День гнева - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/72
• Следующая

— До свидания, — он кивнул молодой женщине. Очень молодой. Только сейчас он обратил внимание на выражение ее глаз, испуганную улыбку, чуть дрожавшие губы. «Ей лет двадцать, от силы двадцать пять», — подумал Дронго.

— Спасибо, — она попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась. В глазах были растерянность и страх. — Извините меня, — сказала она, и лифт закрылся.

Он повернулся и, ругая себя за то, что не спросил ее имени, направился к выходу. Швейцар подозрительно посмотрел на него, когда он снова вышел из здания, не попросив вызвать такси или подогнать собственную машину из гаража.

«Какой-то чудак», — подумал швейцар. Впрочем, у богатых свои причуды. Таких чудаков в «Дорчестере» большинство.

В Таджикистане был уже полдень, и сотрудники МВД успели проверить и выслать все данные по запросу коллег из Москвы. Корниенко продублировал запрос через МВД, чтобы получить ответ как можно быстрее. И если таджикская контрразведка все еще молчала с ответом, то из МВД Таджикистана пришел совершенно определенный ответ по поводу двух бывших уголовников.

Получив сообщение, Корниенко позвонил Потапову и попросил разрешения доложить лично об информации, поступившей из Душанбе. У Потапова с утра было плохое настроение. Директор предупредил его и остальных заместителей о должностном соответствии. Видимо, президент уже дал нагоняй директору, который в свою очередь решил отыграться на подчиненных. В случае если покушение повторится или, не дай бог, Полетаев будет убит, в отставку отправят не только директора, это Потапов отчетливо себе представлял.

Он ждал от Корниенко оперативной информации, но в любой момент готов был сорвать на нем свое настроение.

— Пришло сообщение из Душанбе, — доложил Корниенко. — Как мы и предполагали, в местном МВД имеется подробная информация на обоих террористов. Агзам Кахаров дважды судим. Первый раз за грабеж, второй — за убийство. Отбывал наказание в Казахстане. Во втором случае он легко отделался, поскольку судили его как сообщника преступления, приговорив к восьми годам тюремного заключения.

— В каком году? — спросил Потапов.

— В восемьдесят восьмом. Тогда его и отправили в Казахстан. Но после девяносто второго он вернулся в Душанбе. Принимал участие в гражданской войне на стороне правительственных войск. По непроверенным данным, ушел из отряда в апреле девяносто шестого. Был связан с наркодельцами. Сейчас уточняют его возможные связи. Обещают выслать дополнительную информацию.

— Значит, первоначальная версия все же не подтверждается? — спросил Потапов. — Вы полагаете, что это месть контрабандистов?

— Не думаю. Скорее совпадение. Но мы проверим и этот вариант. Особо важные данные получены по второму террористу. Оказывается, в девяносто втором, после распада Союза, он совершил преступление уже в независимом Таджикистане и был посажен в тюрьму. Бежал оттуда с группой заключенных, убив конвоира. В девяносто втором и девяносто третьем воевал на стороне оппозиционных отрядов. Тогда в Таджикистане воюющие стороны называли в народе «вовчиками» и «юрчиками» и не делали больших различий между ними. Провоевав два года против победивших, в феврале девяносто четвертого он вместе с группой боевиков из своего отряда перешел на сторону победителей.

Особо отмечена его жестокость. В отряде он обучился стрельбе из гранатомета и пулемета. Был ранен при подавлении восстания в танковом батальоне. С девяносто седьмого числился пропавшим без вести.

— Как это «пропавшим»?

— Его группа получила задание перевезти деньги в райцентр. И после этого бесследно исчезла. Шесть человек. В МВД он объявлен в розыск. Там не поверили, что он пропал: слишком бурная у него была биография. Потом нашли трупы троих. Остальные до сих пор проходят в МВД по списку пропавших без вести, подозреваемых в убийстве своих товарищей.

— Колоритный тип, — процедил сквозь зубы Потапов, — видимо, он и стрелял из гранатомета. Но почему они обстреляли машину, если там не было министра?

— Мы собирались проверить все возможные варианты. Даже самый невероятный — месть водителю или молодому Рудневу. Но после повторного покушения стало ясно, что цель террористов — Артем Сергеевич Полетаев.

— Личность погибшего террориста установлена?

— Пока нет. Но у него на руке вытатуирован якорь. Может, это станет зацепкой. По нашим данным и данным МВД, его отпечатки пальцев нигде не проходят.

— Может, он тоже таджик? — зло спросил Потапов. — Или такую возможность вы исключаете? А может, один из тех, кто пропал вместе с Маруповым?

— Мы передали отпечатки его пальцев в Душанбе, — сказал Корниенко, — но оттуда сообщили, что у них нет данных на этого человека. Судя по внешности, он не таджик. Наши эксперты полагают, что ему лет тридцать — тридцать пять. Довольно развитая мускулатура. Русые волосы, славянский тип лица. Он не похож ни на кого из тех, кто похитил деньги и бежал с Маруповым. Кроме документов на Самойлова, у него ничего нет. Кто-то наверняка снял копию с удостоверения настоящего Самойлова. И теперь мы ведем определенную работу не только в газете, но и в Министерстве финансов.

— Думаете, у него был сообщник в самом министерстве?

— Возможно, не сообщник. Но кто-то был. И сообщил о списке журналистов. Дело в том, что этот список был составлен примерно в час тридцать, в час сорок. В два часа его утвердили. А в четыре на встречу с Полетаевым приехал уже другой человек. Получается, что за два часа кому-то удалось узнать фамилии журналистов, попавших в список, и подготовить другого человека.

— Любопытно, — заинтересовался Потапов. — А кто, по-вашему, мог знать о списке?

— Семь-восемь человек, не считая наших сотрудников. Из наших о списке знала только Елена Суслова. И раненый Кикнадзе, но он утверждал список, не уточняя конкретных фамилий.

— Надеюсь, вы не подозреваете Суслову?

Корниенко молчал. Потапов изумленно взглянул на него.

— Вы с ума сошли? Думаете, это она?

— Судя по показаниям свидетелей, она могла помешать киллеру выстрелить в Кикнадзе, но вместо этого убила киллера наповал, — сухо произнес Корниенко, — выпустив в него несколько пуль. Возможно, это был эмоциональный шок, но не исключено, что она хотела заставить убийцу замолчать навсегда.

— Я работаю с Сусловой уже несколько лет, — недовольным тоном сказал Потапов, — и у меня не было оснований усомниться в ее порядочности.

— У меня тоже, — ответил Корниенко, — но ведь кто-то передал список террористам. И кто-то помог бежать Слепневу из тюрьмы, зная заранее, что его переведут в другое место.

— Погодите, — перебил его ошеломленный Потапов, — вы хотите начать с нашего аппарата?

— Не обязательно, но я должен проверить все возможные варианты. Суслова сейчас в Лондоне с нашей делегацией. Вы сами говорили, что надо исключить всякие неожиданности.

— Кто еще мог знать об этом списке? — мрачно спросил генерал.

— Проверяем всех, кто знал. Дело в том, что журналисты сначала поехали в Белый дом, на встречу иностранных банкиров с вице-премьером. Так вот, там был полный порядок. Все журналисты настоящие, если можно так выразиться. А когда они отправились в Министерство финансов, именно в автомобиле Самойлова, стоявшего несколько в стороне, оказались проколотыми шины. Расчет был точный. Задержать Самойлова часа на два, на три. Или сделать так, чтобы он вообще не приехал.

Сообщник террориста, возможно, выжидал, когда Самойлов обратится за помощью, и тогда можно будет подъехать к нему и устранить нежелательного свидетеля. Но подъехала дежурившая неподалеку автомашина ГАИ, и в ней случайно оказался знакомый журналисту сержант. Самойлов оставил машину под его присмотром и приехал в министерство. Сам того не подозревая, он фактически спас жизнь Полетаеву.

— Вы задержали его?

— Да. Его и еще двух, которые видели, как застрелили киллера. Не уверен, что журналистов следовало задерживать, но знаете, кто принял такое решение?

• Предыдущая
• 31/72
• Следующая