Угнетатель аристократов 3 (СИ) - Старновский Антон - Страница 48

Для создания оружия я попытался вложить в него всю инфернальную энергию, что только была во мне. Кажется, получилось.

Ветер свистит, всепоглощающий гул разлетается от такой концентрации энергии. Я поднимаю копьё вверх и, по максимуму напрягая мышцы, обрушиваю его вниз.

— СДОХНИ!

Мощнейший взрыв отбрасывает меня метров на десять вверх. Я ещё остаюсь в сознании и понимаю, что через секунду расшибусь о землю. Но…

Кто-то подхватывает меня перед самым приземлением, тем самым спасая от серьёзных и, возможно, непоправимых повреждений.

Кто-то очень маленький и…

— Учитель…?

Я лежу на песке и чувствую, что в меня вливают какую-то жидкость. Ужасно противную, но… она бодрит меня и заставляет прийти в себя. Пелена с глаз улетучивается, и звон в ушах пропадает.

Успеваю заметить, как пучок волос учителя растворяется в воздухе.

— Спасибо… — Говорю я уже пустоте.

Приподнимаюсь на локте и оглядываю пространство вокруг. Везде песок, дым; всё перемешалось. Никто ничего не понимает.

Защитного купола над ареной больше нет. Люди на трибунах пыльные, взъерошенные, засыпанные песком, но живые.

Я успел… успел убить мразь перед тем, как она всё тут уничтожила. Успел перебить активацию чудовищного взрыва, лишив жизни одного, вместо жизни тысяч.

Но что с моими парнями…?

Увиденное сначала пугает, но через секунду успокаивает. Огромное коричневое желе занимает половину арены. Мерзкое, липкое, дышащее. Все участники битвы, в том числе и наши противники — заключены в нём.

Это Пряник. Пряник всех спас.

— Отпусти! Фу! Сука! Перестань! — Вопил брезгливый жирдяй, дёргаясь в плотной жиже. Его дёргания пробуждают Пряника, и через минуту спасительная мерзость рассасывается и становится человеком.

Бедняга. Он весь израненный, помятый. Зато живой. Я подхожу к Прянику и спрашиваю, как он себя чувствует.

— А ты сам-то как?

Я отшатываюсь в сторону, оглядываю себя.

— Тоже не в самом лучшем виде…

Сажусь на задницу, и отдыхаю.

Ну, вот и всё. Самое тяжелое закончилось. Я уничтожил особо опасного подонка и при этом не спалился перед остальными.

Благодаря способностям головастого абсолютно никто не мог видеть, каким именно образом я это сделал. Тем самым моя репутация не будет испорчена фактом связи с энергией, которую сам же уже скоро собираюсь поругать.

Было тяжело, но мы справились. План сработал как надо.

Я поглядел на трибуны, в то место, где сидел директор. Его там, конечно же, не было.

Теперь нужно немного отдохнуть, дождаться того, как специальные люди разгребут весь этот бардак, что устроил инфернальный сынуля директора, и записывать главное в жизни видео-обращение к гражданам.

Я должен объяснить всем жителям страны то, что сейчас произошло. А также предупредить их о ещё более страшных вещах, что всех нас ждут в самое ближайшее время.

Беспокоит только одно — что же дальше?

Через десять минут после боя вся наша команда сидела в комнате отдыха. С минуты на минуту ожидалось прибытие репортёров. Я умылся, по возможности привёл себя в порядок.

Было слегка тревожно. Всё-таки, хоть я частенько и попадал в поле зрения камер, но, никогда при этом ничего не говорил. А сейчас я должен буду произнести целую воодушевляющую речь, что прозвучит в каждом доме страны. Задача, мягко скажем, не из лёгких.

Соскочить не получится. Кроме меня — некому это сделать. Как минимум потому, что именно я в данный момент — самое узнаваемое лицо страны. Я намного обошёл что Пряника, что головастого. И всё благодаря последней битве.

Народ был в растерянности после случившегося. Люди жаждали ответов. Я их им предоставлю.

И вот, в комнату заходит стройная рыжая девушка вместе с бородатым парнем. У парня — большая видеокамера. У девушки — несвойственная репортёру скромность и микрофон.

— Слушайте! — Заявил вдруг головастый. — А чего это мы интервью в комнате отдыха будем записывать? Не лучше ли будет сделать это прямо на арене? Так сказать, по горячим следам…

К слову, никто из команды, кроме меня и Пряника, не знал, для чего именно я буду выступать перед камерой. Они думали, что это обычная формальность.

— А он дело говорит. — Подтверждаю я.

— Как вам угодно. — Произносит девушка и выходит в коридор. Бородатый, нахмурившись, за ней. Устал, бедолага, таскаться с этой бандурой.

— Далеко пойдёшь. — Говорю я головастому, и мы выходим из комнаты.

На арене и вокруг неё всё такая же неразбериха. Хотя, конечно, стало почище. Народ, в массе своей, рассосался, всех пострадавших участников вынесли. Из нашей команды, естественно, в мед. кабинете отлёживался зубочистка.

Бородатый установил камеру, проверил картинку, настроил объектив и сказал, что можно начинать.

— Отлично. — Рыженькая поправила костюм, посмотрелась в миниатюрное зеркальце и встала напротив камеры. Кивнула мне.

Я похрустел пальцами и подошёл к ней. Уставился на микрофон. Такой большой и пушистый. Прям натуральный котёнок.

— Снимаю. — Говорит оператор.

От этой фразы тут же пересохло в горле, и выветрились все мысли из головы. Когда девушка произносила вступительные слова, я слышал их будто на другом языке. О чём она вообще говорит…?

Рыженькая замолкает и подносит микрофон к моему рту.

Я смотрю прямо в объектив камеры и понимаю, что оттуда на меня глядят миллионы людей. Да, они безмолвны и бестелесны, но они там. Они существуют. И они ждут, пока я скажу им что-то важное.

Но что я могу им сказать?

Чёрт его знает! Ни одной мыслишки в голове! Пусто, совершенно пусто…

Я увожу взгляд в сторону и начинаю разглядывать песочный камешек в метре от камеры. Пытаюсь убедить себя, что всё хорошо.

Всё хорошо.

— Отвечая на ваш вопрос, могу сказать следующее… — Начинаю я и не заканчиваю свою речь в ближайшие две минуты.

Как по мне, получилось отлично. Я уже через мгновение забыл абсолютно всё, что произносил, но по ощущениям понимал, что выложился на полную. Вначале я разгонялся, в общих чертах обрисовывая сложившуюся ситуацию, но к середине вышел к полному эмоциональному погружению.

Кажется, на словах про японцев я стал кричать. По крайней мере, сразу после них у меня заложило уши.

Оператор говорит снято и у девушки выпадает из рук микрофон.

— Что… что это… меня же отправили взять интервью у одного из участников турнира… мы передумали, и теперь снимаем розыгрыш…? — Рыженькая с надеждой смотрела то на оператора, то на меня.

Оператор снял с себя солнечные очки и поник головой. Ничего не отвечал.

— Нет. — Я положил руку девушке на плечо. — Всё, что я сейчас сказал — полная правда. Так что… пожалуйста, уезжайте на запад. У вас есть родственники на западе страны?

— Родственники… но… моя мама сейчас… — Девушка срывается с места и бежит к выходу.

Оператор ещё некоторое время позалипал в пустоту, а после неожиданного звонка сложил камеру и ушёл.

— Александр, — троица парней подошла ко мне, — но почему ты не сказал нам об этом раньше?

— Не хотел расстраивать вас, парни.

— Но мы же команда. Мы бы не расстроились…

— Ладно. Чего болтать о лишнем? Бегите скорее к родителям.

Когда парни уходили, головастый обернулся напоследок и крикнул:

— Встретимся на поле боя.

— Встретимся, встретимся…

«Очень надеюсь, что нет».

В коридоре я столкнулся с Пряником и учителем.

Моё обращение вызвало нехилый переполох в обществе. Люди не понимали, как им реагировать на эту информацию.

Ответ от властей последовал только спустя двенадцать часов. Видимо, всё это время они в нервном состоянии решали, что же им предпринять. И ответ получился, мягко скажем, не совсем убедительным.

Бледный от страха император созвал репортёров и пробубнил что-то про ложную информацию и провокации. Заявил, что никакой опасности для государства японцы не представляют.