Тафгай 2 (СИ) - Порошин Влад - Страница 24

— Как там, у классика? — Я выехал на проспект Жданова. — Кошка бросила котят, Иван Тафгаев виноват.

— Останови здесь! — Учительница словесности не выдержала издевательств над её родным предметом и попыталась на ходу открыть дверь.

И хорошо, что я в хоккей играю, а не в городки, в которых реакция не самое главное. Поэтому каскадерский трюк вовремя мной был предотвращён. А Виктория Тихоновна вдруг без повода разрыдалась.

— Приехали, — сказал примирительно я. — Вон ваш подъезд.

— У меня мужа из газеты уволили, — учительница достала платок и промокнула им глаза. — Мы ведь сюда из Москвы приехали за романтикой производственных будней. Муж хотел написать роман. А сам застрял в заводской газете.

— И теперь романтики нет, остались одни будни, — понимающе закивал я головой. — Всё равно это не повод выпрыгивать на ходу из машины. А работы у нас в СССР завались. Можно на радио пойти, на телевидение.

— Да, не уживчивый он. Опять о всеми разругается. А может быть, ты ему дашь интервью? — Литераторша посмотрела на меня как на мессию. — А он его отправит в Москву в «Правду». Ты ведь теперь прямо легендарная личность.

— Да, от станка доигрался до хоккея с шайбой, — я усмехнулся. — Во вторник после экзамена в нашей школе уделю вашему мужу столько времени сколько понадобиться. Я ведь его должник. Без его статьи, в нашу многотиражку, меня бы Прилепский не взял бы на просмотр в «Торпедо» на свою голову.

На утреннем воскресном занятии во дворце спорта «Торпедо» все были как штык. Восемнадцать человек основного состава, плюс третий вратарь Вова Минеев и ещё два нападающих Саша Соколовский и Петя Пахомов, к которым я поставил Витю Доброхотова, чтобы получилась четвёртая тройка нападения.

«Когда появится Бобров, как это не печально, придётся раздать часть игроков в другие команды, — думал я, пока для разминки раскатывался вместе со всеми. — Для всех, в конечном счёте — это будет хорошо. На тридцать две игры чемпионата, точнее уже на тридцать одну, нам и двадцати человек хватит. Чемпионат СССР — это не НХЛ, где рубятся восемьдесят две игры за сезон».

— Сегодня начнём с розыгрыша атаки в быстром нападении, когда на двух защитников выкатываются три нападающих, — скомандовал я по окончании разминки. — Игорь Борисович! — Обратился я к скучающему Чистовскому. — Возьмите секундомер и поруководите очерёдностью, пожалуйста. Десять секунд на атаку.

Исполняющий обязанности тренер, скрепя сердце, взял в руки секундомер и свисток. А дальше зазвучала симфония, сотканная из звуков режущего коньками льда, щелчков по шайбе, выкриков, свистков и негромко мужского матерка. После игры три в два, плавно перешли на розыгрыш двое на одного.

— Иван, — во время небольшой игровой паузы ко мне подъехал капитан команды Лёша Мишин. — Я со своей первой пятёркой серьезно поговорил. С этого дня впрягаемся по полной, режимим, пашем на тренировках и вообще…

— По плодам их узнаете их, — улыбнулся я.

— Чего? — Не понял меня Алексей.

— Я говорю, время покажет настоящую стоимость слов, — сказал я и рванулся выполнять упражнение, потому что Чистовский скомандовал нашу с Ковиным очередь.

Второй час двухчасовой тренировки посвятили отработке ловушке в средней зоне и контролю шайбы в позиционном нападении. Исполняющий обязанности тренера Игорь Борисович быстро втянулся в процесс и уже сам подсказывал наши ошибки, которые со стороны были виднее. А за десять минут до конца я предложил каждому исполнить по хоккейному буллиту. Во-первых, мне захотелось посмотреть, в какой форме находится наша вратарская бригада, а во-вторых, проверить в какой форме нападающие.

— Не берите Соколовского в Ленинград вместо меня, — подъехал ко мне Витя Доброхотов. — Я согласен ждать своего шанса.

— С Чистовским сейчас посоветуюсь, — пообещал я. — А если буллиты исполнишь лучше и Соколовского, и Пахомова, то гарантирую, что со СКА шанс у тебя будет.

— Сделаю! — Заулыбался парень.

Ожидаемо битву вратарей выиграл самый опытный в стране Коноваленко, а вот вторым стал Вова Минеев, ну и пропустил больше половины Саша Котомкин. «В преферанс он играет значительно сильнее», — сделал я такой вывод и подъехал посоветоваться по составу на игру против армейцев Ленинграда к Игорю Борисовичу. Не всем заявка из восемнадцати человек понравилась. Но пока открыто в лицо мне никто не высказал свои недовольства. Изменение по сравнению с первым матчем было одно, вместо Котомкина взяли вторым вратарём Минеева.

— Зря на вечер перед игрой ты всех отпускаешь по домам, — сказал мне Игорь Чистовский. — В прежние времена на базе бы всех заперли, так чтоб мышь не проскочила.

— Не зря, Борисыч. Пусть с жёнами и подругами побудут, — махнул рукой я. — Пусть психологически расслабятся. Парни должны привыкать к профессиональному отношению к делу. А если набахаются, подведут партнёров, то найдём тех, для кого хоккей важнее.

— Слушай, — неожиданно заулыбался Чистовский, — а мне сегодняшняя тренировка понравилась. Никто просто так без шайбы не бегал, не кувыркался. И тактические схемы наиграли, и ребята что называется, поработали в поте лица.

— Добавим к таким двухчасовым занятиям индивидуальные тренировки, и прогресс у ребят пойдет. Нам бы ещё тренера вратарей найти, где-нибудь, — растерянно пробормотал я, так как на лёд выехали представительницы прекрасного пола во множественном числе.

Я попрощался с Игорем Борисовичем и побрёл в раздевалку, как вдруг меня окликнула Яна Снегирёва. «Что-то в последнее время, мы подозрительно часто стали пересекаться», — подумал я, вернувшись обратно на трибуну.

— Вот, просмотр в группу поддержки, — улыбнулась красивой белозубой улыбкой девушка.

— Шустро, — присвистнул я.

— А чего тянуть? Подключила райком комсомола, позвонила в школу олимпийского резерва по фигурному катанию и вуаля, — Яна указала на лёд, где было уже тесно, как на катке в выходной день.

— Детей что-то много, — заметил я.

— Отсеем, ты мне поможешь? — Снегирёва сделал умоляющий взгляд. — Или у тебя времени сегодня нет?

— Как раз сегодня в воскресенье свободен до завтрашнего утра. Только переоденусь и душ приму.

«Всё лучше, чем сейчас киснуть на базе», — подумал я по пути в раздевалку.

«На полезное комсомольское дело всегда должно быть время!» — рявкнул голос в голове.

По прошествии двух часов кастинга в группу поддержки, голова у меня уже не соображала.

— Вот эта нравится? — Горячилась Снегирёва.

— Нравится! — Кивал я.

— Значит, не берём! — Капризничала «принцесса».

— А эта? — Указывала она на очередную претендентку.

— Нет, — кивал я.

— Берём! — Девушка что-то записывала в тетрадь.

— Я передумал, вот эта нравится, а та наоборот нет, — я тоже решил покапризничать.

— Эту зачёркиваем, ту берем, — чиркала Снегирёва в тетради. — Издеваешься?

— Я просто не понимаю, почему ты берёшь тех, кто мне не нравится, и не берёшь тех, кто нравится? То есть эта группа поддержки набрана на зло мне? Тогда зачем меня нужно было просить сидеть здесь? Когда я, может быть, в этот выходной день пошёл рыбу ловить в Кудьме! Всю!

— Зачем? — Опешила девушка. — Ты её будешь есть?

— Котов кормить бездомных, пока кошачий корм не изобрели, — я встал с трибуны и решительно направился на выход.

— Иван! Я осознала! Давай ещё раз пересмотрим самых лучших! — Крикнула вслед Снегирёва.

— Пять минут! И всё! — Я остановился в проходе между рядов.

— Десять! — Стала настаивать на своём «принцесса».

«Вот что значит ответственное комсомольское отношение к делу», — загундел голос в голове.

«Заткнись! Вот женишься на такой, мозг съест сразу же во время медового месяца, вместо мёда!» — я раздражённо сел обратно рядом со Снегирёвой.

— Вот эта фигуристка нравится? — Улыбнулась Яна.

— Не знаю, — пробормотал я.