Тарантул. Трилогия - Матвеев Герман Иванович - Страница 13
- Предыдущая
- 13/28
- Следующая
Дорога пошла в гору. Выехали снова на асфальтированное шоссе, и машина помчалась еще быстрее. По сторонам мелькали силуэты деревянных домов и голые деревья. Значит, они выехали на окраину города. Неожиданно машина затормозила, остановилась, и мотор заглох. Открылась дверца, и из кабины вышел однорукий. Мишка комочком съежился в углу кузова и замер, задерживая дыхание. Послышались гудки, и мимо прошумела обогнавшая машина.
– Где они? – услышал Мишка голос шпиона.
Шофер завозился в кабине и, видимо, тоже вышел из машины.
– Вон за теми домами расположились, до парка. Видите? Это все воинские части. Темные пятна-то… Неужели не видите? – сказал он вполголоса.
– Вижу.
Некоторое время оба стояли молча, вглядываясь в темноту.
– А по ту сторону, у самой дороги…
Слышно было, как они, шаркая по асфальту, обошли грузовик и остановились.
В это время в треск зенитной стрельбы врезались густые раскаты взрывов.
– Бомбят, – пробасил шофер.
Снова наступило молчание. Высоко в небе гудели улетающие самолеты, и по звуку их моторов Мишка угадал немцев. Гудение немецких бомбардировщиков доносилось волнами и этим резко отличалось от наших. Зенитки били безостановочно, и желтые вспышки мигали на разной высоте.
– Отбомбились…
– Да…
– Тсс… Кто-то идет.
Мишка высунул голову над бортом кузова и увидел приближавшегося человека.
– Эй, друзья! Не найдется ли закурить? – спросил мужчина простуженным голосом.
– Найдется, – ответил однорукий. – Закуривай.
– Вот спасибо-то! Даже папиросочка…
Чиркнула спичка, и Мишка успел разглядеть красноармейца с простодушным курносым лицом.
– Целый день не курил… Хорошо!
– Возьми несколько штук, – сказал однорукий.
– Вот спасибо-то, браток. Ну, теперь я живу. В походе, знаешь, табак – первое дело.
Яркие вспышки, словно зарницы, осветили горизонт. Все трое обернулись.
– Смотри, что делает, дьявол… Каждую ночь бомбит. Город разрушает, – сказал красноармеец.
– Да. Это где-то на Петроградской стороне бросил, – вздохнул однорукий. – Наверно, к штурму готовится.
– Ну, насчет штурма, пожалуй, кишка тонка. Не выйдет у него со штурмом, – уверенно возразил красноармеец.
– Думаешь?
– Будь покоен. Не пустим немца в город.
– Драться-то некому.
– Почему некому? В Ленинграде народу много. Миллионы. Такая сила народу!
– Техника-то у него очень сильная, – сокрушенно сказал однорукий. – Пулковские высоты, говорят, захватил.
– Насчет Пулковских высот не знаю… не слыхал.
– Вы тоже на фронт идете?
– Конечно. Дойдет и до нас черед, а когда – неизвестно. Стоим вот, ждем. Мы, значит, в резерве считаемся, – ответил красноармеец.
– Вот как! У нас резервы есть? Ну, тогда еще ничего…
– А то как же! У нас и танки есть, и артиллерия, все, как полагается. Будь уверен. Вон сколько войска стоит!
– И давно вы тут стоите?
– Вторые сутки. Формировались-то мы за Парголовом. Там и обучение проходили, а сейчас сюда подвели. Поближе.
– И долго вы тут простоите?
– А кто его знает! Наверно, постоим с неделю.
– Разведчики немецкие не видят? Как бы вас не разбомбили раньше времени.
– Мы замаскировались. Видишь вон. Ни одного огонька, ничего не заметно.
– А днем?
– И днем спрятаны подходяще.
– По карте могут бомбить, – насмешливо сказал однорукий.
Слушая разговор, Мишка дрожал от обиды и возмущения. Он прямо задыхался от злобы на этого болтуна.
– Как вас одели? Не мерзнете? Теплое дали? – спросил шофер.
– Одели-то? – переспросил красноармеец. – Это военная тайна, браток. Не велено говорить. Насчет снабжения и все такое строго запретили. Чтоб, значит, языком не трепать понапрасну.
– Это верно, – согласился все с той же иронической ноткой в голосе однорукий. – Ты держи язык за зубами. Ну как, охладился мотор? – спросил он шофера.
Тот с недоумением повернул к нему голову, но сразу сообразил, что это сказано нарочно, и, еле удерживая смех, потрогал рукой железное крыло и серьезно сказал:
– Охладился… Теперь можно ехать.
– Ну, счастливо, браток, – крикнул однорукий, залезая в кабинку.
– Добрый путь. Спасибо вам.
Машина тронулась. Одинокая фигура красноармейца еще долго маячила на фоне начавшегося где-то пожара.
Снова ветер начал забираться под одежду. Стало невыносимо холодно, гораздо хуже, чем в начале езды.
Скоро машина свернула в сторону и пошла тише. В одном месте она остановилась. Из кабинки вылез однорукий.
– Постарайся не опоздать, – сказал он и захлопнул дверцу.
– Не опоздаю, – ответил шофер.
Машина пошла дальше. Только когда они проехали сотню метров, Мишка сообразил, что ему нужно было бы тоже вылезть и следить за шпионом, но теперь уже было поздно.
Они ехали по переулкам, и, видимо, дорога была хорошо известна водителю. Поворачивал он круто и смело, иногда, на короткое время, зажигая фару. Наконец он повернул в последний раз, остановился и дал два гудка. Мишка высунул голову и разглядел деревянные ворота. За воротами раздался собачий лай, загремела железная скоба, и ворота открылись. И снова Мишка не успел сообразить, что, не теряя ни минуты, ему нужно выскочить из машины. Но они уже въехали во двор, и ворота за ними сразу закрылись.
Мотор заглох.
– Что так долго, Сеня? – послышался женский голос.
– Дела задержали, – ответил шофер. – Привез тебе керосину.
Мишка замер. Сейчас они начнут выгружать керосин и обнаружат его.
– Ладно. Потом снимем. Устал, наверно, и есть хочешь, – остановила его женщина.
– Устал малость. Тише ты, Грумик! – прикрикнул он на собаку, которая повизгивала от радости и прыгала вокруг хозяина.
– А новостей привез? – спросила женщина.
– Какие новости! Под Пулковом сильные бои. Говорят, такая мясорубка…
– В городе драться станут. Читал воззвания-то?
– А что воззвания – бумага! Сами сдадут. Теперь уж – ау!.. Со всех сторон окружили… – Говоря это, шофер поднял сиденье и возился в кабинке. – Держи-ка, Катя. Это на чердак, – шепотом продолжал он, передавая жене чемоданчик. – Не урони случайно.
– Опять… – со страхом сказала женщина.
– Ну поставь в сени, я подниму сам.
– Боюсь я, Сеня.
– Волков бояться – в лес не ходить. Ничего, ничего. Сам по себе не взорвется. Пошли.
Когда шаги удалились и хлопнула дверь, Мишка облегченно вздохнул. В ответ на этот вздох послышалось грозное ворчанье собаки.
14. Заживо похороненный
В то время, когда Мишка забрался на грузовик и помчался в неизвестном направлении, его команда, по обыкновению, собралась в своем штабе. Прождав с полчаса своего командира, ребята разошлись на посты. Вася со Степой направились по Большому проспекту. Дойдя до Бармалеевой улицы, Васька посоветовал приятелю свернуть налево, а сам отправился дальше, к площади Льва Толстого. Условились встретиться часа через два у Дома культуры Промкооперации.
Не успел Степа сделать и ста шагов, как захлопали зенитки и завыла сирена. Мальчик прибавил ходу и остановился под аркой первого попавшегося дома.
Куда идти? Степка припомнил, что за высоким, недавно построенным домом есть большой пустырь, где лежат груды не убранного еще мусора и где легко прятаться. Туда он и направился, стараясь двигаться ближе к стенам домов.
Над головой творилось что-то невообразимое. Воздух звенел от летевших в небо снарядов, от гула самолетов, от разрывов и стрельбы.
В такие минуты Степка чувствовал себя хорошо только на крыше, когда город лежал внизу и кругом все было видно. Здесь же, между домов, которые обступали со всех сторон, могли рухнуть и раздавить, – он чувствовал себя плохо. Страх закрадывался в душу мальчика.
Ярко-желтая ракета взлетела в небо и повисла фонариком на невидимом парашюте. Степка услышал треск ракетницы и заметил, откуда была пущена ракета. Страха как не бывало. Все мышцы мгновенно натянулись, как на старте перед командой «вперед». Мальчик сорвался с места и побежал. Перед ним был длинный забор какого-то склада…
- Предыдущая
- 13/28
- Следующая