Соратники Иегу - Дюма Александр - Страница 37

• Предыдущая
• 37/167
• Следующая

Несколько минут тому назад Амели воспользовалась уходом сэра Джона с Эдуардом и поднялась в свою комнату. Это было единственное место к замке, где она чувствовала себя свободной и где вот уже полгода проводила большую часть времени.

Только услышав колокол, призывающий к обеду, она спускалась в столовую, да и то лишь после второго удара.

В этот день, как мы уже говорили, Ролан и сэр Джон осмотрели Бурк и занялись приготовлениями к завтрашней охоте.

С утра до полудня собирались делать облаву, с полудня до вечера — вести псовую охоту. Как уже сообщил брату Эдуард, садовник Мишель, заядлый браконьер, вывихнул ногу и был прикован к постели, но, едва речь зашла об охоте, ему стало лучше и он взобрался на низкорослую лошадку, на которой обычно разъезжали по хозяйственным делам, и отправился в Сен-Жюст и в Монтанья приглашать загонщиков.

Он не мог участвовать ни в облаве, ни в псовой охоте, и ему поручили собак, лошадей сэра Джона и Ролана и пони Эдуарда; он должен был держать их наготове в середине леса, пересеченного только одной большой дорогой и двумя проезжими тропинками.

Загонщики, не участвовавшие в псовой охоте, должны были вернуться в замок с убитой дичью.

На другой день, в шесть часов утра, загонщики собрались у ворот замка. В одиннадцать Мишелю предстояло отправиться в лес с лошадьми и собаками.

Сейонский лес примыкал к замку Черных Ключей, и, выйдя за ворота, можно было начинать охоту.

Загонять намеревались ланей, косуль и зайцев, в которых стреляли дробью. Ролан дал Эдуарду простое одноствольное ружье, каким он сам пользовался в детские годы и с которым впервые пошел на охоту; не слишком надеясь на благоразумие брата, он не решался доверить ему двуствольное ружье.

Поскольку у карабина, подаренного сэром Джоном Эдуарду, был нарезной ствол, то из него стреляли только пулями. Поэтому карабин передали Мишелю, с тем чтобы тот вручил его мальчику, когда начнется травля кабана, то есть вторая часть охоты.

Перед началом этой части охоты Ролану и сэру Джону следовало переменить ружья, вооружиться двуствольными карабинами и острыми как бритва охотничьими ножами, имевшими форму кинжала. Ножи привез с собой сэр Джон; их можно было привесить к поясу или укрепить на конце ружейного ствола в виде штыка.

После первой же облавы стало ясно, что охота будет удачной: убили косулю и двух зайцев.

К полудню застрелили трех ланей, семь косуль и двух лисиц. Обнаружили двух кабанов, но, когда в них всадили несколько зарядов крупной дроби, они преспокойно отряхнулись и исчезли в лесной чаще.

Эдуард был в восторге: он убил косулю!

Как было условлено, загонщиков щедро вознаградили за труды и отослали с дичью в замок. Потом затрубили в рог, чтобы узнать, где находится Мишель; он тут же отозвался.

Не прошло и десяти минут, как трое охотников добрались до полянки, где их поджидал садовник со стаей псов и с лошадьми.

Мишель выследил молодого кабана, его старший сын Жак загнал зверя в ограду, находившуюся шагах в ста.

Жак с собаками Барбишоном и Раводой обыскал огороженное место. Через пять минут кабан уже стоял у своего логова.

Можно было его тотчас же убить или хотя бы стрелять в него, но тогда охота окончилась бы слишком скоро. На зверя спустили собак. Увидев, что стая пигмеев устремилась к нему, кабан быстро удалился, перебежав через дорогу.

Ролан затрубил в рог, давая знать, что зверь на виду. Заметив, что кабан направился в сторону Сейонского монастыря, всадники поскакали по тропинке, пересекавшей лес.

Гон кабана продолжался до пяти часов вечера; зверь то и дело возвращался на свои следы, не осмеливаясь выбраться из чащи. Наконец, около пяти охотники поняли по яростному, оглушительному лаю, что стая псов напала на зверя.

Теперь охотники находились в самой гуще леса, в каких-нибудь ста шагах от дома, относящегося к монастырю, и, так как до кабана невозможно было добраться на лошади, пришлось спешиться.

Лай собак указывал охотникам дорогу, и они отклонялись от прямой линии, лишь обходя преграды на пути.

Время от времени раздавался отчаянный визг, это означало, что один из псов отважился напасть на зверя и поплатился за свою смелость.

В двадцати шагах от кровавой схватки уже можно было разглядеть всех действующих лиц охотничьей драмы.

Кабан прижался к скале, чтобы на него не напали с тылу; опираясь на передние ноги, он повернул к собакам голову с налитыми кровью глазами и огромными клыками.

Собаки прыгали перед зверем, бросались на него, окружили его со всех сторон, образуя живой, движущийся ковер.

Пять-шесть псов были уже ранены, иные довольно тяжело, земля обагрилась их кровью, но они все с тем же остервенением нападали на кабана, являя пример безумной отваги.

Трое охотников прибыли на место сражения в разное время.

Эдуард, самый отчаянный и самый маленький, прибежал первым, быстрее всех пробившись сквозь чащу.

За ним последовал Ролан, не только презиравший опасность, но и рвавшийся к ней.

Третьим появился из кустов сэр Джон, самый медлительный, степенный и благоразумный.

Как только кабан заметил охотников, он перестал обращать внимание на собак. Свирепо щелкая зубами, он неподвижно уставился красными глазами на людей.

Ролан с минуту смотрел на эту картину; ему не терпелось броситься с ножом в руке на кабана, окруженного собаками, и заколоть его, как мясник закалывает быка, а колбасник — домашнюю свинью.

Уловив намерение Ролана, англичанин удержал его за руку.

— Братец! — приставал к Ролану Эдуард. — Дай мне выстрелить в кабана! Ролан сдержал свой порыв.

— Ну что ж, — сказал он, поставив ружье к дереву и извлекая из ножен охотничий нож, — стреляй! Только берегись!

— О, будь спокоен, — ответил мальчик и, стиснув зубы, бледный, но полный решимости, стал прицеливаться из карабина.

— Вы знаете, — заметил сэр Джон, — что если он промахнется или только ранит кабана, то зверь мигом бросится на нас!

— Знаю, милорд, я привык к такой охоте, — отвечал Ролан; у него сверкали глаза, раздувались ноздри и губы были полуоткрыты. — Огонь, Эдуард!

Раздался выстрел, и в тот же миг, если не раньше, кабан, подобно молнии, устремился на мальчика.

Снова грянул выстрел, и сквозь дым блеснули огненные глаза зверя.

С разбегу он налетел на Ролана, который стоял на одном колене с ножом в руке.

В следующий миг человек схватился со зверем, и по земле покатилась какая-то темная бесформенная масса.

Но вот прогремел третий выстрел, и вслед за ним послышался хохот Ролана.

— Милорд, — воскликнул он, — вы зря загубили порох и пулю, — разве вы не видите, что кабан заколот? Только сбросьте с меня его тушу, негодяй весит килограммов четыреста, и я задыхаюсь под ним.

Но не успел сэр Джон наклониться, как Ролан сильным движением плеча откинул в сторону труп кабана и встал на ноги, весь залитый кровью, но без единой царапины.

Эдуард не двинулся с места: то ли не успел, то ли это было проявлением мужества. Правда, Ролан, бросившись вперед, закрыл его своим телом.

Сэр Джон, отскочивший в сторону, чтобы сбоку стрелять в кабана, смотрел на Ролана, который стряхивал с себя кровь после этой второй дуэли, смотрел с таким же удивлением, с каким наблюдал его после первой.

Собаки — их оставалось не больше двадцати — сбежались к кабану и набросились на его тушу, тщетно пытаясь прогрызть шкуру, заросшую щетиной и твердую, как железо.

— Вот увидите, — пообещал Ролан, вытирая окровавленные руки и лицо тонким батистовым платком, — они его сожрут и вместе с ним ваш нож, милорд!

— В самом деле, — удивился сэр Джон, — где же нож?

— Он вошел в него целиком, — заметил Ролан.

— Да, — подхватил мальчик, — по самую рукоятку!

И, бросившись к зверю, он вытащил кинжал, вонзившийся в грудь животного.

Точно рассчитанным ударом могучая рука острием ножа пронзила сердце зверя.

На теле кабана виднелись еще три раны.

• Предыдущая
• 37/167
• Следующая