Бремя идолов - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/60
• Следующая

– В какой он больнице?

– У Склифосовского. Тридцать четвертая палата.

– Что с ним случилось? Поймите, мне очень нужно знать. Скажите два слова.

– Мы пока не в курсе. Говорят, что неизвестные хулиганы напали на него, избили и отобрали сумку. Вот и все.

– Отобрали сумку, – растерянно повторила Римма, – а магнитофон у него забрали?

– Какой магнитофон? Больше пока ничего не знаем. Если хотите, можете сами навестить его в больнице.

– Да, конечно. До свидания.

– До свидания, – буркнула сотрудница журнала и положила трубку.

– Что случилось? – спросила Света. – На тебе лица нет!

– Вчера вечером на Вадима напали. Неизвестные избили его и отобрали сумку с вещами, – сквозь слезы сказала Римма. – Думаешь, случайно?

– Нет, – убежденно ответила Света. – Не случайно. Они его ждали. Это я во всем виновата. Он услышал, когда я говорила про Вадима. Это я, дура, во всем виновата…

– Успокойся, – одернула ее Римма. – Тогда я виновата больше всех. Я дала ему магнитофон и подставила под бандитов. Давай поедем к нему. Может, что-нибудь узнаем. Там бандитов наверняка не будет. Они уже сделали свое черное дело.

– Какие бандиты? – с горечью сказала Света. – Это самые настоящие террористы и убийцы.

– Вот мы все и выясним там. Одевайся. В Подольск поедем после. Только давай позвоним Николаю Николаевичу и все расскажем.

– Звони, – согласилась Света.

Римма в который раз подошла к телефону. Набрала номер прямого телефона Главного, но тот не отвечал. Подождала минуту и положила трубку.

– Уже не отвечает, – сообщила она подруге.

– Поехали быстрее, – вскочила та. – Потом дозвонимся. Нужно узнать, что стало с пленкой. Если ее отобрали, тогда нужно срочно уезжать из Москвы. И не в Подольск, а куда-нибудь в Сибирь и спрятаться там лет на двадцать.

– Кончай паниковать, – прервала ее Римма. – Если пленка пропала, все равно пойдем в ФСБ. Я того типа по голосу узнаю. Да и второго я в лицо видела. Ничего страшного. Все им расскажем. Там тоже не дураки работают. Сразу все поймут. Нужно было вообще не ждать, а сразу идти в ФСБ. Дура я, сама виновата, вчера весь день пленку искала. Нужно было бежать в ФСБ, а я испугалась, думала, что про меня там подумают. Мол, хочет себя выгородить, остаться работать в газете после своей хулиганской выходки. Побоялась, что не поверят. Все хотела пленку предъявить как доказательство. Вот и дождалась. У тебя деньги остались?

– Немного.

– У меня есть. Потом заставим Ник-Ника выплатить нам все деньги как потраченные на редакционное задание. Такую статью дадим – все ахнут. Пусть только попробует Глебов не напечатать. Я у него на столе лягу и не уйду, пока статья не пойдет в набор.

– Позвони ему еще раз, – предложила Света. – Или в приемную позвони. Узнай, куда уехал Главный.

Римма снова подняла трубку. Набрала номер Виолы. Секунду-вторую она молчала, а потом заорала:

– Ты почему плачешь? Что случилось? Как погиб? Как это погиб? Я час назад с ним говорила по телефону? Как все случилось? Слушай, не плачь, объясни…

Света замерла, понимая, что случилось нечто невероятное. Римма опустила трубку. Лицо у нее было белого цвета. Она закусила губу.

– Что? – спросила Света с ужасом.

– Десять… минут назад… погиб Николай Николаевич, – сказала она заикаясь, дрожащим голосом. – Какой-то самосвал врезался в его машину. Водитель доставлен в больницу в бессознательном состоянии, он еще живой, а Глебов…

Она опустилась на стул и вдруг громко зарыдала.

– Это я… – говорила она, причитая и раскачиваясь, – это я во всем виновата. Это я…

Света хотела что-то сказать, но тяжкий ком застрял у нее в горле. Обе женщины понимали, что произошла трагедия. И произошла отчасти по их вине.

Арсений Николаевич Бозин работал в органах прокуратуры больше двадцати лет. Это был один из тех следователей, кто быстрому натиску, эффектному решению или неожиданной удаче предпочитает спокойную и методичную будничную работу. К сорока пяти годам этот довольно тщедушный человек почти полностью облысел. Очки пока что надевал, только когда работал над документами, но, глядя на собеседников, щурил глаза, словно хотел заглянуть в душу, лучше разглядеть сидевшего перед ним человека. Весь его облик напоминал того безотказного российского судейского чиновника, который влюблен в сам процесс работы и не ждет для себя ни особых наград, ни житейских благ.

К сорока пяти годам он уже был следователем по особо важным делам республиканской прокуратуры, получил чин советника юстиции и при этом почти не имел уголовных дел, возвращенных судьями на доследование, настолько четким и завершенным было все, что он отправлял в суд.

Дронго он встретил сильным рукопожатием, попросив своего помощника выйти, чтобы остаться наедине с гостем. Устроились они за небольшим столиком, стоявшим в углу кабинета. Разделяла собеседников лишь лампа под матовым абажуром.

– Наверное, здесь вы и допрашиваете своих «клиентов», – пошутил Дронго.

– Только подозреваемых, – серьезно ответил Бозин, – только тех, против кого я еще не сформулировал конкретного обвинения. В иных случаях мы беседуем в другом месте и в другой обстановке.

– Звучит несколько зловеще, – улыбнулся Дронго, усаживаясь за столик.

– Чай или кофе? – спросил Бозин.

– Спасибо. Я пришел только для беседы.

– Мне тоже весьма интересно пообщаться с вами. Про вас рассказывают столько разных историй, что иногда мне кажется, будто речь идет не о живом человеке, а о мифическом герое. Вы не чувствуете себя легендой?

– Пока – нет. Какая легенда? В последнее время идет прокол за проколом. Правда, это не всегда зависит от меня.

– Очень надеюсь, что в случае с убийством Звонарева вы будете на высоте, – пробормотал Бозин.

– С удовольствием присоединился бы к вашему мнению, – сказал Дронго, – но боюсь, что в этом варианте мне трудно будет конкретно назвать убийц. Моя задача в данном случае несколько легче вашей, Арсений Николаевич. Я должен указать заказчиков преступления и могу оперировать моральными критериями, тогда как вам нужны четкие юридические доказательства виновности того или иного лица, его несомненной причастности к совершенному убийству.

– Верно, – согласился Бозин, – вам тут легче, чем мне. Хотя, с другой стороны, вы действуете в одиночку, а на меня работает огромный аппарат. В моем распоряжении компьютерные данные информационных центров МВД и ФСБ. – Именно поэтому я и пришел к вам за советом, – кивнул Дронго.

– По-моему, вы пытаетесь мне льстить, – заметил Бозин, – какой совет я могу дать великому Дронго?

– А по-моему, это вы пытаетесь придать нашей встрече несколько комплиментарную окраску. Ведь убийство Звонарева достаточно серьезно, даже показательно для сегодняшнего дня.

– Показательно, – Бозин наклонил голову, почесал мизинцем левой руки за ухом и снова повторил, – показательно. Интересное определение. Я могу узнать ваше мнение об этом преступлении?

– Пожалуйста. Я убежден, что это не просто заказное убийство. Это своего рода новое убийство в нашей современной ситуации. Внешне оно выглядит как рядовое заказное убийство, сродни тем, что совершались в Москве и в других городах десятки раз. Но на самом деле оно довольно необычно. Чего в любом случае избегает заказчик преступления? Огласки, объяснения мотивов, конкретных причин, толкнувших заказчика на этот шаг. Убийцу всегда трудно найти, а вычислить наемного киллера вообще бывает почти невозможно. Очень сложная цепочка проходит от заказчика до исполнителя. А в данном случае внешне все выглядит наоборот. Появляется громкая статья, по итогам которой снимают с работы двух судей. Министерство юстиции объявляет, что готовит на следующий день пресс-конференцию по фактам, изложенным в статье Звонарева. И именно на следующий день утром его убивают. Согласитесь, что совпадение почти фантастическое. Таких совпадений в жизни не бывает.

• Предыдущая
• 24/60
• Следующая