, словно в ней родился и с малолетства рассекал.

Начальство даёт карт-бланш, заказчики ждут, а Юнги стопорится и уже готов отчаяться. Сроки конкретно так поджимают. Ещё пара дней, и пойдут просрочки. Он и сам не понимает, почему тормозит. Есть пара айдолов на примете, ещё один парень — из моделей. И всё равно чего-то в них не хватает.

Может, от того, что нужный человек не находится, в памяти у почти отчаявшегося Юнги начинает всплывать другое лицо. Юный и нахальный, кто носил стоптанные кеды и спортивный костюм с достоинством короля. Мелкий засранец, возвышавшийся на полголовы, выудивший хитростью и наглостью первый и единственный поцелуй Юнги с человеком своего пола. Гопник со двора, от кого Юнги сбежал и чьё лицо пытался все эти годы забыть. Успешно, думал он, когда мутил с очередной моделью или певичкой. Безуспешно — понял, когда три года спустя, дай только повод, лицо вспомнилось вновь. Ну это зашквар, невозможно, нереально, ну сколько тогда было Ким Тэхёну? Шестнадцать? Семнадцать? А Юнги — двадцать три. И это полная дикость, тот был школьником-малолеткой, да ещё и парнем, а Юнги был не готов чувствовать себя пидорасом — педофилом — от этого в груди разливалась та самая гадливая чёрная жижа. И не желал быть объектом охоты пубертатного подростка. Юнги тогда выкинул на свалку разума мысли о том, что поцелуй ему понравился (пиздецовые ощущения, если честно), быстро сдал тот проект, получил деньги и сбежал жить в другой район.

А теперь, три года спустя, возвращается. Бродит по улочкам, в надежде нечаянно с ним столкнуться. Сам не знает, на что надеется. Что прям так и встретит? Ким Тэхён мог здесь уже не жить, точно так же мог переехать, мог учиться в другом районе, городе, стране. Кто их знает, гопников, может у них родители благополучные, а выглядеть маргиналом сейчас модно. Юнги отдаёт себе отчет, что возможно, бездарно теряет время, вместо того, чтобы до рези в глазах вглядываться в портфолио моделей. А может, Ким Тэхён сейчас другой — взрослый, растерявший то нахальное обаяние юности, прилизанный и приличный настолько, что не подойдёт для задуманной цели. И даже если встретит. То что? Уговорит? Тот мог его не помнить, да и вообще мог не интересоваться работой рекламной модели — Юнги в кои-то веки сомневается в своих способностях к убеждению. А если вспомнит — ещё хлеще, Юнги сам не готов вспоминать тот позор и ужас. Раздираемый колебаниями, закрученный в спираль ДНК, где лентами переплетались нетерпение и азарт, робость и неуверенность, Юнги прошаривает все дворы, где когда-то тусила компания малолетних хулиганов.