Призрак в мундире - Тамоников Александр - Страница 7

– Я нашел три места, которые, судя по всему, могут использовать для содержания арестованных. Первое – это доходный дом купца Смурова. Каменное здание с жилым вторым этажом. На первом размещаются магазины и складские помещения. Я так понял, что там мощные подвалы с арочными потолками, которые выдержат даже бомбежку. Собственно, и выдержали. Второе – здание госбанка. Там приличные подвалы-хранилища и система дверей и решеток по первому разряду. Ничего и менять не надо. А третье – городское отделение милиции. Здание немного повреждено, но большая часть цела, а там в подвале есть камеры предварительного заключения. Может быть, из-за повреждений несущие конструкции пострадали и в подвалах находиться опасно, но наблюдать надо.

– Согласен, я тоже думал о здании милиции и понаблюдал за ним, – согласился Шелестов. – У тебя что, Михаил?

– Школа. Есть новое кирпичное здание с мастерскими в подвале. Вполне можно использовать для содержания арестованных. Там какая-то военная администрация расположилась. Больше пока ничего не выяснил.

– У меня конюшня, – добавил Коган. – Добротная совхозная конюшня. Там пытались, как я понял, до войны разводить элитные породы лошадей. Загоны дубовые. Под камеры их подогнать можно легко. Точка для наблюдения есть хорошая.

– Еще идеи есть? – спросил Шелестов. – Нет? Тогда приказ такой. Разделимся и ведем наблюдение в течение трех дней. На что обращать внимание, напоминать не буду. У каждого большой опыт ведения разведки, каждый в состоянии определить, используется помещение под тюрьму или нет. И кого там содержат. Своих арестованных немцы в любом случае не станут содержать с арестованными подпольщиками, уголовниками или евреями. Только наблюдать, только делать выводы. Через три дня нам надо иметь данные о содержании арестованных и начинать разработку плана по захвату. Каждый лишний день может приближать катастрофу.

Буторин лежал в разрушенном дверном проеме разрушенного четырехэтажного здания. Здесь, на верхнем этаже, обзор был великолепный. И даже в такой пасмурный день видимость отличная. Собственно, именно пасмурной погоде Виктор радовался больше всего. Не будет бликов от его бинокля. Рассмотрев во всех деталях здание бывшего советского банка, разведчик убедился, что внутри располагается не гражданская организация и не банк. Много офицеров, и только у входа два солдата. Подъехала машина. Виктор записал марку, номер и количество вошедших в здание офицеров, а также их звание. Еще машина, теперь уехал какой-то майор. Штаб? Вряд ли. Если здесь штаб, то движение было бы больше и звания повыше. На штаб мелкого подразделения уровня батальона не похоже. Да и нечего ему в городе делать. Тыловая структура вермахта? Возможно! Подобраться бы поближе и разглядеть эмблемы и знаки различия на рукавах и погонах немцев.

Больше часа никакого движения, и Буторин стал рассматривать окрестности. Наблюдая за зданием бывшего банка, он пытался найти в пределах видимости бинокля еще и другие, которые немцы могли использовать под тюрьму. Но в основном в округе были лишь жилые дома, в большинстве своем разрушенные полностью или частично.

Рокот двигателя привлек внимание, и Виктор снова повернулся к зданию банка. Грузовик, крытый брезентом, подъехал к входу здания и остановился у самой двери. Так не вставала ни одна машина. Может, сейчас будет разгрузка какого-то тяжелого груза и поэтому так близко от двери поставили машину, чтобы лишнего не таскать? Но нет, немцы так делать не будут. Если положено вставать в двух метрах от стены, они будут это делать, и хоть ты тресни. Тяжело? Значит, носить будут не двое, а пятеро, на тележке возить, но нарушать инструкцию никто не станет.

Разгадка оказалась простой. И если бы Буторин не сидел так высоко, он бы не увидел происходящего. А теперь… Буквально через несколько секунд после того, как остановилась машина, из двери выбежали два солдата и ловко открыли задний борт. Они остались стоять, озираясь по сторонам. Ясно, что охранники. А из двери, подталкиваемые стволами автоматов охранников, выбегали люди и запрыгивали в кузов. Один, второй, третий. Всего Буторин насчитал шестерых в немецких армейских шинелях без ремней. Этих шестерых загнали в кузов, за ними следом забрались десять автоматчиков, и борт закрыли. Машина тронулась, и следом из переулка выскочили шесть мотоциклов с колясками. В каждой коляске пулеметчик. «Ну вот и все, – удовлетворенно подумал Буторин. – Вот вы и нашлись, голуби! А четко сработано! Ни одной лишней секунды, никаких признаков подготовки. Даже охрана на мотоциклах не торчала на улице и не светилась следом за грузовиком, когда ехали сюда. Стояла в переулке и четко, когда потребовалось, секунда в секунду появилась, и машина тронулась в путь».

Виктор отметил время, записал его в блокнот для доклада и устроился поудобнее, чтобы ждать возвращения арестантов в немецкой форме. Куда их повезли? Видимо, на допрос. Или в гестапо, или в штаб-квартиру абвера. Могут вернуться через пару часов, а могут вообще сегодня не вернуться. Смотря какие следственные действия там будут проводиться. Эх, проследить бы за грузовичком и понять, куда этих людей повезли. Нашарив рукой трофейный немецкий термос с кофе, Буторин стал наливать себе в чашку бодрящий напиток, но тут же замер. Сверху ему была хорошо видна и соседняя улица. И там какой-то парень в серой куртке с капюшоном, с очень светлой подкладкой, прятался за развалившейся кладкой стены. Кисть левой руки замотана грязным бинтом. И что он высматривает? Ах вот оно что! У самых развалин немецкий солдат копался в моторе мотоцикла. Пытался завести его и снова садился на корточки перед мотором. И этот парень в куртке и с перевязанной рукой явно подкрадывался к этому немцу. Вот дурак. Он решил в городе нападать на немцев. Да его тут в два счета схватят или пристрелят.

Но парень не спешил. Он подобрался уже на расстояние метров пять и замер за кучей битого кирпича. Продолжая периодически осматриваться по сторонам, Буторин не выпускал из поля зрения и этого парня. Мимо мотоциклиста то и дело проезжали легковые машины, пару раз грузовики. Немец-водитель остановился и что-то спросил у мотоциклиста. Видимо, осведомился, не нужна ли ему помощь. Тот только покачал головой и махнул рукой. Машина уехала. Прошли трое стариков с детской коляской, наполненной какой-то рухлядью. На несколько минут улица оставалась безлюдной. «Эх, – подумал Буторин. – Если нападать, то только сейчас. Нет у парня боевого чутья!»

Но чутье у незнакомца с перевязанной кистью руки нашлось. Парень напрягся, словно пружина. Даже с такого расстояния Буторин понял, что тот нападет. И точно! Немец обошел мотоцикл и на какое-то время оказался спиной к развалинам. И тут же незнакомец выскочил и чем-то с силой ударил мотоциклиста по голове. Фашист повалился мешком на землю, а нападавший ловко сорвал с его плеча автомат, расстегнул ремень на шинели и выдернул его из-под немца вместе с подсумками с автоматными магазинами. Еще несколько секунд – и он скрылся в развалинах. Немец зашевелился, держась за шею, стал подниматься и снова упал. Он снял каску и сел на камни, держась за голову.

Через пару минут на улицу выехали несколько мотоциклистов. Они сразу остановились возле раненого, двое подбежали к нему, стали что-то выяснять. Немец махнул рукой в сторону развалин. Мотоциклисты вышли на середину улицы, встали в шеренгу и открыли по развалинам автоматную стрельбу. Они выпустили каждый по обойме, перезарядили оружие и двинулись цепью прочесывать развалины. «Успеет скрыться или не успеет», – думал Буторин. Он с уважением подумал о храбрости этого паренька. Отчаянный и бесстрашный. Жаль, если убьют, из таких, если они дружат с головой и умеют оставаться хладнокровными, получаются хорошие бойцы.

Сказать, что Сосновский был пьян, – означало не сказать ничего. Он был пьян в стельку, в дымину! Пытаясь старательно непослушными пальцами застегнуть шинель, он уже в который раз бросал это занятие и лез обнимать светловолосого круглолицего немецкого майора. Они стояли с майором на ступенях офицерского клуба и никак не могли расстаться. Шелестов стоял в темной арке дома напротив и ждал, злясь на Михаила за то, что тот долго возится с фашистом. Но Сосновский не торопился. Они стояли с немецким майором друг напротив друга и что-то с жаром обсуждали, то и дело поднося палец к своим губам. Как будто напоминали, что лишнего болтать нельзя. И что это великая тайна. Лишь бы Михаил не надумал этого немца убивать, после того как два десятка немецких офицеров видели их вместе. Нет, Сосновский опытный разведчик, он все рассчитал. Но как он умеет контролировать себя в таком состоянии? Сколько же они там выпили с майором?