Князь Никто (СИ) - Фишер Саша - Страница 40

Девушка нахмурилась, зато Вилим согласно закивал.

— Ничего не случится, если я просто решу произнести этот набор букв, — я пожал плечами. — Или написать его. Не имея намерения кому-то эту информацию передать. Но как только в моей голове появляется хотя бы тень мысли о том, чтобы РАССКАЗАТЬ… Неважно, каким способом — ткнуть пальцем на нужную фамилию в газете или передать зашифрованное сообщение. Заклинание срабатывает. И чем сильнее намерение, тем сильнее будет противодействие, которое помешает мне открыть правду.

— А что, если… — Анастасия подалась вперед.

— Да оставь это! — я подмигнул. — Если тебе непременно хочется узнать, какого я рода, ты можешь сделать это сама. Совершенно независимо от меня. Просто посмотри внимательно на мое лицо, а потом… — я хотел сказать, что она может сходить в Геральдическую коллегию и полистать там кодекс дворянских фамилий. И по фамильному сходству запросто сможет определить, в тело бастарда какого именно из князей меня забросило. Только вот вместо этих слов из моего рта раздалось громкое воронье карканье.

От неожиданности Анастасия даже вскочила. Я улыбнулся и развел руками.

— На самом деле это неважно, — сказал я, когда приступ вороньего грая закончился. — За много лет я уже привык, что я никто. Если у нас ничего не выйдет, то неважно, какую фамилию я носил. А если получится, то это будет тем более неважно. Но вообще-то я вороний грай привел для примера. Идея у меня была совсем другая. Что бы ни было такое с этой усадьбой — это явно какой-то магический эффект. Причем судя по его масштабности — это магия высшего порядка, магия рода. Но это и не непроходимая магическая стена, вроде тех, которыми в свое время пользовались Рюриковичи. Правда, их это не спасло в конечном итоге… В общем, я все это к чему? Намерение — это ключевая точка не только «вороньего грая». Может оказаться, что с этой усадьбой так же история. И если Вяземский попадет внутрь, убежденный в том, что идет в совершенно другое место, то все у нас может и получиться.

— А во второй раз? — спросил Вилим. — Нам же нужно, чтобы он сюда пришел как минимум дважды…

— Поэтому я и говорю, что идею надо проверить, — я пожал плечами. — Потому что мы до сих пор не знаем, с какими именно чарами имеем дело. Может случиться и так, что единожды преодолев этот загадочный барьер, зайти второй раз труда не составит. А может и нет… Думаю, нам пора прекращать разговаривать и начинать действовать.

— И на ком же мы будем проверять? — спроси Вилим.

— На почтальоне, — не задумываясь, ответил я. — Напишем несуществующий адрес по Конному переулку, а потом кто-то из нас по доброте душевной подскажет короткую дорогу через каретный сарай.

— А если магия со второго раза действовать и правда перестанет, то этот почтальон будет сюда таскаться, чтобы все получше рассмотреть и каких-нибудь вещичек стянуть? — Анастасия насупилась. — Не вижу, что мешает нам сразу проверить на этом Вяземском. Если не сработает, мы всегда можем сунуть его в ящик, и…

— Барышня права, — Вилим кивнул своей растрепанной гривой. — Нет необходимости втягивать в нашу историю кого-то еще. Чем меньше людей в это посвящены, тем меньше шансов, что нами заинтересуются те мошенники, которые тянут из Вяземского деньги сейчас. А ведь в отличие от Анастасии, мы с тобой не укрыты пологом незаметности…

— Зато я могу за ним хоть весь день ходить, а он даже не обратит на это внимания! — радостно сказала девушка.

— Подожди, но у тебя же вроде получается общаться с людьми, — я внимательно посмотрел на Анастасию. Ее никак нельзя было назвать незаметной. Нет, конечно, если скрутить ее рыжую косу обратно под кепку, то в этом бесформенном комбинезоне она становится похожа на обычного подростка, еще и вполне прилежного, не бездельника какого, с работой.

— На самом деле я не пробовала совсем уж наглеть, — лицо девушки стало задумчивым. — Я заметила, что меня как будто не видят, но если я обращаюсь к кому-то, то он мне отвечает и сквозь не смотрит. Это похоже на… Ну, как будто у людей есть более важные вещи, на которые можно посмотреть. А я — это что-то такое банальное, что даже разглядывать незачем. Но ведь для того, чтобы следить, именно это и нужно, разве нет?

— Мы начинаем ходить по кругу, как мне кажется, — Вилим поднялся и подошел к окну. Сумеречный свет слабо пробивался сквозь листья, скорее всего, время уже было ближе к утру. — Думаю, нам всем стоит вернуться на Васильевский и лечь спать.

— Но у меня же есть дом! — Анастасия гордо выпрямила спину и вздернула подбородок.

— Зато у меня работает нагреватель воды, — парировал Вилим. — Кроме того, я хотел бы беспардонно воспользоваться вашим талантом, барышня. Кроме того, ваша усадьба точно никуда не денется.

— Давайте хотя бы на каретный сарай посмотрим… — Анастасия посмотрела на меня, потом на Вилима.

— Успеем еще, — строго сказал Вилим. — Хочу напомнить, что нам совершенно не нужно, чтобы князь Вяземский пришел в усадьбу Демидовых прямо сейчас. Для начала нам еще предстоит все подготовить как следует. Начиная от призрака Якова Брюса и заканчивая тиглем для золота и прочими декорациями. Так что, не волнуйтесь, барышня, мы проведем в вашей усадьбе еще немало времени. Но я настаиваю на режиме. И хочу напомнить вам, — он выделил интонацией это «вам», — ваша светлость, что соблюдать режим для вас едва ли не более важно, чем золото князя Вяземского.

— Тогда я только захвачу мой ящик с инструментами, — покладисто сказала Анастасия, быстро вскочила и выбежала из комнаты.

— Ох и встрял я с вами… — по-стариковски вздохнул Вилим и тоже поднялся.

Дорога до Васильевского острова заняла у нас чуть больше получаса. Когда мы перелезли через каретные сараи и вышли на улицу, Вилим снова превратился в молчаливого и хмурого типа, целенаправленно шагающего строго по прямой. А мне же, напротив, хотелось то нестись вприпрыжку, то даже кричать от радости. На мосту я замер, наблюдая как от Петропавловской крепости отчаливает серебристая махина дирижабля. Рассветное солнце окрашивало его пузатые борта в оттенки розового и золотистого, а я вцепился в перила, провожая взглядом небесного исполина.

— А было бы здорово полетать на ките, правда? — Анастасия прилипла к перилам рядом со мной и тоже блестящими глазами смотрела на отчаливающий куда-то в Европу пассажирский дирижабль. — Я бы смогла работать на таком механиком, только меня же не возьмут… Эх…

Я искоса посмотрел на нее. Она закрутила косу обратно под клетчатую кепку и опять превратилась в курносого мальчишку с россыпью веснушек по щекам, мечтательно провожающего взглядом летучий корабль, величественно плывущий в акварельном небе имперской столицы. Совсем как я в далеком детстве. Тоже вцеплялся в перила и мечтал о том, как когда-нибудь обязательно отправлюсь в путешествие на таком вот гиганте и буду смотреть на мир в огромной высоты… Я посмотрел на свои руки и фыркнул. Когда-то в детстве, да. Мои пальцы с обгрызенными ногтями и сейчас сжимали перила моста, а сам я взобрался на них повыше, как будто так чувствуешь себя немного ближе к своей мечте. Тогда мне было пять. Сейчас девяносто пять. И ничего не поменялось.

— Тошниловка этот ваш кит, — неожиданно открыл рот молчавший всю дорогу до этого момента Вилим. — Мне однажды пришлось лететь на «Опоре Императора» до Баден-Бадена, на взлете ужасно трясет, а уж если ветер сильный, то и вовсе чувствуешь как будто тебя трясут, как паука в банке. Не зря же там по всем стеном поручни понатыканы…

— Ну и ладно! — Анастасия упрямо вздернула подбородок. — А мы сможем у Вяземского взять столько золота, чтобы купить собственного кита?

— Очень вряд ли, — покачал головой Вилим. — Владеть дирижаблями кто попало не может, это нужен княжеский титул, причем не пожалованный. Иначе Демидовы обязательно бы себе такой заполучили, разве нет?

— Они пытались, — Анастасия слезла в перил моста и отряхнула штанины своего комбинезона. — В поместье есть рабочий кабинет, часть переписки и бумаг остались нетронутыми. Никодим Демидов переписывался с Фердинандом фон Цеппелином, хотел в долю войти в обход императорского запрета. Но я по-немецки плохо читаю, похоже, бош отказался от сотрудничества.