Проснуться ото сна (СИ) - "Maiyonaka" - Страница 40

Мы шли молча по дорожке из песка.

— Слышишь голоса?

Я прислушался.

— Да, граф не научил тебя и этому, или ты тоже плохой ученик?

Меня задело его высказывание. И что значит тоже? Я вновь прислушался: уханье совы, шелест травы и песка, даже взмах крыльев маленькой древесной птички и никаких голосов.

— Ты научился не слышать все разом, но так и не научился слышать, — его надменность и интонация меня взбесили.

— Так объясни, как нужно, чем критиковать! — Я вспылил, голос чуть не сорвался на крик.

Николас недобро глянул на меня, покачав головой.

— Я объяснить могу только теорию, но если граф выбирал тебя под стать себе, то мои слова будут впустую.

Я не сдержаться, меня задел равнодушный и явно издевательский тон. Ведь раньше не мог пожаловаться на непонимание какого-либо материала, скорее наоборот, все мне давалось легко. Упорство, а порою и ослиное упрямство двигали меня вперед.

— Ты совсем меня не знаешь, а смеешь судить! — Я остановился, сложив руки на груди, будто маленький ребенок, намереваясь так стоять пока не получу извинений. — Разве не ты обратил графа?

Николас рассмеялся так весело, как будто я только что рассказал очень смешную шутку. Я никак не мог понять его поведение.

— Совсем еще молодой, вспыльчивый. Знаешь, ты забавный.

Не понимая, как реагировать на очередную колкость я поджал губы.

— Ты слушаешь себя, а должен слышать то, что происходит вокруг. Для людей такая привычка, возможно, не слишком необходима, но для нас, — Николас сделал паузу, — она жизненно необходима, особенно, если ты планируешь жить в городе или посещать светские мероприятия. У меня умение слышать отработано до автоматизма. Я невольно улавливаю нужное и игнорирую бесполезные звуки. Это также требуется для выживания. Попробуй еще раз и слушай не только ушами, а еще внутренне. Не думай о расстоянии.

Я попробовал. Вначале вновь шум ветра, шелест листвы. Не понимая конкретно, что я должен услышать, охнул, пораженный произошедшим, после и сам не смог бы объяснить случившегося, будто открылась заслонка, отделявшая меня от всего мира.

Так далеко, что даже не видно глазами, находилась деревня, как я понял, таких деревень было несколько в округе. Я услышал лай собак, шум и переговоры домашних птиц, разговоры людей.

Николас довольно улыбался, поняв все даже раньше меня. Как он это делает, остается тайной. Открыв глаза, я не сразу смог выровнять дыхание. Увидел величественную фигуру Николаса с выражением лица — он повелитель мира.

— Вижу, что получилось.

— Я же сказал, что ты меня недооцениваешь.

Он взял трость и, делая лишь вид, что опирается на нее, пошел вперед, не дожидаясь меня. Я раздосадовано пнул попавший под ногу камень, поплелся следом.

— Ну-ну, нахохлился, как раззадоренный петух. Успокойся, я же не вызываю тебя на бой, или, ты думаешь, стоит? А может рассчитываешь победить?

Я не смотрел на него и молчал, это стоило мне больших усилий.

Наконец, подойдя к упавшему дереву, Николас сел на него, прежде постелив платок, который достал из кармана. И похлопал по месту рядом с собой, словно приглашая присесть рядом жеманную девушку. Я и взаправду ощущал себя рядом с ним слабым, в полной его власти. Думаю, и он об этом догадывался.

— Усвой главные уроки в твоей жизни: не выходи на свет, не выдавай себя и сейчас ты властелин мира, правда, до тех лишь пор пока не влюбишься. — Николас усмехнулся. — Любовь страшная и великая сила. Ты любил? Нет? Ты везунчик, но и самый несчастный человек на земле. И никогда не употребляй к себе подобное слово «вампир», лучше «человек», конспирация требует постоянной бдительности. Ну, оставим любовь, уверен, за длинную жизнь ты ее повстречаешь и не раз.

Николас приобнял меня за плечи, я попытался отстраниться.

— Ну что ты, — типичный его смех в голосе. — Мне нравятся девушки, но ты очень милый.

— Пожалуйста, можно без таких жестов?

По его мечтательному выражению лица, я понял, что Николасу просто нравится вгонять других в краску. Для него подобное поведение, как игра для ребенка — представляет часть его жизни.

— Поверь, это весело, — он поцеловал мне руку, меня передернуло. Рука так и осталась в его объятьях. Я ошарашено смотрел на подобное поведение, не сталкиваясь с похожим отношением ко мне раньше. — У меня есть Елана, но, чтобы подогревать интерес к жизни, необходимы безобидные интрижки вовне дома, и ей подобное не запрещаю.

— Это твой интерес, ко мне не лезь, — огрызнулся я. И почему мне показалось, что Николас меня не послушает?

— Сегодня мы просто погуляем под ночным небом и узнаем друг друга получше. Этот заброшенный сад — мое любимое место. Иногда я представляю, как он выглядит при свете солнца. — Он внимательно смотрел на меня, но искорки оставшегося задора плясали в глазах. — Начни с самого детства.

В итоге к концу ночи я рассказал половину своей жизни, жизнь Николаса так и осталась для меня тайной.

Прошла неделя, Николас регулярно куда-то отлучался, мы виделись всего два раза, и я был предоставлен сам себе. Елана, словно избегая меня, пряталась в комнате. Мой наставник пояснил, что она неуютно чувствует себя в обществе незнакомых людей, когда самого Николаса нет рядом. Фернандо так же без особой надобности не показывался. Я был один.

Несколькими днями позже, когда я уже проснулся и накинул халат, ко мне без стука зашел Николас, обаятельно улыбаясь.

— Как поживаешь без меня? Не надо так смотреть, здесь тебе не тюрьма. Ты можешь выходить, общаться с людьми, только будь осторожен.

— Забавно, сначала я должен их покусать, затем стоять и как ни в чем не бывало болтать?

— И много ты людей укусил за это время? — Он подошел к витрине. — Вижу, ты не проявлял большого интереса к этим склянкам, передвинуты лишь пара.

— Мне хватило, от запаха одной я чуть не задохнулся.

— Тебе, как человеку не так уж и мало лет, а ты просто понюхал из баночки? Правильней было бы открыть и слегка помахать рукой в сторону носа. Эта жидкость с резким запахом необходима, чтобы привести в чувства. Пока ее название в разработке. Также здесь стоят жидкости для остановки крови, для обеззараживания, несколько настоев с травами, ароматические масла, возможно, что-то забыл, но не суть.

Николас поправил свои черные волосы, пропустив их между пальцами:

— Ты не ответил.

— Не очень, — неохотно произнес я, отвечая на его первый вопрос.

— В тебе еще слишком много человеческого: жалость, сострадание, боль, эти чувства нам только мешают.

— Как же жить без чувств? Разве интересно?

— Можно создавать их самому. Обычные ситуации могут и не вызывать эмоций, но, если сделать нечто из ряда вон выходящее, чувства появляются. Я же не говорил, что их не остается совсем, что они бесследно пропадают. Конечно, нет. — Он приблизился ко мне и уткнулся в волосы возле моего уха, жадно вдыхая воздух. И находясь в нескольких сантиметрах от меня, посмотрел в мои глаза своими, кошачьими. — Видишь, я делаю так не потому, что я тебя люблю. Ты мне нравишься, но не настолько. Мне доставляет удовольствие твоя реакция. Ты становишься таким забавным. — Николас отстранился, но у меня все еще сводило плечи от напряжения. Он облокотился на раковину, замерев, будто позируя. — Смерть человека — это как убить муху, просто я знаю, что это плохо, и не делаю. Жалость так же мешает жить, ведь жалко причинить боль. А еще, если представишь, каково ему будет. М-м-м.

Он замолчал. Я уже начал замечать, что все его движения, порою, словно наигранны.

— Это не так! — Я вздрогнул. Николас настолько громко и резко произнес это. — Я порою играю, но лишь на публику. С тобой стараюсь этого не делать. Иногда, — он пожал плечами и даже этот простой жесть завораживал, — самопроизвольно выходит. Почему Экшелен выбрал тебя, ты спрашивал?

Я отрицательно покачал головой.