Проблема выбора (СИ) - "shellina" - Страница 34

– Мы в состоянии защитить вас, ваше высочество, от кого бы то ни было, – прервал я ее. Она сверкнула глазами – темными, словно бархатными – невероятное сочетание с белокурыми волосами и белой безупречной кожей. – Давайте поговорим начистоту, ваше высочество. – Я вздохнул. – Вам ведь должно быть абсолютно все равно, за какого именно герцога Гольштейн-Готторпского выходить замуж, признайте это. Главное, чтобы он в итоге стал наследником Шведской короны. Просто, дядюшка так неаккуратен в последнее время, так рассеян, что я переживаю, как бы по дороге в Киль из Любека, с ним не произошло какого-нибудь несчастья. Это ведь будет поистине печально. С вами же приехала старшая родственница в качестве этакой дуэньи? – Луиза покачала головой. Ну надо же, какой заботливый у нее братец, просто словами не передать. – Ну что же, в таком случае, нужно как можно скорее решить, насколько вам принципиально важно выйти замуж именно за дядю Адольфа. Вайсман, проводи ее высочество, она устала с дороги и ей необходимо отдохнуть.

Вайсман поклонился и повернулся к принцессе.

– Ваше высочество, прошу вас следовать за мной. Вам приготовлены чудесные покои, вы оцените их по достоинству, я просто уверен в этом. – Проводив взглядом небольшую толпу, состоящую из горничных и других служанок, которых до сего момента почему-то не видел, скорее всего, просто не замечал, я расхохотался: это же надо, отправил сестру Фридриха в ее комнаты с сопровождающим, а сам остался в блаженном неведении о том, где находятся мои собственные покои. Как только мы приехали, то сразу же направились на крышу барбакана, и где я буду спать, мне, естественно, показать не успели. Теперь же я отправил Вайсмана с гостьей, делая при этом вид, что все так и было задумано, а сам остался стоять в холле, совершенно не представляя, куда мне идти.

– Ваше высочество, – Криббе подошел совершенно неслышно, я даже вздрогнул, когда услышал его голос, – когда вы предположили, что принцессе Луизе все равно, за какого герцога Гольштейн-Готторпского выходить замуж, вы же не себя имели в виду?

– Если я женюсь, не согласовав кандидатуру невесты с теткой, то мне башку открутят причем очень быстро, без усилий и переживаний, – я скривился. – Хотя, если я решу остаться здесь в герцогстве, то недовольство Елизаветы Петровны будет меньшим, что меня вообще будет волновать.

– Вы что же, решили остаться в герцогстве? Вы решили отказаться от императорской короны и остаться просто герцогом Гольштей-Готторпским? – Криббе уставился на меня так, что я заерзал.

– На самом деле, это очень большое искушение, – пробормотал я, осматривая мрачный холл. – Герцог Гольштейн-Готторпрский никому до такой степени не нужен, что я вполне смогу прожить очень долгую и счастливую жизнь, параллельно выводя герцогство на совершенно другой уровень: у меня есть кое-какие идеи, которые вполне можно реализовать именно здесь, а не пытаться провернуть что-то стоящее в огромной, и от этого несколько неповоротливой стране, или сверхвозбудимой, несмотря на то, что населяют ее северяне, Швеции. И, если я приму это одновременно простое и сложное решение, то никто не сможет повлиять на мой выбор невесты, это, если отбросить в сторону все остальные преимущества.

– Это будет означать трусость и инфантильность, – Криббе поджал губы, глядя с неодобрением. – Нет никакой доблести в том, чтобы пойти путем наименьшего сопротивления. Да, вы в итоге проживете долгую и даже, возможно, счастливую жизнь, но принесет ли это вам удовлетворение?

– Не дави на меня, – я покачал головой. – Я сейчас стою на распутье, просто как легендарный рыцарь, и, поверь, собираюсь сделать выбор, который в конечном итоге станет для меня решающим. Никогда бы не подумал, что все решится именно здесь в Киле.

– Я могу как-то повлиять на ваш выбор, ваше высочество? – тихо спросил Криббе, сбавив обороты, но глядя при этом на меня с беспокойством.

– Можешь, – я еще раз задумчиво обвел взглядом холл, остановив взгляд на очередном гобелене, сохранившемся довольно неплохо. На гобелене был изображен рыцарь, стоящий у живописного пруда и внимательно что-то разглядывающего в его темной глади. Я не владею полной информацией и понятия не имею, что именно он хочет там увидеть, но почему-то ощутил родственность с этим немного растерянным мужчиной, который никак не мог найти что-то очень важное для себя, какую-то точку опоры. – Гюнтер, найди мне что-то хоть отдаленно похожее на кабинет и пригласи всех управляющих, каких сможешь найти. И найди где-нибудь юриста. Мне нужно уточнить у него кое-какой вопрос.

– Я могу узнать, какой именно вопрос вы хотите уточнить у юриста, ваше высочество? – Криббе склонил голову, показывая тем самым, что понял мои поручения.

– Я хочу узнать, можно ли сделать так, чтобы герцогство вошло в состав Российской империи, – я почти принял решение. Теперь все будет зависеть от того, что мне ответит юрист. Я пока не знаю, какой ответ хочу услышать, но зато могу отдать себе отчет в том, что приму его не колеблясь. Ну что же, посмотрим, что из этого выйдет, потому что я готовлюсь пойти ва-банк, отрезая себе все пути к отступлению.

Управляющие, которые были все как один члены городского совета, не принесли мне никаких позитивных вестей. Денег в казне практически не было. При этом все арендаторы заплатили налоги вовремя, да и порты принесли довольно ощутимую прибыль. Вот только что-то из полученной прибыли ушло на содержание городов, что-то на дороги, что-то на сами порты – единственный, как оказалось, реальный источник доходов. На мой вопрос, а на что живут крестьяне, герр Шейндер, бывший главой городского совета, сначала даже затруднился ответить, намекая на то, что тех крестьян… мало, в общем. Но потом подумал и сказал, что Гольштиния славится своими корзинами, даже целые артели есть, которые плетут их, причем разной сложности, и их даже покупают соседи, у которых то ли руки кривые, то ли с сырьем напряженка, но они почему-то корзины может где-то и плетут, но гораздо худшего качества, чем местные. Также он «вспомнил», что в Киле есть небольшая мастерская, где делают черепицу, хорошо делают, к слову, и материал для ее производства имеется, и мастера все просто чудесные.

Да, еще коров разводят, на территории герцогства, прекрасных коров, отдельной породы, которые дают много высококлассного молока. Ну и маслобойни, соответственно тоже имеются. Но молочные продукты шли на нужды герцогства, за пределы их не продавали, просто не знали, как сохранить и довести до места. Я тоже не знал, что можно сделать в этих условиях, потому что всегда был твердо уверен: хочешь перевезти куда-то скоропорт, бери рефрижератор, в чем проблема-то? Я был в этом уверен, так же, как моя кошка, уверена, что еда живет в крынках с молоком, а мыши – это так, игрушки. Так что я ничем не мог помочь не крестьянам, ни себе, если только сыры начать делать. А что, это мысль, причем вполне себе неплохая. Сыр в воск, и хранится он будет достаточно долго. Как раз по дороге к покупателю вызреет окончательно. Тем более, что еще одним видом производства, которое было более-менее в герцогстве налажено являлось производство меда. Вот пасек было много. Почти в каждом крестьянском хозяйстве один-два улья точно стояли. Жители герцогства пчел любили и ухаживать за ними умели, падеж семей был минимальный, так, по крайней мере Шейндер сказал, и у меня не было оснований ему в этом не верить.

Когда же я спросил, а почему в таком случае не делаются свечи, представители совета лишь плечами пожали, переглядываясь при этом. Похоже, что правильный ответ будет звучать как: «Потамуш-та».

Теперь становилось понятно, почему нет своей пусть даже мизерной армии – а на что ее содержать? А ведь еще надо было платить Священной Римской империи, в состав которой герцогство входило: налоги на всякое разное, на содержание армии отстегивать, на содержание рейхстага и еще много чего по мелочи. И вот тут-то выяснилась одна весьма любопытная деталь: оказывается, я не мог даже вассалитет организовать с сюзереном в виде Российской империи. Потому что, границы Священной Римской империи были незыблемы и отчуждению не подлежали. Однако здесь были некоторые нюансы, позволяющие подумать над лазейками. То есть в пределах империи эти границы могли меняться как угодно: кто сильнее, тот и меняет, и самое интересное, император практически никогда не приходил на помощь более слабому в этих внутренних разборках. Спрашивается, а зачем в этом случае вообще что-то платить? Но почему-то платили, правда, не все и не всегда. Так какие нюансы я выяснил в следствии, надо сказать, очень сложных переговоров с местной элитой?