Воспоминания душегуба: Друг (СИ) - Ставров И. В. - Страница 17

— Это что сейчас было?!

Изумлённая девушка не смогла найти слов и лишь беззвучно открывала рот.

— Урод!.. Как ему это удалось?! Это колдовство!.. Гончая, Змей!

— Я! — синхронно выкрикнули подчинённые.

— Обыскать тут всё!

Позади слышалась догоняющая группа и Бритве не хотелось разводить перед Ингулом пустыми руками. Никто никогда не поверит в сказку о человеке, перегнавшем таппана. Углубившись в чащу, девушка вскоре наткнулась рукой на ткань, повисшую на сломанной ветке. Взяв её в руки, она тут же спрятала ткань в один из карманов. Именно ей она перевязывала икроножную мышцу Мангуста. Гадать о причинах своего поступка она будет после.

— Нашла что-то? — Бритва появился неожиданно.

Вскрикнув, девушка отшатнулась, хватаясь за нож.

— Тьфу ты, и чему вас только учат? Нашла что, спрашиваю?

Алгунир закрутила головой:

— Н-нет!..

Выругавшись, Бритва исчез в зарослях, оставив замершую Гончую наедине со своими мыслями. Она чувствовала себя предательницей. Отдай она находку, собаки смогли бы куда быстрее по запаху найти беглеца. Не смертельно, ведь у каргалов была одежда и оружие Мангуста, но времени на поиски прибавится. Не понимая, зачем она сделала это, алгунир отстранённо ходила по опушке, не решаясь сказать Ингулу, который что-то обсуждал с Бритвой. Разговор уже перешёл на повышенные тона и вот-вот она услышит ругань командиров.

— …иди в штаб!

Девушка не сразу сообразила, что обращались к ней.

— Гончая!

— А?

— На сеновале ахать будешь! Алгунир Гончая!

— Я!

— В штаб, бегом марш!

— Есть!

— Змей!.. Мать вашу, где вы все! Змей!!! — услышав ответное «Я!», Бритва закончил: — Едешь с Гончей.

Стоя в чаще, безликий крикнул «есть» и воровато оглянулся. В паре саженей слышались шуршания каргалов, отыскивающих следы беглеца. Проведя ногой по земле, Змей стёр последний след Мангуста, и, присыпав листьями, поспешил к своему таппану. Иглы с разведённым снотворным, которые он вколол таппанам перед погоней, продолжали осуждающе жечь его кожу через плотную ткань промокшей одежды. Накрапывающий дождь говорил о приближающемся ливне. Осень для каргалов начиналась скверно.

Сознание возвращалось медленно, теряясь в бесконечных лабиринтах кошмаров. Где-то недалеко журчала вода. От этого сладкого слова пересохло во рту, а язык превратился в потрескавшийся такыр. Телом овладел холод, и даже мысль о движении причиняла боль. Свет, пробивавший сквозь сжатые веки, тряс за плечо, силясь разбудить. Но мне было слишком тяжело пошевелиться, а тело требовало отдыха. Следовало бы перевернуться на левый бок, — пронеслась мысль, и я, всё-таки, открыл глаза.

Одинокий ручеёк, прогрызший крохотное отверстие в поисках свободы в гранитной скале, обжигал холодом. Повернувшись на живот, я окунул лицо в ледяную воду. Зубы мгновенно свело, но я продолжал жадно глотать воду, пока лёгкие не загорели огнём. Перекатившись на спину, какое-то время хрипло дышал, глядя на окно ясного неба сквозь решётку переплетённых ветвей. Ручейки ледяной влаги стекали по отросшей щетине, теряясь в волосах и заглядывая в уши.

Воспоминания прошедшей ночи набросились неожиданно, заставив меня подскочить. Мышцы пронзило болью и пришлось припасть на колено, хватаясь за голень. Приподняв штанину, облегчённо вздохнул — воспаления и гноя пока не наблюдалось.

Поблизости никого не было слышно, а щебет птиц дарил надежду. Смыв старую кровь холодной водой, я принялся тщательно промывать рядом с укусами, обдумывая, кто же стоял за нападением на нас той ночью? Следовало пожать руку этому смельчаку. Каргалы наверняка быстро расправились с напавшими, но теплилась надежда, что и их ряды обагрили кровью.

Недалеко возвышался кряж, и осмотреться с большой высоты мне бы не помешало. Одинокий кузнечик вовсю отдувался за своих братьев, работая на износ перед затяжной зимой. Синицы, дрозды и воробьи занялись во все голоса, и из-за них казалось, что в следующий момент спина моя окажется нашпигована стрелами. Но мгновения ужаса плавно перетекали в затяжные арии соловья, который словно пытался о чём-то предупредить, резко переходя с нежных нот на мощные стрекотания.

Подъём дался нелегко. Приходилось следить за каждым шагом, выбирая наиболее безопасный путь по крутому склону. Вопреки ожиданиям, кряж не дал ровным счётом ничего. Высокий сосняк не позволял рассмотреть дальше тридцати локтей, а забраться на голый ствол дерева с раненой ногой оголодавшему и больному на голову… Нет, увольте.

На севере кручи покрывались сплошными лесами, на востоке места неспокойные, и поэтому хорошо охраняемые. Наверняка не без помощи каргалов. На юге же много городов и поселений, где можно залечь на дно и через пару лет в какой-нибудь глухой деревне появится молодой подмастерье с безукоризненным прошлым. А если повезёт, добраться до Каменки, а там и в пустыни Остробережья можно направиться, или в Эренор… В общем, направление перспективное. Какой вывод? Правильно, идём на восток! Считать каргалов дураками нельзя, поэтому наверняка они в первую очередь будут думать о юге как наиболее вероятной цели моего бегства. А мы пойдём туда, где нас не ждут. Раненый пёс наденет шкуру льва и заползёт в клетку, чтобы ночью перегрызть глотки врагам.

Раньше мне казалось, что нет ничего утомительнее, чем подниматься в гору. Как же я ошибался. При спуске нога нагружалась ещё больше, и я не был уверен, что к вечеру смогу нормально передвигаться. Оставалось только недоумевать, как за ночь каргалы меня не нашли? Ливень, конечно, вовремя грянул, но рано или поздно они возьмут след.

Посередине низины, куда я спускался, излучинами текла река, бравшая начало с Южных Гор. Низина, спустя десятка три беру, упиралась в высокий отрог. Далеко вдали можно было заметить Южные Горы, которые и позволили определиться с направлением. Радость длилась недолго. К концу дня желудок прилипал к позвоночнику, а еды найти в таком состоянии было крайне сложно. Но самым скверным было то, что время неумолимо сокращалось. Казалось, можно было почувствовать струну времени, готовую вот-вот лопнуть от натяжения. Приходилось прислушиваться к ощущениям, каждый миг ожидая нападения. Дыхание при ускоренном шаге начинало сбиваться, вызывая одышку. Головокружение уже давно стало привычным, но когда я начинал шататься из стороны в сторону, приходилось ненадолго останавливаться.

Обычно в этих краях ночь длилась долго. В вечерних сумерках жизнь менялась, набрасываясь комарьём и другими насекомыми. В это время терпеть холод было уже очень сложно, но вскоре наступала ночь, дополнительно обжигая кожу равнодушным светом ледяных звёзд. Они зажигались ярко и горели долго, а их нестерпимо хотелось потушить утренним солнцем, которое зальёт этот мир теплом нового дня.

Как ни странно, ночь кончилась быстро. Солнце прибавило сил, позволив идти весь день, а к вечеру совершенно неожиданно встретилась дорога. Выйдя из кустарника, сдирая с себя репей, из-за недосыпа не сразу заметил, что вышел на ровную поверхность. Ежели не репейник, маячивший передо мной, дороги бы и не заметил. Я не знал, куда она вела, но рано или поздно она должна была кончиться в населённом пункте. В тот момент мне не пришло в голову, что идти по дороге — наивысшая глупость, ведь патрули каю проверят дороги в первую же очередь.

Поздним вечером дошёл до города Селахгасе. Находясь в холмистой местности, древний острог Селахгасе существовал ещё в самые первые года Эпохи Второго Солнца. Кто-то утверждает, что он был построен для обороны от тварей Гиблых Земель, а кто-то, что город существовал ещё во времена Эпохи Первого Солнца. Но Большая Вода стёрла древний город, оставив лишь базальтовый фундамент, на котором уже и строили сепахийцы. Сойдя с дороги, присел у дерева, пытаясь не замечать жалящих насекомых.