Русская партия. 1944-1945 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 8

Еще четверть самолетов были не слишком удачные лицензионные французские «Мораны-Солье» 406, которые еще 1940 году показали себя не с лучшей стороны при столкновении с немецкими «Эмилями».

Про остальное старье и говорить нечего. Едва ли в начале 1944 года изрядно устаревшие даже к началу Мировой Войны «Девуатины» и разработанные на основе немецкого «Фоккера C. V.», — который полетел на секундочку в 1924 году — «EKW» собственного производства, имели хоть какую-то боевую ценность. Всего же из полутысячи истребителей списочного состава Швейцарских ВВС в воздух были способны подняться меньше половины — остальные стояли разукомплектованные и канибализированные для ремонта других машин. А реально, до того, как на взлетно-посадочные полосы начали сыпаться бомбы, окончательно выключая летунов защищающейся стороны из сражения, взлететь успело всего несколько десятков машин, которых немцы достаточно оперативно ссадили обратно на грешную землю.

На земле у швейцарцев тоже мало что получилось противопоставить отлаженному механизму вермахта. Не смотря на все заявления, что война с этой страной будет для немцев невыгодна, что вооруженный народ является альтернативой классической армии, оказалось, что просто иметь дома винтовку мало. В современной войне кроме личного стрелкового оружия нужно еще и коллективное — пулеметы, минометы, артиллерия, бронетехника — а самое главное — хорошо выстроенная система их применения.

Простой пример: предположим есть артиллерийское орудие. Пусть оно будет большого — скажем 150мм калибра — и даже есть достаточное количество снарядов для него. Достаточно ли этого для ведения боевых действий? Нет.

Для начала нужен подготовленный расчет, который мало того, что знает, как пользоваться матчастью, так еще и умеет попадать в цель, а не палить в белый свет как в копеечку. Но ведь и этого недостаточно. Для того, чтобы знать куда стрелять нужна разведка, нужны наблюдатели, а в случае контрбатарейной борьбы, нужны, например, звукометристы. Потом нужна связь, чтобы это богатство соединить в кучу. А дальше нужна пехота для прикрытия, истребители в небе и зенитная артиллерия для защиты от вражеской авиации, транспорт чтобы подвозить снаряды и менять дислокацию.

А если же посмотреть еще чуть шире, то нужен более-менее налаженный тыл, чтобы было откуда подвозить боеприпасы и питание расчету орудия. А еще хорошо бы, чтобы вышестоящие штабы вовремя отдавали команды о передислокации и о времени нанесения ударов, потому что без этого все остальное вообще теряет смысл.

Так вот у немцев вся эта система была, причем заплачено за ее отладку было кровью миллионов — буквально миллионов — немцев, погибших в войнах за последние полторы сотни лет. А у швейцарцев была только милиция, национальная гордость и вера в свой нейтралитет.

На рассвете 21 апреля немецкая пехота на надувных лодках и прочих заготовленных заранее плавсредствах форсировала Рейн с севера и вторглась на территорию нейтральной страны, показав еще раз всему миру, что нейтралитет — это только слово, а реальные права дает только сила. Поскольку линии фронта еще не было, а все приграничные укрепления были хорошо известны немцам и заранее обработаны артиллерией и авиацией, какого-то организованного сопротивления вермахт не встретил.

Женеву захватили сходу, еще до обеда: не успевшие опомниться швейцарцы наладить какую-либо оборону города не смогли и оказались способны только постреливать в оккупантов из окон своих домов, на что немцы реагировали весьма жестко. Обычно в окно уже через несколько минут влетал танковый или артиллерийский снаряд, ставя точку в истории очередного защитника родины. Часто вместе с семьей и соседями.

Одновременно с сухопутным вторжением немцы выбросили два воздушных десанта в районе городков Альтдорф и Лунгрен, для того чтобы как можно быстрее захватить северные входы в тоннели под Альпами и помешать защитникам их взорвать. Третий тоннель находился близ границы с Острейхом и туда одним стремительным броском по земле устремилась несколькими месяцами ранее сформированная «юбилейная» 20-ая танковая дивизия.

В итоге получилось не очень хорошо: из трех тоннелей в рабочем состоянии захватить удалось только один. Пусть швейцарцы и не показали ожидаемых от них подвигов стойкости и героизма, но взорвать заранее заминированные объекты они были по большей части способны. Сокращение в два раза транзитных мощностей — еще один тоннель проходил по территории бывшей Австрии — в последствии еще сыграло свою роль, однако в тот момент об этом никто не еще думал.

22 апреля был захвачен Цюрих, а 23 — Берн. Уже к вечеру 25 апреля вся равнинная часть Швейцарии находилась в руках немцев. Одновременно с этим итальянцы ударом с юга оккупировали часть кантонов говорящих и одном с ними языке. 26–27 числа еще стреляли, но это была уже агония. 30 апреля президент Швейцарии Альтер Штампфли в присутствии немцев и итальянцев подписал капитуляцию

Большая часть Швейцарской армии попала в плен: убитыми они за неполных пять дней боев потеряли только 47 тысяч человек, потери же немцев были, даже учитывая то, что именно они атаковали, в четыре раза меньше.

Часть военных несмотря на десанты и стремительное продвижение вермахта по равниной части страны все же успела отступить в горы. Неторопливое «выкуривание» их оттуда продолжалось до самого конца войны. Впоследствии, спустя несколько десятилетий это породило красивый миф о маленьком гордом народе, не покорившемся коричневой чуме и, в отличие от тех де датчан или чехов, до конца сражался за свою независимость.

На практике же, от действий сбежавших в горы партизан немцы потеряли убитыми и раненными около пяти сотен человек. Было проведено пару десятков диверсий и один «партизанский рейд» на равнину, во время которого ошалевшие от голода, холода и одиночества швейцарцы, нарвавшись на немецкий патруль, потеряли убитыми 48 человек и сбежали обратно «на верхотуру». Всего же за время горного сидения от голода, холода ран и болезней, то есть без прямого немецкого участия, погибло по разным оценкам от трех до четырех тысяч швейцарских военных.

О том, сколько немцы захватили в швейцарских банках золота история умалчивает. Если это и было зафиксировано в каких-то документах — наверняка было, зная педантичность немцев во всем, в том числе и в ограблении, и в массовых казнях — то эти бумаги не пережили бардака конца войны.

Основным итогом этой короткой кампании стало разделение страны на две части: южная отошла к Италии, остальную часть забрали себе немцы, включив немецкоговорящие территории в состав непосредственно Великой Германии.

Оккупация слабо отразилась на повседневной жизни простых обывателей. Они все так же работали в основном на немецкую военную промышленность, только теперь довольствие местного населения было получше, ведь вместе с независимостью закончилось и торговая блокада. Стало сытнее и теплее.

Естественно, больше всего пострадали местные евреи, интернированные французы и раскулаченные банкиры. Кроме немалых средств в валюте немцам в руки попали еще конфиденциальные частные банковские бумаги, которые многие из сильных западного мира предпочли бы никогда не доставать на свет. В другой ситуации такая информация о тайных счетах и движении денег, проливающая свет на различного рода коррупционные схемы и прочие тайные делишки, могла бы стать серьезным оружием, однако в условиях войны и обоюдной информационной блокады, с пользой воспользоваться попавшей в руки информационной бомбой немцы так и не смогли. Малая часть — большую, как и многое другое немцы уничтожили в конце войны — попала в итоге к русским, которые еще долгие годы шантажировали ею западных «тузов».

От удара по банковской сфере Швейцария так никогда и не оправилась, превратившись после войны из страны сыра, банков и часов, в страну просто сыра и часов.

— И сколько нам тут еще сидеть? — Молодой танкист с слегка «подпаленным», что в их профессии было делом если не повсеместно распространённым, то весьма частым, лицом раздраженно протер выступивший на лбу пот носовым платком. — И ладно бы на берегу моря стояли, хоть искупаться можно было бы, так нет — один песок вокруг уже полгода почти.