Невозвратный билет - Трауб Маша - Страница 7

Кому-то наши со Степаном отношения покажутся странными. Настя так и вовсе таращила глаза, когда я ей рассказывала про него. Мне иногда казалось, что, если я пропаду на три дня, он даже не позвонит. Чтобы, не дай бог, не поставить меня в неловкое положение. Всегда сначала пишет «можно тебе позвонить?» и звонит только после разрешения. Будто не муж родной, а посторонний человек. Очень вежливый. После десяти вечера так вообще ни за что и никогда не станет беспокоить – неприлично. Как-то я задержалась с коллегами – отмечали день рождения завуча. Всем моим коллегам мужья уже телефоны оборвали. Биологичка Надежда Львовна сорвалась и убежала, не попрощавшись – муж уже форменный скандал закатил. Она считала себя счастливой – раз муж так ревнует, значит, любит. «Ну к каждому столбу», – с гордостью сообщала на педсовете Надежда Львовна, поправляя шейный платок. Она всегда ходила в шейных платках, которые заматывала с исключительным мастерством. Ревнивый муж регулярно обещал однажды ее задушить. И Надежда Львовна, прикрывая на шее очередной синюшный след, верила, что так оно рано или поздно и случится, поэтому неслась с работы, когда еще звонок с последнего урока не прозвенел.

– Зачем такое терпеть? – спросила как-то я.

– Со своей жизнью разберитесь, а потом спрашивайте, – резко ответила Надежда Львовна.

Да, она была права. Я не могла разобраться со своей жизнью. Вот, решила. В сорок пять лет.

А тогда, на том праздновании, одна я сидела спокойно, убрав телефон в сумку и выключив звук.

– Анна Ивановна, если нужно позвонить, предупредить, вы не стесняйтесь, – разрешила завуч.

– Все хорошо, спасибо, – ответила я.

Но поскольку завуч смотрела на меня так, будто я сморозила глупость, пришлось позвонить мужу.

– Степан, все хорошо, немного задерживаюсь. С коллегами, – сказала я настолько громко, чтобы это слышала Гнездо. Это ее дети так прозвали за прическу. Ну и я заодно. Про себя, конечно. Ведь правда гнездо на голове.

– Который час? – удивился Степан. – Почему ты звонишь в такое время?

Да, в двадцать минут одиннадцатого мой супруг не готов отвечать на телефонные звонки. Если бы со мной что-то случилось или позвонили ночью из морга, Степан счел бы это неприличным и попросил бы перезвонить после девяти утра.

Почему я рассказываю про Степана? Потому что его деликатность тоже имеет не последнее значение в этой истории. Если бы он полюбопытствовал или хотя бы спросил, возможно, я бы не стала ждать до сорока пяти лет. Спустя годы мне хотелось разбить ему тарелку об голову. За его равнодушие, которое я считала исключительной деликатностью.

Мне хотелось кричать, вопить на весь дом, но кому кричать? Степану? Он бы не понял. Он не знал про мои отсроченные реакции. Поэтому, когда я вдруг заливалась слезами спустя два дня после педсовета или другой неприятности, он молча приносил мне рюмку с валокордином и воду. В последние годы, когда я стала мучиться давлением, приносил тонометр и упаковку с таблетками. Подавал стакан воды.

Как-то рано утром приехали Настя с Марусей.

– Возьми ее с собой в школу. Пусть посидит у тебя. Свекровь с радикулитом свалилась, Киру надо к стоматологу, Кирюшу на прививку в поликлинику. А у этих учительница заболела, замены нет. Сидят и ерундой страдают. Заберу в час, – попросила Настя.

Маруся побежала в комнату и включила мультики. Настя пошла следом.

– Ого, кто-то спит с мужем, а кто-то с тонометром, – заметила моя подруга. Я знала, что она перешлет мне двадцать пять телефонов врачей и будет звонить каждый день, требуя, чтобы я сходила на консультацию. Вот поэтому Настя была взрослой, а я – нет. Она все знала про стоматологов и прививки, говорила, кто куда должен пойти и что делать. А я не знала, правда. У меня был исключительно деликатный муж, который даже не поинтересовался, почему у нас нет детей. Да, это так. И такое случается. За все годы замужества – ни одного вопроса. Если бы он спросил… Возможно, я бы пошла на ЭКО, решилась бы взять ребенка из детского дома. Или мы бы вместе прошли лечение. Пытались, старались, не теряли надежды, как мне говорили врачи. Но я не знала, что думает об этом Степан. Как ни собиралась спросить, все было не вовремя. Сейчас чего уж сетовать. Поздно.

Если бы муж, тогда еще жених, спросил, почему на нашей регистрации брака в загсе нет моих родственников, даже матери, я бы рассказала. Наверное. Не знаю. Но его это нисколько не смутило. Свадьба была тихой – его мама, двоюродная сестра с мужем, которых Степан видел, кажется, второй раз в жизни, Настя с Лешей. За все годы мой деликатный супруг так и не поинтересовался, есть ли у меня родственники, хоть седьмой воды на киселе. Как не спросил, почему я не могу родить ребенка. Я ждала этого разговора каждый день. Придумывала ответы, проговаривала про себя варианты. Подбирала слова… Ведь по всем анализам выходило, что я абсолютно здорова и могу зачать ребенка хоть завтра. Врачи говорили, что нужно обследовать супруга и лишь после этого делать выводы и назначать лечение. Но Степана наша бездетность вовсе не беспокоила. Моя свекровь скончалась спустя год после нашей свадьбы, так что мне не перед кем было оправдываться. Мы хорошо жили. Спокойно. За ужином я рассказывала про сочинения учеников, про проделки, жизнь школы. Степан ел, уставившись в книгу. Он всегда ел, ходил в туалет, принимал ванну, мыл посуду только с книгой. Степан читал мемуары политиков, общественных деятелей. Многотомные, многостраничные.

В один из вечеров я завела разговор про необходимое обследование, про то, что можно сделать ЭКО. Степан кивнул, будто речь шла о курице на ужин. Не слышал или не захотел услышать, не знаю. Я не стала настаивать. Позвонила Насте.

– Это нужно проходить вместе, – решительно заявила она.

– Да, ты права, – согласилась я и не стала ничего проходить, поскольку уже знала, что меня ждет. Степан не стал бы делать мне уколы в живот и ходить в клинику в выходные дни. Он не стал бы нарушать свой давно сложившийся график: по субботам обязательный бассейн, по воскресеньям – долгая прогулка по парку. На эти дни он отключал телефон, и ничто в жизни не заставило бы его ответить на звонок. А в будни? У Степана была своя жизнь, у меня своя.

Но я это приняла и просто жила дальше. Что хотела бы исправить в своей жизни, будь у меня такая возможность? Только это. Я бы родила ребенка. Со Степаном или без его участия. Стала матерью. Только за это себя корю каждый вечер перед сном и каждое утро, просыпаясь. Днем, к счастью, у меня передышка от подобных мыслей. Если бы не ученики, давно бы сошла с ума.

Так вот, история заключается в том, что в сорок пять лет, а точнее на следующий день после этого прекрасного события, я решила найти своего отца. Идиотская идея, согласитесь. Я отдавала себе в этом отчет. И это, поверьте, была не моя инициатива, а Госуслуг. Отцовство их интересовало больше, чем меня все эти годы.

Проснулась с мутной головой – у меня действительно дикая аллергия на срезанные цветы всех видов, от роз до, упаси господи, лилий. Лилии – это вообще сразу анафилактический шок. Впрочем, я вообще равнодушна к цветам, а уж тем более к сложносочиненным букетам, что для учителя настоящее проклятие. Не могу же я показать ученикам, что не рада цветам. К счастью, мои рыдания принимают за слезы благодарности и особую чувствительность к знакам внимания. В День учителя я плачу целый день. Таблетку выпить не могу – усну прямо на уроке. От антигистаминных препаратов у меня наступает не просто сонливость, а кома. Так что заливаюсь слезами и прошу учеников написать сочинение на свободную тему, но так, чтобы развеселить меня, как царевну Несмеяну. Они стараются. Я все равно рыдаю, уже от смеха. Мне удается скрывать свою аллергию много лет. А это ох как непросто.

Поскольку в сорок пять лет требуется менять паспорт, я села за ноутбук, чтобы подать заявление. Ничто не предвещало, как говорится, пока Госуслуги не потребовали заполнить данные про родителей: мать – имя, отчество, дата и год рождения, отец – соответственно. И тут у меня случилась та сама отложенная реакция. Я вдруг поняла, что не знаю ни фамилии, ни отчества отца, ни тем более даты и года его рождения. Только имя – Иван, раз уж я Ивановна. Но и по поводу этого я не готова была побиться об заклад. Мать всегда может указать любое отчество ребенка при отсутствии законного супруга. Госуслуги к тому же требовали, чтобы я подтвердила указанные в электронном виде данные оригиналами документов, когда меня вызовут. И среди оригиналов значилось свидетельство о рождении.