Девчуля для братвы (СИ) - Аваланж Матильда - Страница 24

— Но… м-м-м… — попытался возразить Роман, но смолк, видимо, припомнив, что желание клиента — закон. — Как пожелаете, Ильяс Камильевич.

И засеменил провожать дорогого гостя.

А Лена Бочкарева одарила меня таким взглядом, что, если бы им можно было убивать, я уже лежала бездыханная.

Вольф

— Здесь была девушка. Куда она делась?

Я знал, что уборщица ни в чем не виновата. И спрашивал ее спокойно, без угрозы.

Но она все равно попятилась, глядя такими глазами, словно видит чудовище.

— Так… Она же ушла, Владимир Генрихович. Я не знала, что она тут будет! Сказала ей, что приду в любое другое удобное время. А она ответила, мол, не надо, и унеслась куда-то, как оглашенная… Простите! Вы простите, Владимир Генрихович, если что не так…

Срывать злость на этой женщине смысла не было. Моя ошибка. Так же, как и с незаблокированной дверью тогда, на светофоре. Не учел.

Ты снова ускользнула от меня, моя малышка.

Но, знаешь, я не в претензии.

Найду. В любом случае, я тебя найду. Так даже интереснее.

Ты можешь пытаться уйти от меня снова и снова. Но каждая твоя попытка будет тщетной. Каждая будет заканчиваться одним и тем же — провалом. Я буду возвращать тебя раз за разом.

Десятки раз. А могу и сотни. И когда-нибудь ты все-таки поймешь, что сопротивление бесполезно.

И уступишь. Мне плевать — ты можешь меня не любить. Даже, скорее всего, никогда в жизни меня не полюбишь.

В глубине души ты всегда будешь меня ненавидеть, Ульяна.

Но кому будет до этого дело, когда ты наконец-то станешь моей.

Я бы мог сломать тебя, девочка. Силой взять то, что нужно мне, как воздух. Да и силы, тут, в принципе, особой не потребовалось. Такая легкая, нежная… Я справился бы с тобой одной левой. И, черт побери, много раз я был близок. Ты даже не подозреваешь, насколько я был близок к этому.

Особенно тогда, когда ты не знала, что я на тебя смотрю. Не сжималась, как обычно, в комок. Не смотрела со страхом. Когда ты двигалась плавно, легко и естественно. Варила себе кофе. Читала книгу. И, задумавшись о чем-то, улыбалась загадочной полуулыбкой.

Зверь во мне хотел утоления сжигающей его жажды. Он рвался к тебе — такой близкой, но такой далекой.

Просто подойти, и, невзирая на сопротивление, которое ты обязательно мне окажешь, сжать тебя в своих объятиях. Целовать твои нежные сочные губы. Снять с тебя эту одежду, которая совершенно тебе не подходит, но которую ты носишь с таким завидным упорством, будто специально пряча округлые формы тела.

Тела, которое снилось мне обнаженным на простынях. Передо мной и подо мной.

Но я не насильник, Ульяна. Все женщины, которых я хотел, отдавались мне сами. И потом искали со мной встречи, умоляя о продолжении.

Все, кроме одной, которая однажды вошла в мою душу, да так и осталась там на веки вечные.

Найти мою малышку оказалось делом плевым.

Даже разочаровала немного, если честно. Я был не против охоты, но охотиться не пришлось. Дуреха и впрямь отправилась на работу, в свое агентство развлечений, которым почему-то очень дорожила. Хотя чем там было дорожить, я не знаю. Я пробил ее зарплату — это были не деньги, а слезы.

Когда я туда подъехал, первым желанием было подняться в этот долбанный офис, взять ее на руки и просто оттуда унести. Разумеется, под вопли типа «Не смейте этого делать, это неправильно» и тому подобное, которые бы она подняла.

Честно говоря, даже хотелось их послушать. Она довольно давно так не вопила, и я даже успел соскучиться.

Однако до конца ее рабочего дня оставалось немного, и я все-таки решил сдержать свой первобытный порыв, и дождаться Ульяну. Она вышла из здания следом за какими-то девушками, которые шептались и то и дело поглядывали на нее.

Идиотская вязаная шапка чужого, мешковатый пуховик и растерянные синие глаза. Всё на месте.

Даже не заметила мою тачку, хотя стоял я ровно напротив входа. Увидела только, когда я включил фары.

Замерла как вкопанная. Пожалуй, с нее станется заорать дурным голосом и куда-нибудь побежать.

Поэтому я вышел, хлопнув дверцей машины. Ожидая ее обычного: «Я не сяду в вашу машину», приготовился немного ей в этом помочь, раз благоразумие малышке отказывало.

Но она удивила.

В очередной раз.

— Я… я выполню твое условие насчет платья… Того красного платья, которое ты тогда привез. Хотя это для меня и очень сложно, потому что я не ношу такие вещи. Только можно, я буду ходить на работу? Пожалуйста, Вольф…

Да ладно? Во-первых, она все-таки смогла избавиться от этого дурацкого «вы», которое раздражало меня все больше и больше.

А во-вторых, я уже и не надеялся, что она вылезет из своих мешков, которые гордо именует платьями.

Насчет платья была моя блажь, признаю. Эти ее серые и коричневые шмотки раздражали не меньше того, что она упорно не хотела сокращать между нами дистанцию.

Я хотел увидеть ее в нормальном женском платье. Хотел ее в платье.

Впрочем, даже сейчас, в вязаной шапке чужого — тоже. Она стояла напротив меня — и все вокруг кружилось, ускользало. Не поддавалось трезвой, адекватной оценке. Лишь только ее глаза.

Синие бездонные омуты, что утянули меня навсегда с головой.

Пусть ходит на свою работу, раз ей так это важно, черт с ней.

Зато она впервые уступила мне.

Вспотевшие пальцы дрожали, когда я застегивала на спине непослушные пуговички, обтянутые атласом.

Они выскальзывали из рук и никак не хотели лезть в крошечные петельки.

В безуспешных попытках я, сминая платье, извивалась, как змея. Разумеется, проще было бы так не мучиться, и попросить Вольфа застегнуть.

Но я скорее умру…

В конце концов, мои нечеловеческие усилия увенчались успехом и мерзкие пуговицы капитулировали.

Я одернула платье и подошла к зеркалу.

Хотя смотреть в его гладь не хотелось. Хотелось расплакаться и сорвать его с себя к чертям собачьим… Настолько неуютно я себя в нем чувствовала.

Казалось, что я выгляжу в нем нелепо. Смешно.

Три года назад, когда в нашу деревню приехала команда реалити-шоу, некоторые из деревенских решили покорить администраторов кастинга своими нарядами. И явились в шатер в «роскошных» платьях, расшитых пайетками и бисером.

Валька Климова из соседнего села даже новогоднюю мишуру нацепила. Даже мне, у которой вкуса нет от слова «совсем», было ясно, насколько дурно это выглядит.

И вот сейчас мне казалось, что в этом шикарном вечернем платье, которое Вольф заставил меня напялить, я выгляжу точно так же.

Являюсь ярким образцом «сельского» гламура. Посмешищем.

И пусть я уже три года жила в городе и являлась женой ведущего одного из популярных каналов.

Можно вывезти девушку из деревни, но вот деревню из девушки…

Ведь так говорил про меня Глеб.

Впрочем, это были еще цветочки. Когда я пообещала, что не буду противиться, и все-таки надену это платье, я и подумать не могла, что он заставит меня в нем куда-то идти.

И не просто куда-то.

На новогодний корпоратив нашей фирмы!

Я, конечно, попыталась возразить, ведь мы так не договаривались. Но одного его взгляда хватило, чтобы я смолкла. Он и так позволил мне отвоевать свой маленький кусочек неприкосновенности — возможность ходить на работу. Я не хотела снова сидеть в его доме в четырех стенах, сходя с ума от скуки.

Не могу сказать, что работа приносила мне так уж много радости. Вернее, сама работа приносила — я всегда любила писать индивидуальные новогодние поздравления, заказов на которые, как всегда в это время, было полным полно.

Меня расстраивали и смущали косые взгляды коллег и шепот за спиной.

Я слышала, как обсуждали меня Элина Жубанова, Лена Бочкарева и Света Вавилина.