Враг с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 8

Желание отыскать воду или хотя бы намёк на неё заставляло меня забирать в ту сторону, где уклон был сильнее. Житейская логика говорила: наткнуться на скопление влаги в низине шансов гораздо больше, чем на возвышенности.

Что-то похожее на водную гладь замаячило по ходу движения часа через полтора. Конечно, я знал, что в пустынях могут быть миражи, но этот казался вполне реальным. Потому что вода на жаре всегда испаряется, а виднеющаяся впереди лёгкая дымка на это явно указывала. Теперь надо было только успеть туда раньше, прежде чем сконденсировавшаяся за ночь влага полностью не испарится.

Последние две сотни метров я уже не сомневался, что вода там и вправду имеется. Единственное, что напрягало — это какой-то гул в голове. Или, скорее, зуд, по мере приближения к цели, становящийся всё сильней и сильней. Как будто бы кто-то царапался изнутри о черепную коробку, стараясь вылезть наружу.

Наполняющееся ночью и пересыхающее в дневную жару озерцо обнаружилось именно там, где и предполагалось — в широкой и длинной, на километр-другой, котловине. Оно открылось передо мной как-то сразу, внезапно, как только я перебрался через нагромождённые, словно вал, камни.

В котловине и вправду была вода. Голубовато-прозрачная, растёкшаяся сотнями луж среди белоснежного то ли известняка, то ли травертина, почти как в турецком Памуккале, известном едва ли не каждому отечественному туристу.

Любой бы на моём месте прыгал от счастья, но у меня, к сожалению, радоваться не получалось. Кроме воды в котловине имелось ещё кое-что. В каждой заполненной влагой промоине лежали какие-то вытянутые шары, размерами где-то до полуметра, с виду напоминающие гигантские страусиные яйца. При взгляде на них, они начинали странно дрожать, и зуд в голове становился сильнее. С каждой секундой во мне нарастало чувство какой-то брезгливости, словно за этими белыми гладкими «арт-объектами» скрывается что-то иное, на удивление мерзкое и отталкивающее. А ещё мне казалось, что всё это я уже видел, вот только когда и при каких обстоятельствах, память пока не подсказывала.

Собравшись с силами, я медленно двинулся к озеру. Ближайшие яйца стали дрожать сильнее. По воде начали расходиться круги, гул от вибрации всё больше напоминал гул от работающего трансформатора. Преодолев отвращение, я всё же дошёл до берега, присел, зачерпнул ладонью воды… На вкус и на запах она совершенно не отличалась от «простой бутилированной». Утолять с её помощью жажду ничто не мешало. Неприятен был только сам процесс этого «утоления», сопровождающийся головной болью и непрерывным воздействием на сознание со стороны гигантских «яиц».

Подавить волю, заставить бояться, подчинить, превратить в безмозглого зомби… Полный букет «удовольствий», что я испытывал на берегу, начал ослабевать лишь тогда, когда ноги сами понесли меня прочь от этого озера и его сомнительных обитателей.

Незримые свёрла перестали вгрызаться в мозги где-то в пятнадцати метрах от берега, возле ограждающих котловину камней. Облегчённо вздохнув и вытерев от пота лицо, я вновь развернулся к озеру. «Яйца» продолжали дрожать. По поверхности самого ближнего змеилась тёмная трещина. Взгляд неожиданно сфокусировался на ней, и в тот же миг моё тело как будто оцепенело. Я не мог сдвинуться с места. На душе появился страх. Липкий, противный. Складывалось ощущение, что я себе уже не принадлежу, что моим разумом управляют и требуют возвратиться к воде…

На «яйце» появились новые трещины.

А после ещё… и ещё…

А затем оно раскололось…

Осколки каменной скорлупы разлетелись в разные стороны.

Один из них с силой ударил меня в плечо. Не удержав равновесия, я брякнулся на пятую точку и… странный гипноз рассеялся. Наваждение спало. Я снова стал сам собой.

На месте расколовшегося яйца образовалась облако пыли. Через пару ударов сердца из него выползла какая-то тварь. Размером примерно с собаку. С десятью суставчатыми конечностями, бугристым панцирем и несколькими шевелящимися отростками на лысой башке. С брюха этого существа в озёрную воду стекала бурая жижа.

«Саранча!»

Внезапно возникшая мысль максимально точно отразила мои ощущения от картинки. Гигантская, гипертрофированная саранча. Вечно голодная, не способная ни на что, кроме как жрать, жрать и жрать всё, что попадётся ей на пути.

В ту же секунду я вспомнил. Вспомнил, что это за тварюга.

Но разложить обрывки воспоминаний по полочкам не успел.

Тварь прыгнула…

Прыжок вышел на загляденье. Одним махом метров на десять. Но до меня эта гадина, к счастью, не долетела. Повезло или нет, не знаю, может быть, она просто в полную силу ещё не вошла, в любом случае, это стало для меня настоящим подарком. Потому что на первый прыжок я среагировать не успел. Снова впал в транс и вышел из него, только когда изготовившаяся ко второму броску особь зыркнула в мою сторону своими буркалами.

С траектории я её сбил подвернувшимся под руку камнем, а следом, едва она шлёпнулась наземь, всадил ей в загривок трофейную арматурину. Тварь засучила конечностями, выплеснула из себя добрую порцию какой-то вонючей бурды и секунд через пять затихла.

Увы, но на этом ничего не закончилось.

Со стороны берега послышался треск ломающейся скорлупы.

Поднявшаяся над водой пыль (один в один Smoke on the water) скрывала происходящее, но сомневаться не стоило. Ничего хорошего мне эта пыль не сулила.

Так всё и вышло. Из бурого облака начали выползать твари. Одна, две, три… пять…

На неуловимо короткий миг я снова впал в странный ступор.

Панические мысли неслись в голове непрерывным потоком:

«Что делать? Что делать? Что делать?..»

«Бежать!» — взвизгнула очнувшаяся подселенка.

И я побежал. Не разбирая дороги, стремясь оказаться как можно дальше от этого озера.

Ноги подворачивались на каменных россыпях. Плевать!

Ветер бросал в лицо «пригоршни» песка. Какая фигня!

Ужас гнал меня прочь. Необъяснимый животный страх заставлял терять голову. Разум заполняла истерика. Из груди вырывался хрип, дыхание прерывалось, из-под «чалмы» градом катился пот, а у меня даже не было сил, чтобы смахнуть его.

Твари гнались за мной, не отставая. Их были целые полчища. Так мне, по крайней мере, думалось, когда я в очередной раз оглядывался. Но наиболее жутким казалось то, что погоня проходила в молчании. Ни воя, ни рёва, ни рыка. Только шуршание ног, скрип челюстей и шорох осыпающегося песка.

В себя я стал приходить лишь минут через десять. Наверное, потому, что к этому времени уже изрядно устал, и паника в мыслях начала понемногу рассеиваться. А кроме того, судя по увеличившейся между мной и преследователями дистанции, последние перестали влиять на мой мозг так же активно, как раньше. Мне даже удалось подсчитать ориентировочное количество гнавшихся особей. Их оказалось около тридцати. Это, конечно, гораздо меньше, чем полчище, но без нормального оружия обиться от них не стоило и мечтать. И то, что они начали отставать, вовсе не говорило о том, что они тоже, как я, устали.

Вместе со мной от ментальной атаки начала восстанавливаться и Мела:

«Они… бьют по мозгам. Надо от этого защититься», — сообщила она, кое-как «отдышавшись».

«Как?! И что это вообще за фигня? Про ту саранчу, что я слышал, не помню, чтоб говорили, что она влияет на разум».

«Всё когда-то бывает впервые, — зло заметила подселенка. — И это не совсем та саранча, о которой ты слышал».

«Не совсем та или совсем не та?» — уточнил я, почувствовав неоднозначность сказанного.

От прямого ответа собеседница уклонилась. Вместо этого она предложила:

«Включи барьерное зрение и попытайся представить, что они неживые».

«Неживые? А кто же тогда?»

«Ну, я не знаю. Роботы, автоматы, машины… киборги, наконец».

«Киборги? — задумался я. — Киборгов представить могу. Только зачем?»