Женская гордость - Рид Мишель - Страница 12
- Предыдущая
- 12/40
- Следующая
– Вы прекрасно знаете, дорогая мисс, кто из нас счастливый, поэтому прекратите свои насмешки.-Джеймс весело улыбался, внимательно вглядываясь голубыми глазами в ее бледное лицо моментально отмечая про себя все изменения которые произошли с ней с тех пор» как он видел ее в последний раз.
Они вместе прошли к тому месту, где Джеймс припарковал свой роскошный «роллс-ройс». Он положил в багажник ее сумку, они сели в машину и поехали по направлению к дом.
– А ты осунулась, – сказал он прямо, как только они выехали на основную дорогу, при соединившись к общему потоку машин. – Я мог бы заехать за тобой на работу, тогда тебе не пришлось бы трястись в поезде. Почему ты вы глядишь такой уставшей? – настойчиво спроса он.-Эми сильно огорчится, когда тебя увидит
«Я потому так осунулась, что меня только что тошнило». Но она не собиралась говорить ему правду. Она признается во всем позже, когда с ними будет Эми.
– Я не могла попросить вас заехать за мной потому что не представляла, когда смогу уйти из офиса… А мама всегда найдет из-за чего волноваться – даже если я выгляжу великолепно. Она выразительно пожала плечами.-Я думаю все матери постоянно беспокоятся о своих детях даже если для этого нет никаких поводов… – Клея насмешливо посмотрела на Джеймса: – уверена, что вы постоянный предмет ее беспокойства.
Джеймс ухмыльнулся, его красивое худое лицо смягчилось при воспоминании о новой жене
– Это точно, – признал он. Затем сказал с печалью в голосе:-Я до сих пор никак не могу по верить, что она уступила и вышла за меня замуж Она была так оскорблена, когда я в первый paз сказал, что хотел бы, чтобы она стала моей! – Он тряхнул волосами цвета стали, по лицу его было видно, что воспоминания о первых днях ухаживания за Эми ему очень дороги. Клея почувствовала, что с нее постепенно сходит напряжение последних дней. Эми и Джеймс вели себя как подростки, предназначенные друг другу звездами на небесах. Невероятно, но факт: когда Джеймс процветающий, видавший виды маклер, влюбился в ее мать, он в свои сорок шесть лет утратил девять десятых своего былого цинизма и расстался со всеми холостяцкими привычками.
– Вы не совсем правильно поняли ее тогда, – решилась сказать ему Клея.-Ее оскорбляло то, что вы прямо говорили ей об этом. Сами действия не могли ее обидеть.
Джеймс кивнул и задумался. Он с любопытством посмотрел на нее.
– Мне кажется, ты это знаешь из собственного опыта?
В ответ она только пожала плечами и отвернулась к окну, не желая продолжать этот разговор.
– Как дела на бирже?
Джеймс помедлил всего одну секунду, сообразив, что она намеренно сменила тему разговора. И тогда он начал с воодушевлением рассказывать ей захватывающие истории взлетов и падений на непредсказуемой госпоже Бирже. Он продолжал свой рассказ, пока они не подъехали к прекрасному особняку, где он жил с ее матерью.
Когда машина остановилась, они увидели, что Эми уже ждет их у порога. Как только Клея вышла из машины, мать набросилась на нее с объятиями. Клея была выше светловолосой, миниатюрной матери на целых пять дюймов, но по крепости объятий мать нисколько ей не уступала.
Напряжение свалилось с плеч Клеи, как тяжелая мантия. Неужели всего неделя прошла с тех пор, как она была у доктора? Казалось, что больше, гораздо больше.
5
Сидя перед зеркалом туалетного столика, Клея внимательно разглядывала свое отражение: она только что заново подкрасилась, но совсем не была уверена, что это поможет скрыть от матери издержки прошлой недели. Наблюдательная Эми уже один-два раза нахмурилась при виде дочери – Клея спаслась только тем, что укрылась в спальне, сказав, что ей необходимо принять ванну-горячую, освежающую ванну. И в какой-то мере это было правдой: Клее действительно следовало помокнуть в ванне с дороги, но все-таки главное заключалось в том, чтобы оттянуть время. Сейчас у нее оставалось его уже мало-через несколько минут нужно будет спускаться вниз.
Глаза ее затуманились-тревога и прочно поселившаяся в сердце щемящая боль сдавили ей горло. Ближайшие несколько часов будут, пожалуй, потруднее, чем даже будущая встреча с Максом, которая никак не обещала быть приятной. А в том, что ей не избежать этой встречи. Клея не сомневалась: как только Макс, узнает, что она уволилась, он потребует объяснений, захочет узнать причину ее поступка и, как всегда, добьется своего – она ему все расскажет.
Не надо думать о всех неприятностях сразу, посоветовала она своему отражению в зеркале. Почему она все время мысленно говорит с Максом? Ведь, когда она вспоминает о нем, постоянная тупая боль в груди становится острой, почти невыносимой!
Грустно вздохнув. Клея еще чуть-чуть подрумянила щеки, затем поднялась и оправила на себе плотно прилегающее красное платье из мохера. Это платье, с широченным воротником-стойкой и длинными рукавами, обтягивало ее худенькую фигуру до бедер, а затем свободно расходилось над коленями. Красный цвет шел ей. Максу нравилось, когда она была в красном, он говорил, что этот цвет подчеркивает ее собственный внутренний огонь… который самой ей всегда хотелось скрыть… Опять Макс!
Она отошла от зеркала. Если так и дальше будет продолжаться, она не сможет спуститься вниз, в гостиную. У нее и так уже все поджилки трясутся. Хорошо еще, что пока нет никаких внешних признаков беременности, кроме разве темных кругов под глазами, они появились не столько из-за переживаний, сколько из-за постоянной легкой тошноты.
Решительно подняв подбородок. Клея вышла из спальни и стала медленно спускаться вниз по лестнице, стараясь подбодрить себя-ведь сейчас ей предстояло признаться во всем матери.
Но все случилось совсем не так, как она предполагала. Эми опередила ее: прежде чем Клея подыскала слова, чтобы заговорить о своем положении, она начала рассказывать о своих новостях.
После прекрасного ужина, не испорченного неприятными признаниями, был подан кофе. За столом их было всего трое, и весь вечер они наслаждались приятной, спокойной беседой, вкусной едой, мягким, приглушенным светом в гостиной. Наконец Клея набралась мужества и решилась поговорить с матерью, но Эми вдруг извинилась, исчезла из столовой, а затем через минуту вернулась, держа в руках длинный, очень солидный конверт, который она положила на стол перед дочерью. Но прежде чем Клея начала разворачивать конверт, Эми опустила ей на плечо свою маленькую руку.
– Это мой первый сюрприз, – объявила она, улыбаясь.-Ведь в следующем месяце тебе исполняется двадцать один год. Глаза Клеи широко раскрылись от удивления.
Конечно, она и забыла! Такая важная дата! Официально совершеннолетие отсчитывается с восемнадцати лет, но по старой традиции только в двадцать один год человек считается по-настоящему взрослым.
– Вот это, – Эми похлопала по конверту, – наш подарок тебе ко дню рождения… Ничего, что мы делаем его раньше времени… Открой конверт, – наконец разрешила она.-Потом я все подробно тебе объясню.
Немного сбитая с толку. Клея взяла конверт из дорогой бумаги и открыла его немного дрожащими от волнения руками. Перед ней лежал какой-то замысловатый официальный документ, и по мере того как она разглядывала его, удивление ее все возрастало. Она никак не могла понять, что значили все эти таинственные, элегантно написанные от руки слова.
Она с любопытством подняла глаза на отчима, ожидая разъяснений
– Что это? – спросила она, смутившись.-Я не понимаю…
Джеймс улыбался ей, голубые глаза его мягко светились, он дотронулся рукой до руки Эми.
– Это страховой полис.-объяснил он.-На твое имя. Твой отец оформил его сразу после твоего рождения.
С минуту Клея смотрела на Джеймса не мигая – слова его не сразу дошли до ее сознания, затем она перевела взгляд на документ – и тут любовь и благодарность буквально захлестнули ее.
– Когда твой отец умер, – продолжал Джеймс тихим голосом, – твоя мать не переставала выплачивать страховые взносы. Когда тебе исполнится двадцать один год, ты можешь взять из банка всю причитающуюся тебе сумму.
- Предыдущая
- 12/40
- Следующая
