7 минут в раю (СИ) - "Avallon Saye" - Страница 11

- Ну как не пропустили…

Девочки переглянулись и засмеялись.

- Кота умудрился удариться головой о столб.

- Через минуту после этого в столб вломился учитель.

- А потом пацан из параллели, который на тебя суп вылил.

- Мы решили, что это кармический столб.

- У них у всех шишки на лбу.

Кян перевёл взгляд на сенсея и действительно - у него был небольшой синяк. Парень улыбнулся и стал изучать остальных присутствующих, пока глазами не наткнулся на Хасегаву… в компании какой-то девушки. Группа поддержки, завидев его задумчивое лицо, решила разъяснить:

- Не обращай внимания. Эта дурочка к нему давненько липнет, но ей ничего не светит.

- Если бы Ланга начал с кем-то встречаться, ты бы первый об этом узнал.

«И то верно…»

- Так что не переживай.

- Да, не переживай.

- Да я и не…

- Так, часы посещения закончились, давайте идите по комнатам. Не хватало мне только обзавестись другими больными. Кыш-кыш.

Конечно же, ребята пробыли там ещё минут пятнадцать. Если не больше. А после все нехотя расползлись по комнатам, оставляя парней вместе с учителем. Особенно тяжело было оттащить от Ланги ту особу, которую забывчивый Кян и его “подружки” ласково окрестили “сучкой”.

Когда их наконец оставили, Мучитель начал задавать базовые вопросы про самочувствие, питание и всё подобное. Но самым удивительным стал следующий:

- Ладно, у Кяна снова температура поднялась. Хорошо, что вы сами нашли что перекусить. Ланга, а ты себя как чувствуешь? У тебя ведь тоже утром температура была.

«Всмысле?»

Кян поперхнулся морской капустой так сильно, что та чуть носом не вышла.

- Всё хорошо. Она не сбивалась сначала, но так и не поднялась. В любом случае - я чувствую себя нормально.

« Этот идиот…»

- Хасегава, это много хуже, чем просто высокая температура. Значит, твой организм не борется с болезнью. Таблетки пил?

- Угу. Температуры уже пару часов как нет.

- Точно?

- Угу. Говорю же, всё в порядке. Лучше за него побеспокойтесь.

От чего-то Кяну захотелось воткнуть вилку Ланге в руку. Можно прямо в место укуса. Сейчас же.

Через двадцать минут, уставший сенсей наконец покинул ребят, снова оставив на самоуправство. В комнате сохранялась полная тишина. Кян почувствовал, что температура снова начала подниматься. Видимо - от нервов. Или от гнева.

Хасегава подошел к нему сбоку и попытался всучить под руку градусник. Рэки отвернулся от него и уставился на стенку, зажав ладони в подмышках.

- Ну чего ты?

- Сам знаешь. Почему бы тебе о себе не позаботиться?

- Я же говорил, что я в порядке.

Совершенно неожиданно Хасегава положил голову ему на плечо уткнулся в шею. Что-то внутри разорвалось на маленькие куски и салютами разнеслось по всем внутренностям.

От горячего дыхания все тело сжалось, не в состоянии пошевелиться.

- Ты горячий.

Примерно через минуту Ланга отстранился и облокотившись на стол, зашуршал чем-то. Кян был готов выдохнуть, но тут его головы коснулось что-то холодное. Парень мягко провёл рукой по волосам, убирая за ухо.

Всё внутри начало колотиться. Стало тяжело дышать. Рэки уже не знал, что из этого болезнь, а что эмоции. В тишине маленькой комнаты со спёртым, обжигающим лёгкие воздухом, Хасегава произнёс:

- Посмотри на меня.

И Кян обернулся, сам не зная, чего ожидать.

Комментарий к Пятая минута

Хочу комментарии.

Глава кстати была больше)

========== Шестая минута. ==========

Комментарий к Шестая минута.

UPD: Продолжение в понедельник, тк. я не успеваю.

Рэки не мог знать наверняка, что творилось в голове у этого сумасшедшего канадца. И когда в полумраке комнаты, среди раскиданных блистеров с таблетками и чашек для риса Ланга подался вперёд - это было скорее раздражающе, чем удивительно.

Пусть, сердце трепетало от необъяснимой силы, будоражащей грудь. Пусть, от напряжения взвыла не только спина, а все нервы смуглого тела. Пусть, пот на его лбу проступил не температурный, а от бледных губ, которые своим холодом прижгли его горячее лицо.

Но он ничего не почувствовал. Кроме раздражения и растерянности, которые придавили его как камень. Удивительная ситуация - вроде бы получил то, чего давно желал, но на лице нет и следа улыбки. Только болезненная тягость. Птица грусти и печали, что забилась в груди и отравила его обиженную душу.

Кян даже не закрыл глаза - он просто уставился на Лангу, не умея вести себя при такой ситуации. Этот поцелуй не был страстным, не был щадящим по болезни. Хасегава не рвался вперед, не был нежен, больше того - Кян подозревал, что он так вымещал свою обиду. Страстные и жестокие мечты обернулись для Рэки не страстными, согретыми обожанием губами; не тяжелыми руками, одновременно наивно и по-собственнически бороздящими его спину под футболкой. Это необъяснимое состояние - граничащее между ссорой друзей и полной потерей контроля двух возлюбленных - заставляло Кяна чувствовать себя одиноким, потерянным и абсолютно нелюбимым. Хасегава проткнул его грудь, надутую напряжением до состояния воздушного шара, одним нелепым поступком - как иголкой. Рэки должен был взорваться, но мог только сдуться… и исчезнуть куда-нибудь. Как можно скорее.

Кян рывком схватил Хасегаву и впился ногтями в плечи, но тот даже не шелохнулся. Напротив, он навалился сверху и не собирался останавливаться. Смуглые руки были для него не препятствием, а забавным дополнением к процессу. Белые ресницы щекотали чужую кожу. Внезапно Рэки вздрогнул - это ощущение чужого тепла и напора показалось ему до боли знакомым. Словно они когда-то уже целовались подобным образом… и он понял.

Это была месть. Глупейшее её проявление, но незаметное только слепому. Ланга хотел заставить его испытать то, что испытал сам Хасегава. Это вовсе не поцелуй, а крик души… то ли о помощи, то ли о ненависти, то ли обо всем и сразу. Рэки приперли к стенке.

Лучше бы Ланга кусался, рычал и сходил с ума как только ему одному чувствуется - Кян бы понял это. Но когда он внезапно ощутил наглый язык, что протолкнулся в пересохшие губы - его крупицы терпения иссякли.

Завязалась драка, какую словами не опишешь. Было совсем неясно - Кто первый начал кусаться? У кого на губах проступила кровь? Чего они оба в самом деле добивались - отталкивая и притягивая друг друга, будто сами не понимали, чем занимаются? Хасегава повалил его на кровать и случайно задрал футболку. Сердце Рэки ворочалось в его груди, обжигая больше любой высокой температуры. Мысли о ненависти и мести оставили его глупую голову и юноша опустил руки на кровать, давая Ланге делать то, чего тот так яростно желал. Кян плохо понимал, что чувствовал на самом деле - сердце звенело в ушах, ноги стали ватными, а он сам, в тот момент, даже если бы от этого зависел целый мир, не мог проронить и слова. До того он нервничал и боялся. А чего - сам не знал.

Тело его, под чужим телом, обмякло и совсем потеряло силы. Ланга победил не потому, что был силен, а потому, что Рэки просто отпустил это. Оба они где-то на подкорке осознавали, что дороги назад не будет. Поэтому, Кян позволит ему делать то, чего он хочет. Плакать придется позже. Пусть в их жизни появится еще один момент, который Рэки вспомнит в смеси упоения и раздражения - поступок, который можно назвать плохим, но в самом деле, каждый получил то - чего больше всего желал.

Хасегава изучал чужой рот с особым усердием, но так и не притронулся к оголенной талии. Его дыхание ласкало распаленные температурой щеки. Лицо Ланги, призрачно-белое и мокрое, с длинными пухлыми губами, с искусанной верхней губой, капризно вздернутым острым носом, с закрытыми блестящими веками - пусть Кян и не мог видеть всего, выражало теперь крайнее смирение. Его образ, не на шутку умиротворенный и блаженно “спящий”, будто не имел никакого отношения к давлению белых рук, с жестокостью прижимавших друга к постели. Ощутив касание в районе бедра - Рэки понял, что его окончательно повело. Что-то в нем то бурлило жизнью, то беспамятно исчезало. Он желал обуздать это чувство, рвущееся из него наружу, ощутить его, понять.