Наживка для вермахта - Тамоников Александр - Страница 9

Однако сокращение числа защитников управления сказалось: на третий день немцы предприняли особо яростную атаку, которую поддерживали два танка. И хотя бойцы Шубина, Костюкова и Спирягина так же яростно отбивались, удержать здание не смогли. Им пришлось отступить на прежние позиции в цеху. Впрочем, сержант Костюков находил в этом отступлении свои преимущества: ведь отсюда было ближе ходить за водой.

В эти три дня, которые последовали за первым, Шубина ждала радость: Катя теперь появлялась каждый день, и им несколько раз удалось посидеть и побеседовать. И хотя девушка все еще отказывалась перейти в их общении на «ты», держала дистанцию, но Глеб чувствовал, что ей с ним интересно, он ей небезразличен. И это было просто замечательно!

Вечером четвертого дня пребывания Шубина в качестве пехотного командира у него состоялся особенно душевный разговор с Катей. Провожая ее в медпункт, Глеб на прощание нежно пожал девушке ладонь и ощутил такое же нежное ответное пожатие. И это переполняло его радостью. Можно даже сказать, что в этот вечер он был счастлив.

Так он сидел в углу цеха, тихонько потягивал кипяток, настоянный на каких-то травах (их накануне подарил командиру боец его батальона Леша Курмак, выходец с Урала). Сидел и вспоминал встречу с Катей.

Тут вдруг послышался стук камней, звук шагов, и в цех вошел незнакомый военный. Это был невысокий коренастый человек лет сорока. И хотя вошедший носил простую солдатскую телогрейку, как-то сразу чувствовалось, что он офицер.

Вошедший огляделся, потом подошел к Глебу и спросил:

– Случайно, не ты капитан Шубин?

– Я и есть, – ответил тот. – А вы кто?

– А я твой непосредственный начальник, – проговорил вошедший. – Пока что я о тебе только слышал, вот теперь и увидеть удалось. Будем знакомы: начальник разведки фронта полковник Уколов.

Шубин встал, приветствуя коллегу-разведчика. Он чувствовал, что полковник пришел к нему не просто так, а с какой-то определенной целью. И он не ошибся. Уколов сел рядом с Шубиным, расспросил о ходе боев, о потерях. Капитан предложил гостю своего травяного чая, но тот отказался и вскоре перешел к делу.

– Я ведь к тебе, Шубин, пришел не просто так, – сказал полковник. – Настало время использовать тебя по твоей основной фронтовой профессии – как разведчика. У меня для тебя есть задание от командующего фронтом.

– И что за задание? – спросил капитан.

– Задание вот какое. Ты должен проникнуть в расположение наступающей на Сталинград шестой армии немцев и разведать ее тылы.

– Это в каком смысле? – не понял Шубин. – Что значит разведать тылы?

– Генерала Еременко интересует вот что. Какими запасами располагает командующий шестой армией генерал Паулюс? Сколько у немцев снарядов, патронов, гранат? Сколько продуктов? Сколько осталось целых, готовых к бою танков? Вот эти вопросы основные. А кроме этого нужно также узнать расположение немецких аэродромов, количество самолетов на них. И на все это тебе отводится два дня.

– Немного вы мне времени даете… – покачал головой Шубин. – И что, мне одному идти?

– Это интересный вопрос, – отозвался Уколов. – Не такой простой, как кажется. Я знаю, что ты обычно ходил в рейды, беря с собой пять-шесть бойцов. Так надежней, и потом, такая группа может дать бой противнику, захватить и доставить командованию «языка». Однако сейчас мы не стремимся к захвату «языка». Ведь нужные нам сведения есть только у самого Паулюса и его ближайших заместителей, а их нам не захватить. А главное – сейчас группа наших разведчиков просто не сможет передвигаться по Сталинграду, оставаясь незамеченной. Город буквально нашпигован вражескими частями. На них натыкаешься везде. Тут нет ни перелесков, ни оврагов, где бы могла укрыться твоя разведывательная группа. Поэтому вывод такой: ты должен идти один. Идти, используя маскарад…

– Вы имеете в виду, что я должен идти в форме немецкого офицера? – догадался Шубин.

– Именно так! Мне сообщили знакомые из штаба генерала Рейтера о том, как у тебя хорошо получался этот фокус. Вот и сейчас надо его проделать. Правда, немецкую форму мы тебе не приготовили, уж извини. Придется тебе самому ее добывать.

– Добуду, задача не такая уж сложная, – сказал Шубин. – И когда вы хотите, чтобы я отправился на это задание, – завтра?

– Зачем откладывать на завтра? – удивился Уколов. – Вот сейчас, этой ночью, и отправляйся. Сегодня у нас восемнадцатое. Значит, двадцатого мы тебя ждем с донесением. Да, и еще ночь уйдет на то, чтобы ты отсюда добрался до штаба фронта… Значит, командующий получит нужные данные только двадцать первого… Ничего, мы подождем.

– А как же быть с батальоном, которым я командую?

– Назначишь командира из числа твоих командиров рот. Этот вопрос я уже согласовал с полковником Воробьевым. Он в курсе твоей миссии. Так что можешь смело действовать. Все понятно? Если вопросов больше нет, я пошел. Мне еще сегодня надо вернуться в штаб фронта.

Шубин проводил полковника до выхода из склада, после чего остановился в раздумье. Наверное, он должен был радоваться – ведь он возвращался к любимому делу, разведке. И задание у него было необычное, он раньше таких не выполнял. Да, надо радоваться. Но ему было как-то грустно. Во-первых, из-за разлуки с Катей. Теперь он не увидит ее ни завтра, ни послезавтра – да, может, никогда больше не увидит. А еще он вдруг понял, что привык к своему батальону, к тяжелому труду командира.

Впрочем, все это были эмоции. А думать надо не об эмоциях, а о выполнении задания. Прежде всего он подумал, кого назначить вместо себя командовать батальоном. Решил – лейтенанта Гришина. У него в роте полный порядок, и такой же будет и в батальоне.

А дальше он стал думать о новом деле. Что взять с собой? Как одеться? Как и где проникнуть на территорию противника? Все эти вопросы надо было решить немедленно. И он решил так: оденется как можно проще, незаметнее. Все равно потом придется переодеваться в немецкую форму, а прежнюю одежду выбросить. Взять, конечно, надо карту, карандаш, пистолет, нож и фонарик. А еще немного хлеба и флягу. А вот спички и махорку нельзя брать ни в коем случае: немцы не курят махру и не пользуются теми спичками, что сейчас лежали у Шубина в кармане. И пистолет тоже, наверно, брать с собой не стоит – лучше позже раздобыть немецкий «вальтер», если удастся, конечно.

Так, а где искать проход? Ответ пришел сам собой: конечно, в том самом овраге, что виднеется за трансформаторной будкой. Немцев там нет, и можно будет незаметно пройти в их тыл.

Приняв решение, Глеб начал быстро действовать. Его охватило возбуждение, как всегда бывало перед выходом в рейд в тыл противника. Он сходил в цех, где вел оборону лейтенант Гришин, и сообщил ему о новом назначении. При этом сообщении лицо лейтенанта отразило некоторую озабоченность, но больше радость. Было понятно, что он не прочь возглавить батальон.

Затем капитан вернулся на склад, снял шинель, сбросил китель, надел телогрейку (пришлось снять ее с погибшего в этот день бойца). Кисет с махоркой и спички отдал рядовому Колышкину. Пистолет и фонарик сунул в карманы телогрейки, карту и карандаш положил в карман брюк. Огляделся – что ж, кажется, все предусмотрел! Прощаться с бойцами он не стал – ни к чему. Просто повернулся и направился к дальней стене цеха, там вылез в окно, подошел к трансформаторной будке. Здесь его окликнул часовой из роты сержанта Спирягина (вернее, из остатков роты – там их было всего 12 человек). Шубин отозвался, прошел мимо часового, обогнул будку и, крадучись, двинулся к оврагу.

Склоны оврага поросли густым колючим кустарником, и пробираться по нему было нелегко. Но это только на руку Шубину: ведь в такой чаще немцы точно не могли поставить мины и не могли расположить здесь свои боевые посты.

Раздирая в клочья телогрейку, капитан упрямо продвигался по оврагу на запад. Овраг постепенно мельчал. Справа на фоне ночного неба Шубин видел темную гору Мамаева кургана. Время от времени его вершина озарялась огнями разрывов: там находились основные силы 62-й армии, там же располагался штаб генерала Чуйкова. И в этом месте бои не прекращались даже ночью.